Читать книгу "Всего лишь женщина - Гали Манаб"

Ира по натуре скандалистка, человек-ртуть, оборотень. При «низкой температуре» – самый задушевный приятель. При «высокой» – разнесет в пух и прах кого угодно. Бывало, после очередной поездки в компанию она возвращалась злая и, видя меня на вахте, начинала бешено орать в никуда, что компания никудышная, что люди в ней нечестные, потому что пол-общежития подписали под себя. Не надо быть прозорливой, чтобы догадаться, кого она имеет в виду. Однажды она встретила меня в коридоре, видимо, я попала под горячую руку, и объявила:

– Я больше не буду ездить в эту дурацкую компанию! И Алевтина с Несмеяной тоже не будут.

И это было сказано с такой злостью, с такой ненавистью, будто я была виновата во всех неурядицах компании. Но я на нее не обижалась, потому что хорошо знала ее характер. Да, она слыла скандалисткой, да, она часто бывает недовольна всем и вся, часто беспричинно зла, со многими не находит общего языка, но душа ее по большому счету не так безнадежна, как кажется на первый взгляд. Ирина была свободна от такого тяжелого, разрушающего человека изнутри чувства, как зависть. Она никому не завидовала. Не была способна на подлость исподтишка. На скандал она шла открыто, не боясь и не задумываясь о последствиях. Помню, когда я только приступила к своим вахтерским обязанностям, когда в общежитии кишмя кишели наркоманы, она подбирала шприцы, валяющиеся на ее этаже, и подкидывала их под дверь коменданта. Таким образом выражала свой протест против безобразия в общежитии, считая виноватой в этом коменданта. Однажды вообще умудрилась в час ночи позвонить коменданту домой, когда какие-то хулиганы шумели у нее на этаже и не давали спать. «Я не сплю, пусть и она не спит». Да, это все Ирина делала открыто. Конечно, ее открытость не оправдывает ее поступков, они, может, и не становятся от этого менее подлыми, но она, наверное, менее опасна обществу именно своей открытостью. Но она ведома, внушаема. Ею можно манипулировать.

Другое дело, когда люди сидят втихаря у себя на кухне и готовят подлости исподтишка. А еще подстрекают таких, как Ирина, простаков на открытые подлости. Судя по тому, что она мне сказала, можно было догадаться, какие долгие и подробные были обсуждения моей персоны и компании, и не только в узком кругу моих подруг. Причем сестры-умницы оставались в тени, они не при чем, если что, а эта дурочка пляшет под их дудочку, даже не догадываясь, как ею умело манипулируют. Вот где собака зарыта. Вот где настоящая подлость.

Чтобы понять, что я занимаюсь не своим делом, практически подвергаю себя насилию, мне потребовалось сделать крутой поворот в жизни, чуть ли не отправиться на тот свет…

«Даже в любви взаимной муки одни»…

К моим возвышенным чувствам к Бриллиантову навязалась отвратительная, отравляющая мою душу ревность. Я стала ревновать его к моей Несмеяне. Не знаю, с чего это началось.

Однажды сидели мы на вахте. Мы – это Бриллиантов, Несмеяна, Алевтина и я. Разговор зашел о татуировках. Бриллиантов сказал:

– Давно хочу сделать себе какую-нибудь красивую татуировку.

– А у нашей подруги сосед занимается этим, – подхватили сестры. – Если хочешь, мы можем тебя свести с ним, он тебе сделает.

– Хочу, – изъявил желание Бриллиантов. – А когда можно к нему поехать?

– В субботу, – сказала Несмеяна.

И было решено, что они поедут в субботу вдвоем, я в тот день работала в интернате. И они, конечно, съездили без меня. Я в тот день не находила себе места. Боже, почему бывает так? Ведь я их обоих люблю. Обоим доверяю. Но почему же я тогда мучаюсь. Накануне следующей нашей встречи я без видимой причины стала на него злиться. Я готова была разорвать его от злости. Что это со мной? Я опять в очередной раз открываю себя для себя. Неужели я способна на такие чувства?

Но, увидев его, я обо всем забыла, забыла о своей злости, о том, что буквально минуту назад чувство ревности меня мучило, душило, не давая покоя. С первой же минуты его появления я ощутила умиротворенность и душевный комфорт. Главное, он был со мной, он пришел ко мне. А потом, насладившись в его объятиях любовью, отведя душу, убедившись в своей желанности, вдруг я вспомнила свои страдания из-за его затеи – с другой женщиной съездить пусть даже по делам – и устроила ему настоящую отвратительную сцену ревности. Мне на самом деле было плохо, меня трясло. А он повел себя, как настоящий любящий мужчина. Он стал, во-первых, оправдываться, в подробностях рассказывая о том, как они съездили, во-вторых, добавляя в свое оправдание, сказал, что есть Бог на свете, что он едва успел зайти в общежитие, как ему позвонила жена. Он был искренен и убедителен в своих оправданиях. К тому же добавил:

– Если хочешь, я совсем перестану общаться с твоими подругами, чтобы у нас с тобой не возникали подобные конфликты.

– Зачем? Мы все-таки люди – существа высокого разума. Это мне надо бороться со своей ревностью, с этим эгоистическим чувством собственничества, – сказала я.

Мне, честно говоря, стало очень стыдно. Но, к сожалению, моя ревность на этом не закончилась. Я из-за нее наломала столько дров позже… Но все было сделано из лучших побуждений, от чрезмерной любви к нему, к мужчине моей мечты.

Я задумалась… Меркантильность. От чего зависит меркантильность людей? Может, от продолжительного испытания нехваткой денег? Или это последствия постоянной материальной ущербности с детства? А может, это одна из черт характера?

Возьмем, к примеру, Ирину, она долгое время не работала нигде. Существовала на деньги, присылаемые родителями, и на деньги, которые время от времени удавалось выуживать у любовников. Любовников постоянных не было. И получалось, что она почти всегда была безденежной. Может, отсюда и вытекает меркантильность? Помню, она однажды пришла ко мне домой, ей нужно было поговорить по телефону. Она говорила с очередным своим любовником:

– Привет, как дела? Ну, деньги у тебя появились? – Получив отрицательный ответ, она задала очередной, не менее бесцеремонный, чем первый вопрос:

– А когда они появятся у тебя, когда тебя ждать в гости?

Привлекательная, если не сказать красивая, она не страдала от недостатка поклонников. У нее они появлялись так же часто, как впоследствии исчезали. И я ни разу от нее не услышала что-нибудь, отдаленно напоминающее о любви или симпатии. Или хотя бы о сексуальном влечении. Отношение ее к любовникам измерялось подарками от них, суммами денег. Будучи подругами, мы с ней откровенно говорили на интимные темы. Я всегда могла с ней поделиться своими чувствами по отношению к мужчинам. Она правильно, без осуждения, без презрения понимала меня.

И единственный случай, когда Ирина со мной поделилась своей интимной стороной жизни, – это ее рассказ, как она подшутила однажды со своим очередным любовником. После любовной бурной ночи, когда любовник ее заснул, она подвязала ему на интимное место бант и ушла. Это было действительно оригинально, и мы с ней посмеялись над этим от души. Больше ничего теплого, человеческого по отношению к мужчинам, она не проявляла.