Читать книгу "Дверь в Лето - Роберт Хайнлайн"

Я не поцеловал ее, даже не прикоснулся к ней. Я не из тех, кто любит тискать детей, да и Рикки не выносила нежностей и терпела их только по необходимости. Наши своеобразные родственные отношения держались на взаимном уважении чувства собственного достоинства и личной свободы.

Но уж рассмотреть-то ее я рассмотрел. Мускулистая, с торчащими коленками, еще не налившаяся, она не была уже такой хорошенькой, как в раннем детстве.

Она была одета в шорты и рубашку навыпуск с короткими рукавами; одежда, в сочетании с облезшей от загара кожей, царапинами, синяками, непременной грязью под ногтями, никак не усиливала ее женского очарования. Это был черновой набросок той женщины, в которую она превратится потом; угловатость девчонки-подростка скрашивалась только огромными, не по-детски серьезными глазами и волшебным очарованием ее перепачканной мордашки.

Она была просто восхитительна.

– И я ужасно рад, что приехал, Рикки.

Неловко пытаясь удержать Пита одной рукой, она другой рукой вытащила из кармана шорт помятый конверт.

– Вот я удивилась! Мне только-только притащили с почты письмо от тебя, я его даже не успела распечатать. Ты написал, что приедешь сегодня?

– Нет, Рикки. Я написал, что собираюсь уехать. Но, уже отправив письмо, решил, что надо заехать к тебе и попрощаться.

Она помрачнела и опустила глаза.

– Так ты уезжаешь?

– Да. Я все тебе объясню, Рикки, потерпи немного. Давай-ка присядем, и я тебе все расскажу по порядку.

Итак, мы уселись друг против друга за столом под раскидистыми ветвями деревьев, и я поведал ей обо всем. Между нами, на столе, в позе отдыхающего льва лежал Пит, положив передние лапы на конверт, мурлыча свою песню, похожую на жужжание пчел в клевере, и довольно жмурил глаза.

Я с облегчением обнаружил, что Рикки уже знала о браке Майлза и Белл, – мне было бы неприятно самому сообщать ей об этом. Она взглянула на меня, потом сразу же опустила глаза и безучастно сказала:

– Да, я знаю, папа писал мне.

– Ах вот как…

Вдруг ее лицо приняло решительное выражение, и она твердо, совсем не по-детски сказала:

– Я туда не вернусь, Дэнни. Ни за что не вернусь.

– Но… Послушай, Рикки-тикки-тави, я тебя прекрасно понимаю. И конечно, не хочу, чтобы ты возвращалась туда; если бы я мог, то обязательно взял тебя с собой. Но как же ты можешь не вернуться? Ведь он твой папа, а тебе всего одиннадцать.

– Я не обязана туда возвращаться. И он мне не настоящий папа. Вот приедет бабушка и заберет меня с собой.

– Что? Когда она приедет?

– Завтра. Ей ведь надо добираться сюда из Броули. Я написала обо всем и спросила, могу ли жить с ней, потому что с папой больше я жить не буду – из-за этой. – Рикки сумела вложить в это местоимение столько презрения, сколько иной взрослый не выжмет из ругательства. – Бабушка ответила, что если я не хочу там жить, так и не должна. Потому что он меня так и не удочерил и бабушка – мой… официальный опекун. – Она с беспокойством взглянула на меня: – Правда же? Они ведь не могут заставить меня жить с ними?

У меня словно гора с плеч свалилась. Единственное, что не давало мне покоя со времени моего «возвращения», – как уберечь Рикки, живи она эти два года в доме Майлза, от пагубного влияния Белл. Да, кажется, действительно так – почти два года.

– Ну если он тебя так и не удочерил, то я уверен, что бабушка имеет полное право забрать тебя. Но вам обеим надо твердо стоять на своем. – Тут я вспомнил о порядках в лагере. – А вот завтра могут возникнуть осложнения. Вполне возможно, что тебя с ней не отпустят.

– А как, интересно, они могут меня задержать? Да я и спрашивать никого не буду – просто сяду к бабушке в машину и уеду.

– Все не так-то просто, Рикки. В лагере существуют определенные правила. Отец – я имею в виду Майлза – привез тебя сюда, и воспитатели не имеют права отпустить тебя из лагеря с кем-нибудь, кроме него.

Она выпятила нижнюю губу.

– Не пойду к нему. Поеду с бабушкой.

– Конечно, конечно. И я, пожалуй, научу тебя, как лучше сделать. Я бы на твоем месте не говорил им, что ты уезжаешь из лагеря насовсем; я бы просто сказал, что еду покататься с бабушкой, – и никогда не вернулся бы.

Она немого опешила.

– Точно!

– Ну так вот… сумку не собирай, а то они могут догадаться. Не бери с собой ничего из одежды, а только что на тебе… Положи деньги и все, что ты хочешь захватить с собой, в карманы. Надеюсь, у тебя здесь не много такого, что жалко оставлять?

– Вроде нет, – задумчиво сказала она. – Вот только мой новенький купальник.

Ну как объяснишь ребенку, что иногда приходится бросать свой багаж?.. Он все равно не поймет и побежит в горящий дом спасать кукол или плюшевого медвежонка.

– Мм… Рикки, пусть бабушка скажет им, что она забирает тебя с собой в Эрроухед, искупаться… и вы, возможно, там в отеле и поужинаете, но к отбою ты вернешься. Тогда ты сможешь захватить с собой купальник и полотенце. Но ничего больше. Пойдет бабушка на то, чтобы приврать ради тебя?

– Наверно. Да, я уверена. Она ведь всегда говорит, что без невинной лжи людям было бы трудно выносить друг друга. Но она добавляет при этом, что враньем тоже надо уметь правильно пользоваться.

– По-моему, твоя бабушка – женщина здравомыслящая. Так ты сделаешь, как я сказал?

– Я так все в точности и сделаю, Дэнни.

– Вот и ладно. – Я взял со стола потрепанный конверт. – Рикки, я говорил, что должен уехать. Уехать надолго.

– На как долго?

– На тридцать лет.

Она широко распахнула глаза, так широко, что трудно было поверить, что такое возможно. В одиннадцать лет такой срок кажется не долгим – вечным. Я добавил:

– Извини. Извини, Рикки. Но мне правда надо ехать.

– Зачем?

Я не мог ответить на этот вопрос. Правдивый ответ звучал бы невероятно, а лгать было недопустимо.

– Рикки, мне очень трудно тебе сейчас все объяснить. Но я должен, и тут ничего не поделаешь. – Поколебавшись, я добавил: – Я ложусь в долгий сон – ты ведь знаешь, что это такое.

Она, конечно, знала. Дети гораздо быстрее взрослых привыкают к новым понятиям; сон в холоде стал излюбленной темой комиксов.

– Но, Дэнни, я ведь больше никогда тебя не увижу! – возразила она с ужасом.

– Нет, увидишь. Это долгий срок, но мы с тобой встретимся опять. И Пита ты тоже увидишь. Потому что Пит вместе со мной ложится в долгий сон.

Она удрученно взглянула на Пита и нахмурилась еще больше.

– Но… Дэнни, почему бы вам с Питом не поехать в Броули, чтобы жить с нами? Так же будет намного лучше. Бабушке Пит понравится. И ты ей понравишься – она говорит, что мужчина в хозяйстве всегда пригодится.