Читать книгу "Гроза панцерваффе - Виктор Прудников"

Своей догадкой Михаил Ефимович поделился с Никитиным, находившимся постоянно на КП в самые ответственные минуты боя. Матвей Тимофеевич не мог с ним не согласиться: только прямой связью (поле боя — аэродром) можно объяснить незамедлительное появление немецкой авиации в воздухе.

Следовало признать, что немецкое командование довольно рационально использовало свою авиацию: самолеты всегда находились недалеко от линии фронта. У нас была другая практика: командующий армией должен связываться со штабом воздушной армии, давать заявку, запрашивать столько-то самолетов. Но пока там ее рассмотрят, отреагируют, отдадут приказ летчикам, проходит время, бой, глядишь, уже подходит к концу. Запоздалое появление авиации, безусловно, сказывалось на ходе боевой операции.

Впоследствии Катуков настоял на том, чтобы командование фронта предоставило ему право самому решать вопросы использования авиации, связываясь прямо с аэродромами.

Основные события 6 и 7 июля развернулись в полосе 6-го танкового корпуса, куда противник после артиллерийской и авиационной подготовки бросил крупные танковые силы. Начались тяжелейшие бои в районе сел Сырцово и Верхопенье. Немцы здесь атаковали группами танков по 30–60 машин, пытаясь прорваться в северо-западном направлении. Но их сдерживали бригады полковников М. В. Моргунова и М. Т. Леонова. Обороне Верхопенья Военный совет Воронежского фронта придавал особое значение. В отданном в этот день боевом распоряжении танковым корпусам (2-му, 5-му и 10-му) говорилось:

«Главная группировка до 300 танков противника наступает против Катукова в районе Гремячий на Верхопенье. Стремительно выходите в тыл этой группировки в соответствии с поставленными корпусам задачами»[171].

В кровопролитных боях 112-я танковая бригада Леонова и 200-я танковая бригада Моргунова потеряли до 40 процентов материальной части, но стояли насмерть. Сначала Леонов, потом Моргунов донесли, что положение на участках обороны становится угрожающим. Немцы могут прорваться в наш тыл. Катуков сразу же выдвинул 22-ю танковую бригаду полковника Веденичева ближе к реке Пена, уплотнив таким образом боевые порядки корпуса Андрея Гетмана.

Уже несколько дней 1-я танковая армия сражалась в одноэшелонном построении. Катуков и Шалин ставили вопрос перед командованием фронта о создании второго эшелона. Это, несомненно, укрепило бы оборонительные рубежи. Но только когда бои достигли критической точки (9 и 10 июля), Ватутин усилил армию 10-м танковым корпусом, 309-й стрелковой дивизией, 14-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригадой, несколькими истребительно-противотанковыми полками и другими частями[172].

План «Цитадель» явно проваливался, однако гитлеровское командование продолжало упорствовать, бросая в огненную мясорубку уже достаточно потрепанные дивизии и корпуса. 7 июля 1943 года гитлеровский министр пропаганды Геббельс заявил, что в районе Белгорода и южнее Орла вчера потерпели неудачу сильные атаки большевиков, предпринятые ими с ранее приготовленными для этой цели крупными соединениями, в результате немецкая армия перешла в наступление, глубоко вклинилась в оборону русских[173].

Ни днем, ни ночью не затихали боевые действия в районе поселков Сырцово, Верхопенье, Яковлево, Ивня. Здесь наши танкисты действительно бились не на жизнь, а на смерть. Кроме танков противник бросал здесь в бой крупные силы авиации. Группы самолетов по 25–30 машин постоянно бомбили боевые порядки танковой армии.

Большую роль в отражении налетов гитлеровской авиации сыграла 6-я зенитная дивизия РГК под командованием полковника И. Г. Каменского. По приказу Ставки три ее полка 5 июля стали на защиту воздушного пространства армии. За несколько дней боев зенитчики сбили десятки самолетов противника, не дав им сбросить смертоносный груз на наши позиции.

К исходу дня 8 июля немцы вышли на рубеж Шепелевка — Верхопенье — Кочетовка, вплотную приблизились к позициям 1063-го зенитного полка, которым командовал подполковник Гузенко. В самый разгар боя на позициях полка появился бронетранспортер командарма. Катуков отдал приказ немедленно переместить батареи на новое место: над передним краем висело до 50 вражеских бомбардировщиков.

Пока дивизионы занимали новые позиции, их прикрывала батарея старшего лейтенанта Луконина. Вражеские пикировщики коршунами набрасывались на батарею то справа, то слева. Погиб расчет младшего сержанта Жукова, тяжело ранен командир огневого взвода Скурихин. Но батарея продолжала сражаться, зенитчики подбили два самолета противника, которые один за другим камнем рухнули на землю. Падали скошенные осколками люди, только расчет бойца Черникова вел интенсивный огонь по вражеским самолетам.

В это время из-за горизонта появилась новая волна вражеских бомбардировщиков, перестраивавшаяся на ходу для бомбометания. Все, кто находился рядом с бронетранспортером командарма, затаив дыхание, смотрели, как на расчет Черникова сыпались бомбы. В воздухе не видно было ни одного нашего истребителя. Катуков приказал радисту немедленно связаться с командующим 2-й воздушной армией генералом С. А. Красовским, чтобы вызвать истребители. Пока налаживалась связь с орудийным расчетом, все было кончено: его накрыло взрывной волной.

С тяжестью на душе покидал командарм позиции зенитчиков. Подозвав командира полка Гузенко, он попросил представить ему списки командиров и бойцов, отличившихся в этом бою, для награждения. Многих посмертно.

О боях 6-й зенитной дивизии РГК не раз писали фронтовые газеты, отмечая героические подвиги защитников воздушного пространства. На батарее Луконина был выпущен «Боевой листок», в котором говорилось: «Расчет орудия Черникова прикрывал перемещение батареи на новую огневую позицию. Расчет был замечен командармом генерал-лейтенантом Катуковым. Наблюдение генерала за работой воодушевило расчет»[174].

Подвиги… Подвиги… Сколько их было совершено во время Курской битвы — счесть невозможно. С гордостью в армии назывались имена комбригов В. М. Горелова, И. И. Яковлева, Ф. И. Липатенкова, М. Т. Леонова, командиров рот В. А. Бочковского, М. К. Замулы и многих других. Как не назвать было имя комбрига Александра Бурды. Только за один день его бригада подбила 65 вражеских танков. О подвиге танкистов 49-й бригады и о самом комбриге писал тогда журнал «Крокодил»:

Танкистам — дружеский, горячий

Шлю крокодильский свой привет.

Желаю боевой удачи,

Блестящих танковых побед!

В боях с захватчиком-фашистом

Горит отвагою Бурда.

Из фрица дух идет со свистом,

Когда Бурда «дает дрозда».

Разбив врага ударом ярым,