Читать книгу "Закон свободы - Дмитрий Силлов"

Я поначалу даже и не понял, что это мой боевой нож болтается у него на поясе, потому что рукоять и гарда «Бритвы» были плотно обмотаны черным шнуром‑паракордом. И вполне понятно зачем. Мой нож, откованный из уникального артефакта, имеет способность превращать в мумию того, кто по незнанию или со злым умыслом попытается за него схватиться. Кроме хозяина. То есть, меня. Но если между ладонью похитителя и рукоятью ножа находится плотный слой из витков тонкого нейлонового шнура, то получается, что смертоносный эффект нивелируется полностью. Да и хват, возможно, будет удобнее для тех, кому больше нравится рукоять с оплеткой.

Гетману она явно нравилась. Извлеченная из ножен «Бритва» описала в воздухе замысловатую восьмерку – и вдруг расплылась в сетку из нечетких, смазанных линий, прочерченных в воздухе слегка светящимся клинком.

Ножом гетман владел виртуозно – я это понял, когда он еще у себя в кабинете авторучку крутил. Тоже на свои навыки в данном вопросе не жалуюсь, но уровень гетмана был явно на порядок выше моего. Если не на два. И хотя я тоже уже достал из ножен свой «Сталкер», было понятно – шансы победить в этом бою у меня равны нулю. Если, конечно, я ничего умного не придумаю.

Но как‑то не придумывалось, что можно противопоставить такому вихрю ударов, казалось одновременно жалящих со всех сторон. И мне ничего не оставалось, как отступить на шаг назад, чтобы не попасть под один из них. А то и под серию нереально быстрых уколов и резов. Потом еще на один шаг. И еще…

Рано или поздно гетман должен был выдохнуться. Но он, сволочь такая, и не думал выдыхаться. Поздновато я понял по его расширенным зрачкам, что главарь группировки «Воля» явно находится под действием какой‑то наркоты или отвара из растений‑мутантов Зоны. Вот что значит злоупотреблять рассеянным зрением, пренебрегая деталями! Иногда можно пропустить действительно важные мелочи.

Между тем гетман продолжал наступать. А мне становилось все труднее отступать. Я уже разок приложился бедром об край одного из автоклавов, и не факт, что в следующую секунду я не упрусь намертво в следующий стеклянный гроб, перегородивший мне путь назад…

Но случилось не то, чего я опасался. Чушь случилась. Ерунда, о которой не пишут в героических романах, и которая может случиться только в реальной жизни.

Тяжелая стальная крышка, прикрывавшая отсек с «фотошопом» и сорванная моим выстрелом, пробила боковую стенку одного из автоклавов. Теперь же из пробоины в борту стеклянного гроба медленно и печально выливалась тягучая зеленоватая жидкость. И к тому времени, как я, пятясь, добрался до злосчастного автоклава, рядом с ним уже натекла порядочная лужа – в которую я благополучно наступил, поскользнулся, и совершенно прозаично и бесславно грохнулся на спину. Твою ж дивизию! Что стоило ранее башку повернуть и посмотреть, куда улетела крышка? Тогда подумалось, мол, на фиг оно не надо…

А оказалось, было нужно. Очень. Прямо скажем, вопрос жизни и смерти. Причем моей.

Я еще летел, рефлекторно прижимая подбородок к груди, чтоб не удариться затылком при падении, а гетман уже бросился вперед, предвкушая скорую победу. Правильно сделал. Если противник оступился, надо не сопли жевать, а ловить момент. Иначе он улучит момент, когда ты оступишься, и без сомнений и размышлений устранит со своего пути препятствие в твоем лице.

Я словно в замедленном фильме видел, как распласталось в прыжке тело гетмана, как красиво и непринужденно делает он замах моим боевым ножом, метя мне под левое ухо, чтоб одним ударом вскрыть и сонную артерию, и горло. Хороший удар. Прямо скажем, отличный, от которого в моем положении нет спасения, потому что я сам еще летел, ожидая удара лопатками об пол, и не извернуться, не перекатиться не успевал…

Единственное, что я смог сделать, так это выставить вперед свой «Сталкер». Для «Бритвы», режущей металл как масло, вообще не препятствие. Но если в процессе резки отличным ножом куска масла, тот кусок резко повернуть, то, пожалуй, даже очень хороший нож, зажатый в очень сильной, тренированной руке, может из нее вырвать…

«Бритва» коснулась лезвия «Сталкера», преграждающего путь к моей шее, легко прошла через половину клинка – и тут я резко крутанул рукоять против часовой стрелки.

Нет, «Бритву» не вырвало из руки гетмана – слишком крепко и профессионально он держал нож. Нет, «Сталкер», сделанный из очень хорошей, но обычной стали, не выдержал удара ножа, откованного из редчайшего артефакта. Половина клинка моего ножа, хрустнув, отломилась, но и точно рассчитанный удар «Бритвы» сменил направление, пройдя в миллиметре от моего горла. Я даже ощутил на коже, обтягивающей кадык, прохладу клинка, с легким, еле слышным шелестом рассекшего воздух. Шелестом, так похожим на неслышное дыхание Сестры, побратимом которой я стал однажды…

А потом я грохнулся на лопатки, а гетман рухнул на меня сверху. Придавил мощной тушей так, что у меня аж дыхание перебило. Плюс в лицо мне ударил запах вчерашнего перегара, замешанный на крепком чесночном амбре.

– Конец тебе, урррод! – выдохнул главарь группировки «Воля», отжимаясь одной рукой от пола, а другой занося «Бритву» для последнего удара…

Но я ударил раньше. Двумя руками, левой усиливая резкое движение правой, вложив в него всего себя! Обломком «Сталкера» – под подбородок, как бьют ритуальными кинжалами дампы в соседней вселенной, чтобы одним ударом пробить и подъязычную кость, и язык, и нёбо, и мозг…

Обычно боль от удара ножом приходит позже, ибо клинок не рвет, а быстро и плавно разрезает ткани, отчего болевой сигнал доходит до нервной системы с опозданием. Но сейчас было иное.

Тупой обломок клинка грубо разорвал кожу, сломал подъязычную кость и разлохматил язык, ибо, воткнув нож, я по привычке провернул его в ране. Поэтому второй размашистый удар гетмана сдулся на середине пути. Не до убийства меня стало главарю группировки, потому что когда убивают тебя, все остальное отходит на второй план.

Впрочем, длины обломка моего ножа не хватило для убийства. Чтобы причинить противнику запредельную боль – да. Чтобы отпихнуть от себя тушу гетмана, бросившего «Бритву», и с выпученными глазами схватившегося за кровоточащую дыру под подбородком – да. Но не больше. Хотя в моем положении и это уже практически победа.

Я в перекате встал на ноги, потом нагнулся и поднял с пола «Бритву».

Вроде бы недавно лишился я своего боевого ножа, а показалось, что прошла целая вечность – так я привык к нему! Надо будет поскорее срезать на фиг этот паракорд, чтобы снова ощутить пальцами привычные изгибы рукояти, которая словно влитая ложится в ладонь…

И тут я краем глаза уловил движение, которого не должно было быть… Любой нормальный человек, получив такой удар обломком ножа, безуспешно пытается остановить кровь, просачивающуюся между пальцами, при этом медленно умирая и не осознавая, что умирает.

Гетман осознал. И вместо того, чтобы продолжать зажимать рану, вдруг оторвал от нее правую руку и полез за пазуху. Зачем?

Ответ главарь «Воли» извлек из‑за пазухи незамедлительно. В его окровавленной руке был зажат мой ПСС, пистолет самозарядный специальный, компактный и бесшумный, специально созданный для скрытого ношения и тихого убийства. Из которого с двух шагов не попасть в своего врага просто нереально.