Читать книгу "Следующий! Откровения терапевта о больных и не очень пациентах - Бенджамин Дэниелс"

Секс

Один из поразительнейших аспектов работы врача заключается в том, что в мой кабинет может зайти абсолютно незнакомый человек – и уже через пару минут я могу приступить к расспросам о его самых сокровенных и порочных сексуальных пристрастиях. Эта информация совершенно необходима для точной диагностики и успешного лечения многих болезней. А еще это отличный способ разузнать, чем именно занимаются люди за закрытыми дверями!

Меня до сих пор не перестают удивлять сексуальные похождения пациентов, а также то, насколько откровенно и непринужденно они рассказывают о них терапевту.

Моя собственная жизнь начинает казаться мне очень скучной, когда я выслушиваю истории про доггинг, римминг, фистинг и прочие сексуальные забавы, названия которых потом приходится гуглить, чтобы понять, о чем вообще идет речь.

Местная молодежь всегда казалась мне на удивление распущенной, так что я был искренне поражен, когда встретил пациентку, которая оставалась девственницей до двадцати трех лет, пока не вышла замуж. Ее муж, как выяснилось, тоже ни с кем не занимался сексом до брака. Первые пару лет они пользовались презервативами, пока месяца два назад не решили, что хотят зачать ребенка. Джейн – та самая пациентка – обратилась ко мне с жалобами на белые вагинальные выделения, которые стали появляться у нее после секса.

Я ожидал самого худшего. Я был уверен, что муж изменил ей и она заразилась от него венерической болезнью. Я взял у нее мазок и отправил в лабораторию, чтобы там сделали полный анализ на заболевания, передающиеся половым путем, но ничего обнаружено не было. Когда Джейн пришла на прием во второй раз, я попросил ее поподробней рассказать об этих выделениях, и лишь тогда меня наконец осенило: на самом-то деле речь шла о сперме ее мужа!

Деньги

Не слишком ли много семейные врачи зарабатывают? В последние несколько лет СМИ изрядно озаботились этим вопросом.

Я не знаю лично ни одного терапевта, который зарабатывал бы двести пятьдесят тысяч фунтов в год, как об этом писали в прессе, но штатные терапевты-партнеры, работающие на полную ставку, получают, как правило, больше ста тысяч фунтов, – для меня это огромные деньги. Сам я не партнер, но довольно неплохо чувствую себя в должности временного заместителя: всего несколько лет назад я работал в больнице, где рабочих часов было гораздо больше, а зарплата – вполовину меньше нынешней.

Причины, по которым терапевты так хорошо зарабатывают, носят главным образом политический характер. Я понимаю, что многих из вас эта тема не интересует и книгу вы купили ради забавных историй о пациентах, которые приходят на прием с различными предметами, застрявшими в заднице. В таком случае просто не читайте эту главу.

Доводы в защиту наших высоких зарплат

• Мы долго учились. В среднем, чтобы стать семейным врачом, нужно потратить десять-двенадцать лет, считая с момента поступления в университет.

• У нас очень нервная и тяжелая работа.

• Мы много работаем. Большинство семейных врачей работают сверхурочно, а по вечерам участвуют в различных совещаниях и заседаниях.

• На нас частенько подают в суд, и каждый год мы делаем взносы в размере пяти тысяч фунтов в правозащитный профсоюз.

• Как правило, пациенты нами довольны: девять из десяти англичан утверждают, что остались удовлетворены качеством услуг, предоставленных им в местном терапевтическом кабинете.

• Наши услуги рентабельны. Было подсчитано, что один визит к семейному врачу обходится налогоплательщикам в 20–25 фунтов. Это немного, если учесть, что визит в отделение неотложной помощи обходится в 75 фунтов на каждого пациента, в диспансер – в 37 фунтов, а посещение амбулаторного отделения больницы (и это самое поразительное) – где-то 150 фунтов[33].

• Продолжительность одной консультации увеличилась втрое со времен основания НСЗ.

• Мы зарабатываем гроши по сравнению с игроками футбольных команд премьер-лиги!

Доводы против наших высоких зарплат

• Учимся мы и впрямь долго, но не так долго, как врачи, работающие в больнице, и при этом зарабатываем лучше, чем большинство старших больничных врачей.

• Мы много работаем, но семейные врачи, как правило, не принимают пациентов по выходным и по ночам, в отличие от наших коллег из больницы.

• Наша роль в жизни общества чрезвычайно важна, но то же самое касается больничных врачей, медсестер, учителей, социальных работников и большинства остальных людей, занятых в государственном секторе. Наша зарплата при этом непропорционально высока.

Почему же мы так много зарабатываем?

Мы зарабатываем много только потому, что выполняем плановые показатели, которые устанавливает правительство.

Контракт, по которому в настоящее время работают семейные врачи, был составлен лейбористским правительством, рассчитывавшим, что мы не сможем выполнять план. Однако терапевты, ставшие партнерами, как правило, очень умные и целеустремленные люди: едва они поняли, что могут зарабатывать гораздо больше, если немного подстроятся под новые требования, сразу же мастерски научились подстраиваться.

Я уже рассказывал о плановых показателях. Все они являются частью системы качества и результатов (СКР). По сути мы должны совершать определенные действия в отношении отдельных групп пациентов. Например, если у меня есть пациент, перенесший инсульт, то я зарабатываю баллы, если регулярно проверяю его давление и держу его под контролем. Подобные плановые показатели разработаны для пациентов с астмой, диабетом, психическими отклонениями, эпилепсией и многими другими хроническими заболеваниями. За пару лет врачи смекнули, что действительно смогут их выполнять и получать за это приличные деньги. Здесь нам во многом помогли современные технологии – теперь на наших компьютерах установлены специальные программы, отмечающие пациентов, которых нужно осмотреть, чтобы выполнить плановые показатели.

Так, когда ко мне на прием приходит человек, перенесший инсульт, на экране монитора загорается уведомление, что у пациента слишком высокое давление, и это уведомление будет меня доставать, пока я не введу в базу данных новые показания. Если они окажутся выше определенного уровня, то программа примется надоедать мне до тех пор, пока я не назначу больному достаточно лекарств от гипертонии, чтобы достичь плановых показателей. Вот почему некоторые пациенты приходят, чтобы получить лосьон от вшей для своего ребенка, а терапевт в итоге измеряет им давление, спрашивает, курят ли они, и просит заполнить опросник по поводу самочувствия и настроения. Не то чтобы врача это действительно заботило (равно как и самого пациента), но если мы внесем эту информацию в компьютер, то сможем заработать дополнительные баллы, а с ними – и деньги.

Чтобы измерить давление или задать вопрос о курении, не нужно много времени, однако для выполнения некоторых плановых показателей приходится изрядно потрудиться. Скажем, в случае с больными диабетом надо вносить в компьютер много различных данных, на что уходит немало времени. Подобную информацию нельзя быстро собрать во время обычной консультации, когда пациент приходит по другому поводу. Врачи-партнеры это смекнули – и теперь сбором самых нудных данных занимаются медсестры. Получая гораздо меньше нас, они выполняют немало работы, по сути обеспечивая терапевтам их солидные зарплаты.