Читать книгу "Господин барон - Михаил Дулепа"

— Злится?

— Постоянно, господин барон!

— Это хорошо! Злость прогоняет ненужные умствования и закаляет характер. И что, только так и зовете?

Дэн, оглянувшись на строй пажей, делающих какие-то совсем невозмутимые лица, кашлянул и уже тише добавил:

— Иногда — Баффи.

Хм, тоже что-то знакомое. Кажется, из книги какой-то? Видел что-то на прилавке…

— Ну-ну. Хвалю за сдержанность.

— Рады стараться господин барон!

Так, милитаристские замашки Изи надо придержать, а то он из нормальных ребят роту королевских мушкетеров обучит. Ну да какой же гасконец не мечтает стать генералом?

— Кстати, Марти — честь оруженосца это честь его господина, и конечно, не стоит стесняться в методах ее защиты. Если нужно, можете взять мою булаву или вот отберите у нашего Умника наградное копье. Но гоняться за излишне свободным в выражениях туристом с обычной кочергой это подрыв имиджа баронства на международной арене.

— Виновата, господин барон! В следующий раз так и сделаю.

— Хвалю. Продолжайте искать… вон там и там проверить стены и пол. Что найдете — сдадите Эгги под расписку. Кстати, там еще кости лежат, одного из предыдущих баронов, собрать со всем почетом, перенести наверх, сложить в цельный скелет.

Поскучневшие пажи — как же, приключение превратилось в работу! — согласно проблеяли, и мы с Эгельбертом пошли по их следам к выходу.

— Господин барон, можно вопрос?

— Слушаю.

— Марти все-таки девушка, а вы с ней постоянно так…

— Как? У меня две дочери, я с ними так же. Если ты игнорируешь законы вежливости, то эти законы могут начать игнорировать тебя. Ее убеждения это ее дело, до тех пор, пока она не пытается воздействовать ими на меня. Умная — сама сообразит. Общительная — друзья подскажут. Ограниченная дура — сгинет, как и тысячи до нее. Хотя такой бюст, конечно, будет жаль, да и глаза у нее красивые. — Старик попытался что-то сказать, но я договорил: — Если для нее так много значат слова, что она не обращает внимания на реальное положение дел, при котором ее окружили всяческой поддержкой и защитой, то я сделаю все, чтобы за время своего испытания наш боевой подруг хоть немного научилась отличать оттенки. Чтобы поняла, что к чему в этой жизни. Согласны?

— Дети должны сами выбирать свой путь в жизни, они имеют право набить свои шишки.

— Эгельберт, вспомните себя в этом возрасте. Славный был парнишка, да? Глупый, неопытный, зато с фантазией и полон оптимизма. Вы действительно хотите, чтобы выбор всей вашей жизни делался именно этим балбесом?

— Ну, Александер, мы все-таки были другими.

— Такими же, такими.

— Э-э…

— Чего тут спорить?

— А-а!

— Да что с вами?

Луч фонарика вдруг заплясал в руке старика, высвечивая белую фигуру, висящую в воздухе метрах в десяти от нас.

— Да нет, не может быть…

Я крепко вцепился в его плечо, пытаясь вспомнить, как избавляются от приведений — Отче наш? Или как там: да воскреснет Бог, да чего-то там враги его… Нахрен, я лучше кулаком!

Привидение, плавно колышась, подплыло к нам и гулким баритоном спросило:

— Эта, вихад гдэ, а?

— Твою мать! — Я еле удержался от того, чтобы не дать в морду ничего не понимающему негру; фон Шнитце стоял, держась одной рукой за стену, а другой за грудь. — Эгельберт, вы как?

— Ох… я в порядке, Александэр.

— Что ты тут делаешь?!

— Туалэт пашел, заблудилса!

— Иди… — Мы с Эгельбертом одновременно переглянулись и показали: — Туда!

— Ага, идить.

Закутанный в бесформенное белое национальное одеяние негр с совершенно невидимыми в темноте руками, ногами и головой, пошел в указанный проход. Минуту мы прислушивались, затаив дыхание, а потом до нас донесся сначала дружный вопль ужаса, потом крики негодования, а потом шум, словно шестеро каких-то очень испугавшихся и разозлившихся молодых людей гнались за кем-то, чтобы больно побить.

В общем, через три минуты на поверхность вылезли два очень довольных, хотя и очень грязных человека. Эгельберт тут же улизнул по делам, а я двинулся в донжон, размышляя о будущем. Пажи славные ребятишки, в оруженосцы я их всех посвящу, хотя до последнего стану держать в напряжении. Но вот годятся ли они в рыцари? Дэн, или Норман, или даже Марти — рыцарь? Воин, облаченный в сталь и несущий справедливость на кончике меча? Нет, я понимаю, что идеал далек от реальности, но стоит ли? И кстати, если рыцарь — «сэр», то как будет именоваться женщина-рыцарь? Леди? Быстрый поиск в интернете показал, что правильным будет «дама». Рыцарственная дама, точно.

Представив Марти и сравнив с гордым «дама»… нет, не катит. «Дама Мартиша» — вот это уже ближе, только она, похоже, этого имени стесняется. А почему? Спустя минуту я хихикал, вспомнив, наконец, откуда это имя. Бедная Марти, вот попадутся же такие юмористы-родители и доказывай потом всю жизнь, что ты ни при чем!

Черт, опять дверь не закрыли. Да, тут ближе бегать в рыцарский зал, но туристы же по всему замку расползутся!

Я задвинул засов и пошел по коридору к своему кабинету. Так, что у меня тут со сметой на обновление проводки и освещения в подвале? Лучше не тянуть, там это действительно необходимо. Или все-таки попробовать законопатить все входы? А если опять провалюсь?

За спиной кто-то остановился, вежливо кашлянул и спросил:

— Не подскажете, где тут выход? Кажется, я заблудился.

— За дверь, вниз по лестнице, второй проход направо, а во дворе спросите любого стражника, вас проводят. — Самому провожать очередного отставшего от группы туриста мне не хотелось. Да, замок большой, но они же умудряются теряться по пять раз на дню! Может, поставить ограждения? Черт, опять расходы!

— Благодарю, сеньор.

Несколько секунд я пытался понять, что же тут не так, а потом резко развернулся. Коридор за моей спиной был пуст. Дверь в конце его все так же закрыта на засов.

Минуты две я стоял неподвижно. Потом вздохнул, пожал плечами и пошел дальше. Припекло беднягу, посреди дня является. Ну да пусть, в самом деле, что это за древний замок без привидения?

«Прикиньте, шеф отправился на мост! Сказал, что будет вызывать всех проезжих рыцарей на бой, во имя своей Прекрасной Дамы!

Кто у него дама? Фру Матильсен?

У него их сейчас десяток уже, скоро в очередь станут записываться…»

из переписки во внутреннем чате

«Особую отвагу и рвение при спасении пострадавших проявил полицмейстер Гравштайна. Подобное поведение было принято как должное — недавно в соответствии с местными обычаями этот пятидесятилетний отец семейства был возведен в рыцарское достоинство своим сюзереном. Звучит немного архаично, но, на мой взгляд, нам все еще есть чему поучиться у старушки Европы».