Читать книгу "Пояс Койпера - Николай Дежнев"

Проглотил одним глотком коньяк. Я смотрел на него и прикидывал, знает ли он правду о том, зачем на самом деле понадобилось шоу. Скорее всего, нет, а если и догадывается, то не по причине болтливости Феликса, не в его это характере. Наверняка Фил использует режиссера втемную, как это называется на языке спецслужб. По крайней мере, термин этот мелькает в шпионских и полицейских триллерах.

Косвенно уровень осведомленности Леопольда можно было проверить, и я спросил:

— Скажите, а как будет организован подсчет голосов? Хотелось бы знать, я, в некотором смысле, лицо заинтересованное. Как известно, результаты выборов определяют не те, кто бросает в урны бюллетени, а те, кто их считает.

Майский ответил не сразу, подождал, пока я допью коньяк, и только тогда пожал костлявыми плечами.

— Слава Богу, за арифметику я не отвечаю! Феликс Адрианович сказал, что обработкой статистики займутся специалисты профильного института, они и обеспечат нас всем необходимым. Наше дело работать с цифрами на табло в зрительном зале. Это, кстати, накладывает ограничение на выбор ведущих. Недостаточно иметь смазливую физиономию и говорить, не краснея, пошлости, от них потребуется такт и, не побоюсь этого слова, интеллект…

Ничего толком Арнольдыч не знает, пришел я к выводу, ничего ему Фил не сказал. Уходя от потенциально скользкой темы, спросил:

— И много их, ведущих, надо?

— Да нет, только двое, мужчина и женщина! Теперь это принято не только на телевидении, но и на радио. Вдвоем легче ориентироваться в сложных ситуациях, к тому же, если один из них сморозит глупость, а случается это сплошь да рядом, быстрая реакция второго смажет отрицательное впечатление. В прямом эфире часто возникают накладки, разруливать их ведущим приходится самостоятельно. Ну и я буду хоть и за кулисами, а неподалеку, смогу вмешаться в ход событий во время перебивок на рекламу…

Леопольд не договорил, задумался. Я почувствовал себя лишним и решил, что пора откланиваться, но он меня попридержал.

— Вы не верите, а меня любят дети! Да-да, своих только нет, в этом беда. — Подался ко мне худым телом, понизил голос: — Слушай! Мой тебе совет: нарожай дюжину и блажь участвовать в подобных шоу пройдет. Я бы и сам, но поздно. Не в том смысле, а вырастить не успею… — Посмотрел на меня тускло, потер в нерешительности ладонью подбородок. — Есть еще одна заморочка!.. Как бы это сказать?.. В общем, сценарий, можно сказать, утвержден, бюджет предусматривает расходы на медицинское сопровождение…

Продолжал еще что-то мямлить в том же духе, но я его перебил:

— Послушайте, Леопольд, а не пойти ли вам к чертовой матери! Сколько можно жевать жвачку, вы же не корова. Мне известно, что шоу — не игра и исход может быть летальным. Говорите, что собираетесь сказать, не тяните кота за хвост!

Майский потянулся к лежавшей на столе пачке, как утопающий к соломинке. Вытряхнул сигарету и едва ли не вырвал у меня из рук зажигалку.

— Почему всегда я?.. — Чиркнул о кремень раз десять и только потом прикурил. — Феликс Адрианович сказал, он ваш друг, вот сам бы и… так нет, свалил на меня! — Несколько раз жадно затянулся. — Определиться надо! С формулировкой. Фенечка в том, как спросишь, такой ответ и получишь. Ставить вопрос на голосование прямо: жить вам или умереть — прокуратура возражает. Тогда как?..

А Фил-то дрогнул, не смог со мной о таких вещах! Не посмел, глядя в глаза, кишка тонка. Хотя от участия в шоу не отговаривал. Решение-то Котова, не его. Что же получается, самому мне, что ли, выбирать кратчайшую дорогу на эшафот? Нет, брат, шалишь, я умываю руки.

— Есть варианты?

— В предварительном порядке проконсультировались с психологами, — помялся Майский. — Вопрос мог бы быть таким: «Безразлична ли вам судьба Сергея Денникова?» При том, конечно, понимании, что всем заранее известно, чем вам грозит положительный ответ большинства…

Что-что, а понимание такое имеется, констатировал я, достаточно полистать газеты и заглянуть в Интернет! Телефон лучше не включать, вокруг дома бродят смурные типы и всем подряд тычут в физиономию камерой с микрофоном. Наглая девица из автобуса с тарелкой на крыше соседям прохода не дает. Жизни мне нет, а понимание есть! Сезон охоты еще не начинался, а лицензиями на мой отстрел уже торгуют направо и налево.

— Мы часто говорим, мол, равнодушие убивает, — продолжал Майский, — вот шоу и покажет, справедлива ли народная мудрость. Но если вас интересует мое мнение, я бы задал вопрос непосредственно, без фарисейства…

— Вы же только что сказали, прокуратура!..

— Сказал! — вздохнул Леопольд и раздавил в пепельнице окурок. — Боюсь я за вас, честное слово. Боюсь! Народец у нас безучастный, затрахала его капиталистическая действительность. Ему не то что на вас, на себя наплевать. По оценкам социологической службы, шоу будут смотреть от пятидесяти до семидесяти пяти миллионов человек. Обитают они в основном в городах, где жизнь жесткая и одинокая. Каждый в своем окопчике, соседей по лестничной площадке не знают в лицо. Здесь всем на каждого насрать и каждому на всех. Если же задать вопрос в лоб, то люди очухаются, поймут, что твоя кровь на их руках… И на моих! — вздохнул тяжелее прежнего. — Теперь поздно идти на попятную, да и не я, так найдутся другие. В нашей проституточной профессии достаточно один раз отказаться, и больше не предложат. В этом мире надо бегать в стае и подвывать по команде.

Глаза Майского упорно избегали мои, но я сумел их поймать.

— Не переживайте, Леопольд Арнольдович, формулировка вопроса меня устраивает, тем более что мне дадут возможность обратиться к зрителям. Уверен, люди меня в обиду не дадут…

— Твои слова да Богу в уши! — улыбнулся Майский, впрочем, весьма безрадостно. Подергал себя по привычке за мочку уха. — Давно я в церкви не был, надо будет зайти, поставить свечечку.

Я протянул ему руку. Он ее пожал.

— Давай, Сергей, до пятницы еще увидимся! Потренируешься с телесуфлером, осмотришься…

— Так сегодня вроде бы четверг.

— Ясный перец, что не завтра, а через неделю, — нахмурился Леопольд, думая уже о чем-то своем.

— И что же будет через неделю? — не понял я.

— Тебя что, не предупредили? — поднял кустистые брови Майский. — Начало в семь вечера, самый что ни на есть прайм тайм!

Я аж похолодел.

— Так скоро!

— Не волнуйся, — похлопал он меня по плечу, — мои ребята знают дело, успеем в лучшем виде!

За бригаду Леопольда, признаться, я не очень переживал, но такая близость события неприятно поразила. Ни для кого не секрет, рано или поздно придется умереть, но, когда тебе сообщают дату, это меняет восприятие жизни. В глубине твоего существа начинает работать метроном, и чем бы ни занимался, ты слышишь его механические щелчки…

14

В один из остававшихся до пятницы дней позвонила Ню. В какой именно, сказать не могу, они слились для меня в единое целое, но, кажется, в понедельник. Звонка ее я не ждал, но и не позвонить она конечно же не могла, это и ежику понятно. По части гуманности и прочих интеллигентских штучек у моей жены нет равных. Превзошел ее только Александр Сергеевич, утверждавший, что не только восславил свободу, но и милость к падшим призывал. Падшие в моем лице поблагодарили Нюську за сочувствие, после чего отключили мобильник и свалили от назойливых журналистов к Гришке на дачу. Под покровом тьмы с чемоданом на колесиках. И очень вовремя, потому как, возвращаясь домой, я всерьез начал опасаться найти в своей постели журналистку с микрофоном, и хорошо еще, если одну, а не с коллегами по прилипчивому цеху.