Читать книгу "Никак не меньше - Анна Тодд"

Слоняюсь по парковке, от нечего делать пересчитываю автомобили. Проверяю вызовы на телефоне. Звоню тете Риз. Отчитав меня за то, что не сообщил о приезде (а именно по этой причине Дакоту не потребовалось подвозить), тетушка предлагает мне встретиться в новом «Старбаксе». Джессика отработала свою смену и ушла, так что возражений нет.

Мы с тетушкой обнялись, она села и тут же поняла, что что‑то стряслось.

– Лэндон, что у вас происходит? – Сколько бы она ни двигала головой, прическе хоть бы хны. Производители лака на ней состояние сколотили. Интересно, у них есть программы поощрения за пожизненную лояльность бренду?

– Дейл при смерти. – Я пожимаю плечами. – Мама на сносях, а я, видимо, провалю сессию. Все, как обычно.

– Ну, чувство юмора тебя не покинуло, – усмехается Риз. – Как поживаешь? Как Нью‑Йорк? Я соскучилась по тебе и по маме. А как тебе ее муж? Он хороший человек? Как поживает его сынишка? Э‑э… Хардин?

– Хардин. Вы же с ней постоянно созваниваетесь. – Пью кофе. Уже третий стакан за сегодняшний день.

– Ну, это другое. А может, она лукавит, я не знаю. Она хоть там счастлива?

– Ага. – Я киваю. – Счастлива, даже очень.

– Ты надолго к нам?

– Да так, пробуду денек‑другой.

Мы сидим три часа. Смеемся, вспоминаем былое, делимся новостями. После того, что случилось с утра, настроение у меня понемногу выравнивается. О Норе молчу, ни словечка.

Возвратившись в отель, я вижу, что Дакота в постели. Странно, белый день на дворе. Она так и легла, не снимая ботинок. От хлопка двери вздрогнули хрупкие плечики. Я почему‑то уже знаю: он умер. Наконец‑то он умер.

Непростительно думать такое о человеке.

Но, к черту мораль, так и есть.

Подхожу к ней, сажусь на постель. Девчонка совсем исхудала.

Я беру ее на руки. Она невесомая, точно птичка, легко умещается на коленях.

– Мне очень жаль, – говорю, потирая ей спину.

Дакота всхлипывает, уткнувшись в мое плечо. Обхватывает руками за шею, из глаз катятся слезы.

– А мне – нет.

Она не жестокая, это все от обиды. Я ее не виню. Когда умирает злодей, его трудно оплакивать, пусть даже это отец. Покойников принято выставлять неким таким совершенством, посвящать им цветистые речи. Противно. Тухлые принципы.

Проходит какое‑то время, Дакота наплакалась, слезы высохли. Она слезает с моих колен и идет в туалет. Готовы ли мы оставить прошлое в прошлом? Позабыть обо всем? Не только о море пролитых слез, но и о радостях? О том, как гонялись за светляками в ночи и за солнышком средь бела дня. Обо всем, обо всем, обо всем. С этой девушкой связана большая часть моей жизни, так готов ли я ее отпустить?

Она кивает и просится снова на ручки. Я что‑то взвешиваю в голове и, вздохнув, раскрываю объятия.

Глава 34

В номере тихо. Дакота спит. Комнату освещает лишь монитор включенного лэптопа. Я держу его на коленях. Сегодня мы подписали документы на кремацию Дейла. Похороны ей устраивать не хотелось, и лично мне это вполне понятно.

Уже четыре утра. В который раз проверяю телефон. От Норы нет ни звонков, ни сообщений.

Я должен был сразу понять, что она решила уйти. По неспешным движениям ее бедер и по тому, как она ласково целовала меня в лоб, пока я кончал. Мне не хватает ее тепла, ее смеха. Кажется, что с момента последней встречи прошло уже несколько месяцев, а не дней.

Жму на иконку Фейсбука. Знаю, попахивает мазохизмом, да и вряд ли увижу там что‑нибудь новое. Вбиваю в строку поиска имя сестрицы. Прокручиваю до той фотки на пляже, где Нора в желтом купальнике цвета солнышка с мужчиной, обнимающим ее за талию. Был бы он здоров, он бы остался с ней?

Я здоров. Но способен ли я остаться с ней?

Почему вообще в этой жизни приходится выбирать – то или это? Почему нельзя все и сразу? Может, я хочу обнимать ее днем и любить по ночам? Бросил взгляд на Дакоту. Может быть, она сохнет по мне так же, как я сохну по Норе?

И вообще, это как‑то нечестно. У Дакоты – большое горе, и я вроде бы тут, чтобы ее поддержать, а сам сижу и пускаю слюни по Норе.

Вновь взглянул на экран. Коснулся курсором лица Норы… Опа! Всплыло ее имя. Настоящее имя. Щелкаю ссылку, и открывается профиль, до которого прежде я добраться не мог. Как видно, она перед этим закрыла мне доступ. Не знаю, грустить или радоваться, что она больше не видит смысла что‑то от меня скрывать.

Постов тут не густо – пара случайных гороскопов, несколько ссылок от друзей, рецепты.

– Она есть в Инстаграме.

Я вздрогнул от неожиданности.

– Что?

Мне стыдно, лицо заливается каской.

– У нее профиль в Инстаграме.

Чуть‑чуть повозившись во тьме, Дакота тянет руку ко мне через проход меж кроватей. В руке – сотовый телефон. На экране – куча квадратных картинок. Это профиль. В углу – имя «Нора» и рядышком «Х».

Отрываю взгляд от экрана – Дакота опять отвернулась к стене. Из тактичности или обиделась. Включаю телик, заглушаю звук – пусть создает видимость, что я чем‑то другим занимаюсь, а сам полистаю картинки.

Еда, повсюду еда на весь экран. Аппетитные макароны пастельных оттенков, изобилие печенья с цветными крошками. При виде торта с фиолетовыми цветами сердце екает. Вот Тесса с Норой стоят в обнимку, у каждой – по пятнышку розовой глазури на носу. Тесса вытянула руку, она снимает. Я засмеялся. Тесса, полный профан по части гаджетов, и подсела на селфи?

Попадается и мое лицо, много раз. Вот мы стоим перед входом в «Джульетту», вот я озадаченно вглядываюсь в меню. Несколько беспристрастных кадров, когда я на кухне, и даже есть фотка с Хардином с подписью «Свет и тьма». Хардин весь в черном, смотрит понуро. Мы куда‑то идем, я повернулся к нему и лыблюсь, как последний дебил. Непривычно смотрится, хотя кадр сам по себе вышел очень удачный, как и все остальные. Надписи поэтичные и все время с подтекстом. Под какими‑то кадрами – просто решетка с номером, под другими – абзац о том, какое щемящее чувство возникает, когда видишь улыбку новорожденного малыша. Там есть фотография, где у Норы чуть более светлые волосы и контрастный макияж. На ней обтягивающее платье, и кажется, что оно не из ткани, а попросту нарисовано на коже или сшито специально, чтобы обольстительно подчеркнуть все закутки ее пышного тела. Рядом стоит коктейль на барной стойке. Нора поднесла к губам полоску белой бумаги, где написано: «Я вижу свет, что движется ко мне, и всеми силами тебя я отстою» .

Куча картинок сестрицы с большим круглым брюхом. Царственная красавица при параде. Пару раз натыкаюсь на собственное лицо, и сердце неистово заходится. Грусть и тоска. Я зол, я в отчаянии, мне ее не хватает. Короче, не знаю теперь, что и думать.