Читать книгу "Сталин. Личная жизнь - Лилли Маркоу"

Когда-то раньше Сталин уважал Алешу и считался с его мнением. В 1926 году Надя написала Марии, что Иосиф высоко ценит ее и мужа и передает им через Надю привет. Однако доверие Сталина к Алеше закончилось в 1937 году.

Светлана считает, что инициатором чистки, жертвами которой стали родственники Сталина, был Берия[320]. Берия крайне негативно относился к тому, что другие грузины – которые, кстати, отнюдь не испытывали к нему симпатии, – пользуются доверием у Сталина. Возможно, именно он распустил слух, что Алеша и его жена выступают против Сталина, что они высказываются о нем плохо. Возможно, он сфабриковал какие-то документы, которые стали подтверждением их предательства. Когда Сталин поверил этим инсинуациям (пусть даже он поначалу и сомневался), уже ничто – ни доброе прошлое, ни степень родства, ни годы дружбы – не могло спасти чету Сванидзе. Пути назад не было. Сталин с горечью почувствовал себя преданным – уже в который раз! Подозреваемым оставалось лишь признаться в своих преступлениях и вообще в злых умыслах. Им следовало признаться!

Алеша ни в чем не признался. А было ли ему в чем признаваться? Его поначалу приговорили к десяти годам, а Марию – к восьми. Его – за шпионаж в пользу зарубежных держав, ее – за то, что она скрывала антисоветскую деятельность своего мужа, вела антисоветские разговоры, осуждала карательную политику Советской власти и высказывала террористические намерения в отношении одного из руководителей Коммунистической партии и советского правительства. Мог ли Сталин поверить такой чепухе? Причины репрессий в отношении Марии и Алеши Сванидзе были, конечно же, другими. Алешу отправили под Ухту, Марию – в Долинск, находящийся в Казахстане. Мария в порыве отчаяния написала письмо Сталину и попросила Евгению передать ему это письмо. Сталин разозлился – как он всегда злился, когда перед ним за кого-то ходатайствовали. Он настоятельно попросил свою подругу больше так не поступать. Марию же перевели в лагерь с еще более суровыми условиями[321]. Что она теперь могла думать об этом человеке, которого так любила и которым так восхищалась? Это ведь был тот Иосиф, о котором она всего лишь двумя годами ранее – а именно 17 ноября 1935 года – написала: «Какой это аналитический ум, какой он исключительный психолог». Это был тот ее дорогой родственник, которому она 26 декабря 1935 года прислала поздравление с днем рождения, написав в нем, что у нее не хватает слов для того, чтобы перечислить все то хорошее, чего она ему желает. Что мог думать о Сталине Алеша – друг его юности, благодаря которому Сталин познакомился со своей первой женой и который находился рядом со Сталиным, когда тот жил в Грузии?

Когда в 1941 году в трудовых лагерях начались репрессии (начало войны с Германией и быстрое продвижение немецких войск по советской территории вызвали страх перед «пятой колонной»), тех заключенных, кого приговорили к долгим срокам пребывания в трудовом лагере, расстреляли. Двадцать третьего января 1941 года Верховный суд СССР заменил многим заключенным лишение свободы на смертную казнь. Такой новый приговор дошел до Алеши 20 августа 1941 года. В тот же день его расстреляли по приказу Берии, который лично консультировался со Сталиным по данному вопросу. Узнав о том, что Алеша Сванидзе приговорен к расстрелу, Сталин сказал: «Пусть попросит прощения». Однако Алеша отказался просить прощения: «О чем я должен просить? Ведь я никакого преступления не совершил». Когда Сталину передали эти слова Алеши, он еще больше уверился в его предательстве. «Он был большой либерал, Алеша Сванидзе, – вспоминал впоследствии Молотов. – Европеец. И он Западом питался. Сталин это чувствовал, и когда появился повод, Алеша что-то там болтал, Сталин, конечно, очень круто решил. Да и Берия мог подыграть…»[322]

«Что-то там болтал» – в этом видят главную причину подобных арестов потомки Сталина, пытаясь понять, почему так много его близких родственников было репрессировано.

Третьего марта 1942 года точно такой же приговор дошел и до Марии, жены Алеши, и Марико Сванидзе, сестры первой жены Сталина. Их тоже расстреляли в тот же день. Впрочем, их кончина могла быть в действительности и другой: зачастую в официальных документах было записано, что тот или иной заключенный был расстрелян, однако многие свидетели впоследствии утверждали, что на самом деле он умер от болезни[323].

Второго ноября 1938 года в ближайшем окружении Сталина произошло еще одно трагическое событие: Павел, любимый брат Надежды, внезапно умер от сердечного приступа. Он вернулся из отпуска и сразу же отправился к себе на работу, в Главное автобронетанковое управление Красной Армии. Там он не нашел ни одного из своих ближайших сослуживцев. Все они были арестованы. Павел тут же связался со Сталиным по телефону. Вскоре после их телефонного разговора он упал на пол прямо посреди своего кабинета. Все поверили в то, что эта смерть была скоропостижной, что его измученное сердце не выдержало, когда он узнал, что волна репрессий докатилась и до его места работы[324]. Однако у его жены и детей возникла другая версия: его отравили!

Когда Павел вернулся из отпуска, он был в хорошей физической форме, отдохнувший, загорелый. Около двух часов дня ему домой позвонили и спросили у его жены, что он ел утром. Ей сообщили, что ему стало плохо и его отвезли в госпиталь. Больше ей ничего не сказали. Когда она затем позвонила в его кабинет, ей ответили, что все идет хорошо. Когда же она приехала в госпиталь, он был уже мертв. «Почему вы не приехали раньше?» – спросили у нее в госпитале. Странная это была смерть.

Насколько известно, Павел, находясь в своем кабинете, выпил воды из стоявшего на столе графина. Кто же его отравил, если его и в самом деле отравили? «Может, Сталин, а может, Берия», – сказала мне уже в наши дни Кира Аллилуева. Затем она уверенно заявила: «Берия отдалил Сталина от всех его родственников»[325].

После смерти Павла жизненная ситуация, в которой находилась Евгения, стала для нее невыносимой. Ее муж ничего не знал о ее особых отношениях со Сталиным – стало быть, между ними не могло быть никакой ревности. Берия как-то раз, как уже упоминалось в этой книге, предложил Сталину сделать Евгению своей экономкой. Однако Евгения боялась, что могут отравить и самого Сталина (она была далека от мысли, что ее мужа отравили по указанию Сталина). В 1947 году, когда ее саму арестовали, сотрудники НКВД вменили ей в вину, помимо прочих преступлений, отравление ее мужа. Впрочем, слух об этом ходил еще в 1938 году.