Читать книгу "Слишком большой соблазн - Людмила Феррис"

— Отстань ты! — ему хотелось завыть от отчаяния и невозможности осуществить простое житейское счастье, так необходимое каждому человеку.

Вдруг в комнате закричала Нина, громко и протяжно. Он подскочил к дивану.

— Нина, ты что?

— Мне страшно, страшно! Они приснились мне, которые сумку вырвали.

— Глупышка. — Он обнял ее и прошептал: — Девочка моя, здесь тебя никто не обидит, никто. Я буду охранять твой покой. — Он целовал ее долго и нежно, и ему вдруг на мгновение показалось, что ничего невозможного нет, а счастье, вот оно, рядом, до него можно дотронуться. Потому что ведь неспроста кто-то с небес послал ему этот плачущий на скамейке подарок, девушку с редким именем Нина.

Эта встреча неслучайна, она нужна ему для понимания чего-то важного, для чего-то существенного, для того, чтобы оттащить его от края пропасти, к которой он подошел так близко. Стас устал, он очень устал убивать, он больше не хочет брать в руки оружие.

Говорят, что для каждого человека предназначен кто-то другой. И наконец сейчас он не одинок. Он не хочет и не будет думать о расплате за прошлые деяния, и пусть эта встреча несвоевременна, пусть в этот момент Стас еще не готов принять в свою жизнь другого человека, но он не может отказаться от этой девушки. Не откажется. Нет такой силы, которая заставила бы его это сделать.

Глава 41

Казалось, что материала для статьи у нее достаточно и все складывается, но не хватало важной детали — встречи с Артемом Найденовым, чтобы понять, как развивалась история отношений отец — сын. Чем она закончилась? И если бы не главред Заурский, то не бывать бы встрече с Артемом, который оказался в очередной командировке в их родном городе, и даже никуда лететь не пришлось.

Они договорились встретиться на городской аллее.

— Ты извини, что я так настаивала на встрече с тобой.

— Мама говорила, что вы звонили. Она стала много нервничать и волноваться после гибели отца.

— Артем. — Юля подыскивала слова. — Понимаешь, Владимир Николаевич был местным «космическим богом» для нашего города, для «Орбитальной группировки». Я понимаю, что в его личности, как, впрочем, в любой яркой личности, много неоднозначного.

Она решила пока промолчать про украденное научное состояние Гладкова, вдруг Артем не захочет об этом говорить, а ей нужен разговорчивый собеседник. Пока она услышала, что в словах про отца звучит нежность и уважение. «Поэтому, если хотите интервью, журналист Сорнева, то затолкайте свои представления о Яценко куда подальше и врите, врите про «космического бога», иначе Артем выскользнет из ваших объятий».

— Я встречалась с Владимиром Николаевичем перед его гибелью, чтобы взять интервью. Мне он показался мощной фигурой.

— Да, он таким и был.

— Артем, не нам с вами судить, почему так сложилось у вашей матери и вашего отца, но вы общались с отцом, и можете мне рассказать, каким он был? Каким вы его узнали? Совпал ли он с вашими ожиданиями?

Артем довольно кивнул:

— У нас было только две встречи, совсем мало, мы только начали узнавать друг друга — и его убили. Он мешал кому-то, его боялись, он действительно был сильным, мог сломать любого.

— Зачем?

— В смысле?

— Ломать зачем?

— Ну, это я к слову, если ему что-то надо было — добивался любой ценой, он был упрямый.

Артем рассказал про первую встречу и про вторую, когда отец приезжал в Москву, на трехдневную конференцию, и все три дня они провели вместе. Он взахлеб говорил, что они делали, где обедали, куда ходили, как отец обещал познакомить со сводной сестрой Анной, которая живет в Англии.

— Он был близким мне, понимаете, близким и понятным. Матери я ничего не рассказал, а то она как узнала от вас, что я с ним встречался, так и решила, что я его убил. Бред несет какой-то, плачет.

— А вы не убивали?

— А вам сенсации захотелось? Как примитивно! Нет, не убивал. Когда подростком был, все представлял нашу встречу, ненавидел его и правда хотел убить. Считал, что он меня предал, а оказалось, что он про меня вообще не знал. Ну разве нормально это? Мне мать сказала, что он мой отец, а ему не посчитала нужным. Тоже мне, страдалица! Это она лишила меня отца.

— Вы теперь осуждаете мать?

— Я жалею, что раньше не нашел отца.

— С Верой Михайловной вы тоже знакомы?

Артем вспыхнул, как фейерверк, и Юля была озадачена. Она спросила что-то лишнее?

— Да, отец меня ей представил.

— Красивая женщина.

— Да, она действительно роскошная женщина, я таких не встречал.

Юля почувствовала, что в этих небрежных словах было больше, чем просто восхищение. Еще два провокационных вопроса для психологического портрета, и, опаньки, оказалось, что сынок влюбился в мачеху! Что же, Вера Михайловна хоть и в возрасте, с ума свести может. Жаль, что этот вопрос Артему напрямую задать нельзя.

Они проговорили больше часа, как старые знакомые, и, прощаясь, Юля пообещала, что обязательно отправит ему газету со статьей. И уже когда все вопросы для интервью закончились, она рискнула спросить:

— Вы же, конечно, знаете, что Владимир Николаевич Яценко присвоил труды Ильи Сергеевича Гладкова?

— Нет, не знаю, — отрезал Артем. — А если отец чем и воспользовался, так ему это было нужней. Не вам его судить!

И Юля увидела в его глазах жесткость, высокомерие и презрение, совсем недавно именно так смотрел на нее сам «космический бог» Владимир Яценко.

Она шла домой с мыслью о том, что самомнение Артема, усилившееся после встречи с отцом, вскоре получит мощный, разрушительный удар.

Дома ее ждал отец и два письма от Кевина, который собирался в Россию, к ней в гости.

«Я скучаю по тебе, я думаю про нас, думаю каждый день. Если ты хочешь, мы поженимся, Джулия. Я хочу держать тебя в моих руки».

Уставшую от сложного разговора Юльку это разозлило, и Кевину досталось за всех: за высокомерного Артема и его, ломающего всех, папашу. И написала, не скрывая раздражения.

«Ковбой! У нас в России приходят в гости, когда их зовут. Я не звала тебя. Россия слишком сложная страна для вас, американцев. Что ты будешь делать в России? Я не собираюсь за тебя замуж. Я тебя никогда не видела. Я журналист, я работаю с текстами и понимаю, что написать можно все что угодно, ковбой. У нас есть такое выражение, бумага все стерпит. Оглянись вокруг, десятки американских девушек хотели бы с тобой познакомиться, у тебя прекрасное образование, но почему ты бороздишь Интернет в поисках своего счастья? Не пиши мне больше, мальчик-спам из Интернета, не трать на меня свое драгоценное время, американец. У вас санкции против России, они распространяются и на американскую любовь. Ты, наверное, не знал, Кевин. Теперь будешь знать».