Читать книгу "Девушка в поезде - Пола Хокинс"

Я настолько погружаюсь в воспоминания, что совершенно забываю о своих страхах встретить Тома или Анну, полицейских или журналистов. И вот я уже у дома Скотта и звоню в дверь. Она открывается, и я чувствую подъем, хотя и не должна. Но мне совсем не стыдно, потому что Меган оказалась не той, за кого я ее принимала. Она не была той чудесной и беззаботной девушкой на террасе. Не была любящей женой. Не была даже хорошим человеком. Она оказалась законченной лгуньей.

И убийцей.

Меган

Четверг, 20 июня 2013 года

Вечер

Я сижу с бокалом вина на диване у него в гостиной. В доме по-прежнему царит беспорядок. Интересно, он всегда живет, как подросток? Я вспоминаю, что он потерял семью как раз подростком, так что, наверное, да. Мне становится его жалко. Он возвращается с кухни и садится рядом. Если бы я могла, то приходила бы сюда каждый день на час или два. И просто сидела бы и пила вино, чувствуя, как он касается моей руки.

Но я не могу. Я дошла до самого сокровенного в своих признаниях, и он возвращает меня к ним.

– Хорошо, Меган, – говорит он. – Ты готова продолжать? Чтобы закончить то, о чем начала рассказывать?

Я слегка прижимаюсь к нему. Он теплый и не отстраняется. Я закрываю глаза, снова мысленно переношусь в ту ночь и оказываюсь в ванной. Это странно, учитывая, сколько сил у меня ушло, чтобы не вспоминать о тех днях и ночах. Сейчас же мне достаточно просто закрыть глаза, и я снова оказываюсь там, будто возвращаюсь в прерванный сон.

Вокруг темно и очень холодно. Я уже не в ванной.

– Я не знаю точно, что случилось. Помню, что просыпаюсь и понимаю, что произошло что-то жуткое и Мак уже дома. Он звал меня. Я слышала, как он звал меня снизу, но не могла пошевелиться. Я сидела на полу в ванной и держала ее на руках. По крыше барабанил дождь и яростно завывал ветер. Мне было ужасно холодно. Мак поднялся наверх, продолжая меня звать, показался в дверях и включил свет. Я зажмуриваюсь от нестерпимого жжения резкого жуткого света, заливающего ванную.

Я помню, как закричала, чтобы он выключил свет. Я не хотела смотреть, не хотела видеть ее такой. Не знаю, я не знаю, что было потом. Он кричал на меня, кричал мне в лицо. Я сунула ее ему и бросилась бежать. Я выскочила из дома прямо под дождь и бросилась к морю. Не помню, что было дальше. Он пришел за мной очень нескоро. Дождь продолжал идти. Мне кажется, я была в дюнах. Я хотела зайти в воду, но мне стало слишком страшно. В конце концов, он за мной пришел. И отвел домой.

Мы похоронили ее утром. Я завернула ее в простыню, а Мак выкопал могилу. Мы похоронили ее на самом краю участка возле брошенной железнодорожной ветки. И положили на могилу камни, чтобы отметить место. Мы не разговаривали об этом, мы вообще ни о чем не разговаривали и не смотрели друг на друга. В ту ночь Мак ушел. Сказал, что у него назначена встреча. Я подумала, что он, наверное, отправился в полицию. Я не знала, что делать. Я ждала его, ждала, что придет хоть кто-нибудь. Но он не вернулся. Он ушел навсегда.

Я сижу в теплой гостиной Камаля, прижимаюсь к его теплому телу и вся дрожу.

– Я по-прежнему это чувствую, – говорю я ему. – По ночам это чувство возвращается. Я боюсь, что снова останусь одна в доме, и не могу заснуть от страха. Тогда мне было страшно, слишком страшно, чтобы заснуть.

Я бродила по всем этим темным комнатам и слышала ее плач, я чувствовала ее запах. У меня начались галлюцинации. Я вдруг просыпалась ночью в полной уверенности, что в доме кроме меня есть еще кто-то. Или что-то. Мне казалось, что я схожу с ума. Что умираю. Что, наверное, лучше остаться здесь, и когда-нибудь мое тело обязательно найдут. По крайней мере тогда мы с ней не расстанемся.

Я всхлипываю и тянусь за бумажной салфеткой на столике. Рука Камаля соскальзывает вниз по моей спине, он ее не убирает.

– Но остаться там у меня не хватило духу. Я прождала, наверное, дней десять, а потом вся еда кончилась, не осталось даже фасоли в банках. Я собрала свои вещи и уехала.

– Ты потом еще виделась с Маком?

– Нет, никогда. Последний раз я видела его той ночью. Он не поцеловал меня и даже не попрощался. Просто сказал, что идет на встречу. – Я пожимаю плечами. – На этом все закончилось.

– А ты пыталась его разыскать? Я покачала головой:

– Нет. Сначала мне было слишком страшно. Я не знала, как он поступит, если я его разыщу. И к тому же я понятия не имела, где он мог находиться, – у него даже мобильника не было. Я потеряла связь с людьми, с которыми он общался. Его друзья вечно кочевали, не задерживаясь надолго на одном месте. Хиппи, бродяги. Несколько месяцев назад, когда на одном из наших сеансов зашла речь о нем, я попыталась его разыскать по Интернету, но безуспешно. Странно все это…

– Что именно?

– В первое время он повсюду мне мерещился. На улице или в баре я вдруг видела человека, так на него похожего, что сердце начинало бешено колотиться. Я слышала его голос в толпе. Но это давно прекратилось. А теперь… мне кажется, что он умер.

– Почему?

– Не знаю. Я так чувствую.

Камаль выпрямляется, осторожно отодвигается и поворачивается ко мне:

– Я думаю, что это просто игра твоего воображения, Меган. Считать, что видишь дорогих тебе людей после расставания с ними, вполне нормальная и обычная вещь. Раньше мне все время казалось, что в толпе мелькают мои братья. Что же до «чувства, что он умер», то оно, возможно, является следствием его исчезновения из твоей жизни. В какой-то мере ты сама уже больше не воспринимаешь его как живого человека.

Он снова превратился в психотерапевта, и мы перестали быть друзьями, сидящими на диване. Мне хочется снова привлечь его к себе, но я боюсь переступить черту. Я думаю о том, как поцеловала его, когда уходила, и вспоминаю выражение его лица, на котором были написаны желание, обида и гнев.

– Мне кажется, что теперь, когда ты рассказала мне свою историю, тебе надо постараться разыскать Мака. Чтобы поставить на прошлом точку и перевернуть эту страницу.

Я предполагала, что он это предложит.

– Не могу, – говорю я. – Не могу.

– Просто подумай об этом.

– Не могу. А если он по-прежнему ненавидит меня? Что, если это вдруг оживит прошлое? Или он пойдет в полицию?

Что, если – я не могу произнести это вслух даже шепотом – он расскажет Скотту, какая я на самом деле? Камаль качает головой:

– Возможно, он вовсе не ненавидит тебя, Меган. И никогда не испытывал ненависти. Возможно, он тоже испугался. И чувствует вину. Судя по тому, что ты мне рассказала, он мало похож на человека с чувством ответственности. Он взял очень юную и очень ранимую девушку и оставил ее одну, когда та нуждалась в поддержке. Возможно, он понимает, что ответственность за случившееся лежит на вас обоих. И сбежал именно от этого.

Не знаю, действительно ли он так считает, или просто говорит это, чтобы мне стало легче. Но только это неправда. Я не могу перекладывать свою вину на него. Она целиком и полностью лежит на мне.