Читать книгу "Королевский сорняк - Татьяна Гармаш-Роффе"

– Конечно, – обиделась Тоня. – Вы думаете, что если я была кассиршей…

Николай Сергеевич сделал останавливающий жест.

– И, может, вы видели картины Пикассо?

Тоня только кивнула, побоясь на этот раз раскрыть рот.

– И портреты Пикассо не похожи ни на художников-классиков, ни на модели, реальных людей, с которых он их писал. Почему? Потому что он играл с формой. Ему это оказалось интереснее, чем отражать чувства и мысли людей на портретах, как это делали все до него. Вот и мне, Тоня, мне неинтересны чувства людей. Тем более что они описаны до меня другими авторами за тысячи лет существования литературы. Это банально. Скучно. Пресно. Плоско. Избито. Я хотел стать оригиналом и стал им. Я создал абсурдный мир, в котором действуют аппликации… Вы знаете, что такое аппликация?

– Это когда вырезают ножницами какую-нибудь фигурку и вклеивают ее в другое место? – неуверенно предположила Тоня.

– Совершенно верно. В моем мире живут аппликации литературных образов, исторических персонажей, мыслей, лозунгов, чувств, моральных и культурных ценностей и штампов. Которые я ради смеха разместил в самом абсурдном порядке. Короче, когда я писал свою первую книгу, я очень развлекался.

– И ее напечатали?

– О, да! Я ведь очень известный писатель, Тоня. ОЧЕНЬ. Я теперь признанный гений. И у меня теперь много книг.

– И все в том же духе?

– Разумеется. Я придумал рецепт успеха, и по нему творю каждый раз новое блюдо.

– И вот такие книги… Не хочу вас обидеть, но вы сами сказали, что я не ваша публика… И правильно, наверное, потому что мне было бы неинтересно их читать, судя по вашему описанию… А другим, значит, интересно? Раз вы стали так известны?

– Еще как! В моем абсурде, лишенном, априори (вы понимаете это слово?), всякого смысла, эти дураки стали искать глубоко спрятанный смысл… И нашли, представьте себе! Я только диву даюсь, когда слышу о моих же глубоких мыслях из уст читателей или критиков.

– Вы не очень-то любите людей, – неуверенно заметила Тоня.

– Вы ошибаетесь. Я их не «не очень люблю». Я их презираю. И потому издеваюсь над ними в книгах. Я поливаю их дерьмом на каждой странице. В равной степени плохих и хороших в бытовом смысле этого слова. Они примитивны – и они мне скучны.

– И при этом вы популярны?!!!

– Фокус в том, Тоня, что им почему-то это очень нравится. Им за этим видится некая глубокая мысль. Геббельс говорил, что чем наглее ложь, тем легче в нее верят… Я нагло придаю видимость смысла моим книгам – и поклонники готовы носить меня на руках. Лобызать мои ботинки. Я получил разные литературные премии. Меня цитируют, на меня ссылаются как на авторитет. Меня перевели на несколько иностранных языков, и идиоты других национальностей продолжают усердно искать смысл там, где его по определению нет, – где все игра, все призрак смысла и непризрачное презрение… Я вообще-то с детства невысокого мнения о людях, но тогда я не мог и представить, до чего они ничтожны!

– Я вам не верю, – заявила вдруг Тоня. – Просто вас наверняка в детстве обижали… А вы наверняка были ранимым мальчиком… И решили, что люди ничтожны. Это был такой способ защиты от ваших обидчиков!

– Неужто ты Фрейда читала? – усмехнулся писатель.

– Нет, слышала о нем, но не читала. Просто я всегда, еще со школы, почему-то очень хорошо чувствовала чувства других. И застенчивость мальчиков, страх быть непонятым или осмеянным, я уже тогда очень хорошо понимала. Вы, уверена, в детстве были именно таким вот мальчиком… И так и не научились свою застенчивость преодолевать. Спрятались за придуманной ненавистью к людям.

– То есть ты хочешь сказать…

У него был такой вид, словно Тоня вылила на него ушат холодной воды.

– Ты полагаешь, что ты видишь меня насквозь? Что тебе понятны мои чувства, мысли, желания?!

– Нет, что вы! – поспешила заверить его Тоня, почуяв, что совершила какую-то оплошность.

Некоторое время Николай Сергеевич смотрел на нее холодно, почти враждебно, но вдруг черты его лица смягчились, в глазах появилась какая-то искорка, и он улыбнулся.

– А, знаешь, мне доставляет удовольствие разговаривать с тобой, Тоня. Ты даже не отдаешь себе отчета, что любой журналист или критик отдал бы полжизни за то, чтобы услышать от меня подобные слова… Но я их всех гоню. А вот с тобой, – сам удивляюсь, – мне приятно откровенничать… Ну что ж, слушай дальше. Ты права, в детстве я был очень ранимым и чувствительным мальчиком…

Глава 28

Расположиться с комфортом – вот что важно для мыслительной деятельности! У человека непременно должно быть место, где ему думается хорошо. Таким местом для Алексея Кисанова был его личный кабинет, а точнее, любимое просторное кресло за письменным столом.

Там Кис и угнездился с твердым намерением найти подход к спонсору. Добрая кружка кофе на месте, пепельница тоже – емкости намеренно разведены по разные стороны стола, не то случалось стряхнуть пепел в кофе, – ноги на кресло для посетителей. Итак…

Итак, как он уже определил для себя, в этой истории имеется три разных части. Часть первая: сказка сказок, как назвала ее Александра. Часть вторая: подозрения и нестыковки. Часть третья: пугалки. Искать в них логику бесполезно, потому что ее там нет. Вернее, она есть, но ведома только спонсору. Такое ощущение, что он просто развлекается, наблюдая за Тоней… Или ставит на ней какой-то эксперимент. Шизофреник он или нет – это уже двадцать пятый вопрос. Даже если и псих, какая-то цель у него все равно есть.

Ну, рассмотрим три части по порядку. Как там Сашка сказала? Иван-царевич подобрал лягушку и превратил ее в царевну. Причем он не просто трансформировал ее своей сказочной любовью – нет, он ее сознательно учил быть Женщиной. Он водил Тоню к визажистам, парикмахерам; он ее одел, он ее учил уважать себя, учил умению давать отпор; он учил ее даже изыскам в сексе, – как Тоня невнятно обронила, покраснев. Более того, Кирилл устроил ее на новую работу. Пусть и секретаршей, – но это качественно иной уровень по сравнению с кассиршей. А далее она сумела проявить себя и попала в отдел рекламы, где очень скоро заняла руководящий пост, пусть и невысокий.

И у Тони вдруг оказалась в руках хорошая профессия, – причем без всяких дипломов, по мановению волшебной палочки, которой взмахнул Кирилл. Конечно, у нее обнаружился талант, чутье, но в нашем мире этого так мало, чтобы пробиться! А ей этот шанс принесли в подарок, на голубом блюдечке с золотой каемочкой! И необыкновенная благожелательность ее начальника, который сначала попробовал положить секретаршу в постель, а потом вдруг сделался добрым папочкой…

Вот-вот-вот, – почти пропел Алексей, потирая руки от удовольствия, вот это прямо в точку! Прямо в кассу, так сказать, в истории с кассиршей, – усмехнулся он. Голову готов заложить, что неземной доброты Тонин начальник – это тоже часть игры! И наш загадочный спонсор его тем или иным образом проспонсировал! Или за одно место взял – смотря какие у них отношения.