Читать книгу "Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи - Жан Флори"

«Мы, услышав слова того, кто нам через слова апостола открыл Христово откровение, тут же спешно отправились к тому месту в церкви св. Петра, на которое нам было указано. И копали здесь тринадцать человек с утра до вечера. И Петр нашел копье, о котором говорил. Его извлекли они с великой радостью и трепетом. И поднялось безмерное ликование по всему городу»[442].

Однако если вчитаться в это признание, то можно заметить, что Аноним склонен к высказываниям общего характера, тогда как некоторые факты он обходит молчанием. Это хорошо заметно при сопоставлении его рассказа с повествованием Тудебода, в целом идентичного ему, но более подробного и цветистого:

«Мы же, находившиеся в Антиохии, услышали речи Петра Бартелеми и узнали, что он видел апостола Андрея, показавшего ему и Копье Иисуса Христа, и место, где оно находилось. Вслед за чем Петр, отыскав графа Сен-Жильского, сказал ему, что тот должен отправиться в церковь Святого Петра, где находится Копье. Услышав то, граф отправился в церковь с превеликой радостью, и Петр указал ему место, перед вратами хоров, на правой стороне. Когда двенадцать человек, трудившиеся с утра до вечера, наконец выкопали глубокую яму, тот самый Петр узрел Копье Иисуса Христа, как указал ему святой Андрей. Случилось это на четырнадцатый день июня. И обрели они Копье с великой радостью, и понесли его к алтарю, восхваляя Бога пением “Te Deum”, и наступило во всем городе ликование. Узнав об этой вести, франки с великой радостью потекли в церковь Святого Петра, чтобы узреть Копье, а вслед за ними греки, армяне, сирийцы, громко певшие “Kyrie eleison” и говорившие: “Страну франков поддерживает и укрепляет добрый Христос”»[443].

Как видно, Тудебод, в отличие от норманнского Анонима, воздержавшегося от подобного описания, выдвигает на первый план решительные действия Петра Бартелеми и предводителя его войска Раймунда Сен-Жильского. Речь в данном случае идет не о добавлениях Тудебода, а скорее об очередном умолчании автора «Деяний франков». Когда-то его текст называли «Tudebodus abbreviatus»; с тех пор этот тезис был исключен из рассмотрения. Возможно, пришло время предпринять исследование на новых основах, поскольку нам представляется очевидным, что во множестве случаев Аноним исключил или изменил в некоем общем для него и Тудебода источнике то, что не работало на пропаганду Боэмунда, которая была главной целью пересмотра текста, предпринятого автором в 1105 году[444].

В своей попытке умалить роль графа Тулузского автор «Деяний франков» не мог зайти слишком далеко, поскольку открытие Священного Копья считалось божественным чудом, залогом еще более чудесной победы, которая действительно пришла чуть позже. Сам Боэмунд свидетельствовал об этом чуде в письме, которое он составил от своего имени и от имени предводителей крестового похода в сентябре 1098 года, после победы над Кербогой. Однако он довольствовался тем, что приписал видение и открытие «некоему слуге Господа», не называя его имени и не указывая, какому господину он служит[445].

Изначально видения, как и открытие Священного Копья, не вызывали разногласий даже у яростных противников провансальского клана, то есть у Боэмунда с его норманнами[446]. Однако обретение Копья поменяло расстановку сил или, по крайней мере, авторитетов. Вплоть до сего времени героем, спасителем был Боэмунд, которому удалось заставить крестоносцев проникнуть в Антиохию до прихода турок. Но к чему привел этот дипломатический подвиг? Христово воинство — оголодавшее, лишившееся коней, уменьшившееся из-за беглецов, павшее духом — пребывало в упадке. Не сомневалось ли оно в тот момент в своей миссии и помощи Бога? Копье чудесным образом восстановило силы, но внесло в их расстановку свои коррективы: Бог, никогда не покидавший свой народ, выбрал бедняка из армии графа Тулузского, чтобы явить ему доказательство победы. Спасение стало зависеть от другого лагеря, как и от иных методов: от чисто человеческой хитрости Боэмунда перешли к божественному чуду, Священному Копью, которое обрел человек графа Сен-Жильского. Этот качественный сдвиг привел к тому, что перевес оказался на стороне провидца, провансальского клана и графа Тулузского.

13. Боэмунд и небесные легионы

Раймунд Тулузский, однако, не использовал свое преимущество полностью. Он действительно подготовился к бою, который Бог провозгласил победоносным, однако не он повел крестоносцев в битву. К тому времени Раймунд вновь заболел, как и Адемар Пюиский, поэтому все крестоносцы — даже по словам Раймунда Ажильского — пообещали подчиняться Боэмунду. Именно он должен был позаботиться об охране города и подготовить войско к битве[447]. Как подчеркивают некоторые историки, другие предводители могли остановить выбор на Боэмунде благодаря его способностям стратега[448]. Таким образом, в случае победы Боэмунд мог обернуть в свою пользу часть того престижа, который в недавнем времени закрепился за кланом графа Тулузского и угрожал затмить его собственный.

Дать бой было, однако, рискованно! Предводители решили сначала отправить к Кербоге посольство, чтобы вступить в переговоры. Главой посольства, от которого зависела участь крестоносцев, был назначен Петр Пустынник — все без исключений источники указывают на этот выбор. Я не настаиваю на том, что такой выбор со стороны князей является по меньшей мере абсурдным в том случае, если Петр Пустынник, как говорили, был беглецом[449]. Зато это назначение прекрасно объяснимо в том случае, если Петр беглецом не был, в чем я убежден. Психологический климат того времени был пропитан чудесами, верой в чудесное, а роль скромных бедняков в нем превозносилась. Возможно, никто не воплощал эти ценности лучше, чем Петр, чья популярность была большой в армии крестоносцев, в среде простонародья, которое в тот момент всем заправляло.