Читать книгу "Ангелочек. Дыхание утренней зари - Мари-Бернадетт Дюпюи"

«И я тоже хороша!» Она вдруг осознала, что сидит, тесно прижавшись к своему бывшему любовнику.

– Господи, какая же я все-таки глупая! – воскликнула она с сожалением.

Опасаясь, что кучер может исподтишка наблюдать за ними, она высвободилась из ласковых объятий Гильема.

– Мне нужно кое-что тебе рассказать, – начала она. – Сегодня днем мы решили уехать. Жерсанда владеет маленьким замком в окрестностях Манда. Мы ездили туда на прошлое Рождество. Мне будет спокойнее вдали от Леоноры, твоих родственников и тебя самого. Я заставляю тебя страдать. Если я уеду, вы с супругой, возможно, помиритесь. Я обещаю, что расскажу Анри, кто его настоящий отец, как только он будет достаточно взрослым, чтобы это понять. Пожалуйста, не сердись на меня за это решение.

Ошеломленный известием, он смотрел на верхушки ближайших дубов. Под сенью этих деревьев они с Анжелиной когда-то тайком встречались…

– Анжелина, мне легче дышалось, когда я осознавал, что ты рядом, на улице Мобек, и я могу тебя встретить, услышать твой голос. Теперь я лишаюсь и этой радости… Но у меня нет права удерживать тебя в Сен-Лизье. Ты увезешь с собой моего первенца, но и тут я не стану противиться. Это расплата за мои грехи, и я должен это принять. Уезжай, улетай в далекие края, если это сделает тебя счастливой, если ты разлюбила наши горы, реки и бедного калеку, который сидит с тобой рядом, терзаемый угрызениями совести и любовью. Видишь, я думаю только о твоем счастье! Уезжай, моя Анжелина! Я даю тебе свое благословение и прошу о последней милости!

Она была растрогана до слез.

– Какой?

– Подари мне поцелуй! Всего один! В память о нашей сумасшедшей страсти. Еще хотя бы раз ощутить вкус твоих губ… Впредь я больше не стану тебе досаждать, не буду писать тебе писем. Этот поцелуй станет моим предсмертным причащением.

– Нет, я не предам Луиджи! Я и так…

– Что?

– Только что ты меня обнимал, и эти прикосновения, как ты наверняка догадываешься, пробуждают воспоминания… Я не должна была этого допускать. Но я никогда не смогу забыть, что ты подарил мне ребенка. Эта связь между нами крепка, невзирая на огорчения, обиды и испытания, которые пришлось пережить. До сих пор, когда ты рядом со мной, так близко, меня охватывает волнение, Гильем.

Он улыбался так, как если бы получил драгоценный подарок. Она закрыла глаза на несколько секунд, уносимая вихрем чувств.

«Год назад я так и не дождалась Луиджи. Я мечтала о нем, я любила его, не зная, кто он на самом деле. Когда Гильем вернулся, я пошла к нему на свидание в заброшенную ригу и позволила ему себя ласкать. И получила удовольствие, хотя самого соития не было. Я ненавидела его, потому что он женился на Леоноре и они казались прекрасной, счастливой парой…» – вспоминала она.

– Пожалуйста, едем! Мне пора домой! – тихим, испуганным голосом попросила она. – Будь сильным, заботься о своих сыновьях и, прошу, не проси меня о поцелуе! Мне не будет покоя, если я уступлю. Я ходила пешком в Сантьяго-де-Компостела, чтобы искупить свои грехи, и я раскаялась всей душой. И решила для себя, что впредь постараюсь вести себя достойно.

Он посмотрел на нее и в нетерпении взмахнул рукой:

– Анжелина, что такого ужасного ты сделала? Вокруг сотни людей, кому не помешало бы отмолить свои гнусные поступки, но они этого не делают. Адюльтером сегодня никого не удивишь, и многие девушки спешат под венец, лишь бы не опозорить своих родителей. Если кто-то и виноват, то это я, а не ты!

Она всхлипнула, поддаваясь необъяснимой панике. Не осознавая, что делает, Анжелина взяла его за руки – теплые, чуть шершавые.

– Я совершила нечто ужасное. У меня не было выбора. Я не скажу тебе, что это было, но я поклялась искупить этот грех и больше никогда этого не делать.

Гильем с интересом посмотрел ей в лицо и увидел, что слезы струятся по носику и бледным щекам молодой женщины. В ее фиалковых глазах плескалась бескрайняя тоска.

– Анжелина, пожалуйста, не плачь, или мне придется тебя утешать!

Она была так похожа сейчас на испуганную маленькую девочку… Гильем оглянулся в поисках Макэра. Кучер курил, сидя на камне, спиной к экипажу, и глядя на долину реки Сала.

– Если у тебя не было выбора, Господь наверняка тебя простил. Анжелина, любовь моя, ты просто не можешь уехать, расстаться со мной на многие годы, не подарив на прощанье поцелуя. Я хочу лишь легонько прикоснуться к твоим губам – только один раз, на память!

Не дожидаясь ответа, он обнял ее и прижался губами к ее губам. Приятное тепло на мгновение разлилось по ее телу, но уже в следующее мгновение Анжелина пришла в себя и попыталась его оттолкнуть. Она могла бы этого не делать – он уже отпустил ее и отодвинулся.

– Прощай, душа моя! Прощай, любимая!

Громким голосом Гильем окликнул слугу. Макэр вскочил и подбежал к экипажу. Никто из участников этой сцены не заметил тени, мелькнувшей между стволами вековых сосен. То был Луиджи. Когда Розетта сказала, что Анжелина уехала с Гильемом, он встревожился и последовал за ними к кладбищу, расположенному на пересечении четырех больших дорог. Свежий лошадиный помет послужил ему ориентиром, хотя несложно было догадаться, куда направится карета Лезажей. Возле кладбища спокойно, там можно поговорить без свидетелей и экипажу будет где развернуться.

Терзаемый недоумением и гневом, он проводил коляску взглядом и только потом вышел из своего укрытия.

Глава 8

Ревность

В доме на улице Нобль, час спустя

У Луиджи было странное ощущение, словно он оказался на краю пропасти. Голова кружится, и он не знает, что лучше: отойти от края или прыгнуть вниз… Отойти означает как можно скорее объясниться с Анжелиной. Прыгнуть – это спастись бегством, снова обрести свободу, но на этот раз жизнь будет много легче и приятнее, потому что у него есть положение и деньги. Стискивая кулаки от злости, ругая последними словами весь мир и свою супругу в частности, он направился к старинному Дворцу епископов по каменистой тропинке под нависшими кронами дубов.

«Еще недавно, в полдень, я так радовался, что мы переедем жить в замок моих предков, в Лозер, – думал он. – Я говорил себе, что там научусь наконец относиться к Анри так, как если бы он был моим родным сыном, и у нас с Анжелиной начнется новая жизнь.

Бывший странник с грустью окинул взглядом городские крыши и зубчатые башни собора. И вдруг поверх пейзажа вырисовалась другая картинка – его жена в объятиях Гильема. Какая мерзость! Какой стыд!

– Или она до сих пор его любит? – спросил он вслух.

Он вспомнил вчерашнюю ночь. Анжелина лежит под ним, и выражение ее прекрасного лица говорит об испытываемом ею наслаждении. Пламя свечи отбрасывает золотистые отсветы на ее шелковистую кожу. Для нее не существует ничего, кроме этих ощущений, и она то и дело тихонько вскрикивает… Позже, когда они уже лежали рядышком, оба усталые и насытившиеся, она взяла его руку и положила на свой уже округлившийся живот. «Прикоснись к нашему малышу! Он только что шевельнулся, – прошептала она. – Если немного подождать, наш pitchoun снова начнет вертеться!»