Читать книгу "Дрезденские страсти - Фридрих Горенштейн"

Антисемиты правы в том, что они собрались на свой конгресс под социалистическими знаменами. Какой бы вклад ни внесли евреи в развитие социализма, какое бы арифметическое их количество ни примыкало к этому движению, евреи-социалисты есть все же блудные дети своего библейского сознания, основанного на капиталистическом равенстве возможностей и на индивидуализме. Ибо социализм есть современная форма не изжитых еще коллективных феодальных отношений, существующих наряду с капиталистическими, основанными на индивидуализме. И в этом смысле он плодотворен, смягчая трения между обоими началами человеческой общности, ибо в современности всегда необходимы элементы прошлого. Иное дело, когда социализм пытается придать капиталистической экономике посредством насилия феодальные черты. История доказала, во-первых: такое развитие неизбежно связано с антисемитизмом. Во-вторых: всякая попытка тех или иных евреев сожительствовать с антисемитами рано или поздно плохо кончается для развратников, ибо невозможен умеренный антисемитизм «с человеческим лицом». В-третьих: всякий современный антисемитизм неизбежно связан с социализмом. Иные формы антисемитизма навсегда ушли в прошлое. И если где-то возникает антисемитизм религиозный, правомонархический и т.д., то он неизбежно либо вырождается, либо приходит к социализму.

Давайте подведем общий итог. Что несет социалистический антисемитизм неевреям? Что он несет евреям, понятно.

В промышленности, в финансах, торговле – насилие над экономикой, талоны вместо денег и деньги, имеющие ценность талонов, хозяйственная коммуна по типу Дюринга, члены которой настолько опустились, что радуются своему собственному порабощению. В сельском хозяйстве – коллективные латифундии, заимствовавшие свои дурные качества у неэкономичных помещичьих хозяйств, испокон веков разорявших землю, но служивших целям политического насилия сословия дворян-помещиков над землей и государством. В образовании – философия действительности как основа всех знаний. В периодической печати – цензура философов действительности. В искусстве – засилье социалитарных идей г-на Дюринга, исключающих «мистицизм Гете». В государственном и общественном устройстве – вместо «парламентского формализма» подчинение «суверенного индивида» государственному принуждению. Таким образом, ясно, что политико-экономические уродства, сопровождающие радикальный социализм в его повседневной деятельности, не есть ошибки, а есть воплощение издавна существующей теории, имеющей с марксизмом общие корни и находящейся с ним в постоянной полемической борьбе, показывающей как различие, так и сходство этих двух теорий. И дело не в том, чтоб практики от социализма были сторонниками г-на Дюринга. Можно быть дюрингианцем, не читая Дюринга, так же как можно быть христианином, не читая Христа.

В конце раздела о социализме Энгельс пишет, высмеивая социалистические построения Дюринга: «Но как бы гордо ни выступал наш Дон Кихот на своем благородном Росинанте, сопровождаемый верным Санчо Пансой, в поход для завоевания шлема Мамбрина, мы все-таки сильно опасаемся, что домой он не привезет ничего, кроме тазика для бритья».

Когда-то Ленин очень смеялся по поводу ребячьих фантазий Герберта Уэллса, невзлюбившего бороду Маркса. Но он, очевидно, не обратил внимания на эту фразу Энгельса в «Анти-Дюринге». Впрочем, и сам Энгельс произнес ее в совершенно ином смысле, но так бывает, что ироническая шутка становится пророческим предсказанием. Дюринг действительно привез из своего похода в теорию социализма тот самый тазик для бритья, в котором практический социализм сбрил с себя все бороды социалистических пророков – и Маркса, и самого Энгельса, и даже бородку Ленина, оставив на своем лице лишь густые усы осетинского сапожника и маленькие усики австрийского официанта. Как же нам теперь быть с пророчествами Дюринга, сказанными не в шутку, а всерьез? Мы ведь ни на секунду не собираемся оспаривать данные Энгельсом характеристики образования и умственных способностей Дюринга. Дело, конечно, не в том, что Дюринг обладал пророческим даром предсказывать будущее. Дело в том, что он сам в 1876 году был частью этого будущего.

На этом, собственно, можно было бы поставить точку. Тема исчерпана. Есть, однако, еще один важный аспект этой темы, о котором нельзя не сказать. Так давно антисемит и еврей идут рядом друг с другом, что они невольно оказывают друг на друга психологическое воздействие, создавая чувство гонимости у антисемитов и чувство внутренней неполноценности у евреев. Поскольку евреи веками лишены были национальной жизни, первыми, кого они встречали за стенами своей обособленности и встречали чаще, чем других, были антисемиты. И, повторяем, они многому учились друг у друга. Антисемитам часто казалось, что они козлы отпущения, что их травят, гонят, мучают, преследуют. А евреи невзлюбили себя той любовью, которую они унаследовали от врагов своих. Поэтому, когда с конца XIX века начало разыгрываться в истории социалистическо-капиталистическое противоборство, и те и другие, то есть евреи и антисемиты, сыграли в этой драме наиболее заметную роль, принеся туда евреи – свою национальную психологию отказа от себя, а антисемиты свою кастовую психологию гонимых. В результате евреи в большинстве своем направили лучшие свои силы и лучшие таланты вне своих интересов, главным образом в диаметральный им антикапиталистический социализм. И поскольку это соединилось с национальной библейской особенностью находить себя не в коллективизме, а в индивидуализме, то они заняли в социализме ведущие места, увенчав свои усилия вне себя такой фигурой, как Карл Маркс. Видное место занимали евреи и в русской революции. Ленин пишет: «Еврейство являлось самой революционной средой в пределах черты оседлости. Оно поставляло главные кадры революционеров и несло семена социализма в более отсталые русские массы». Все это дало повод антибольшевистским, главным образом старым феодальным дворянско-черносотенным силам соединить большевизм с еврейством. Но вот что пишет Герберт Уэллс в своей книге «Россия во мгле»: «Молодые люди составляют движущую силу большевизма. Многие из них евреи. Но они борются не за интересы еврейства, а за новый мир. Большевики отнюдь не намерены продолжать традиции иудаизма. Они арестовали большую часть сионистских лидеров и запретили преподавание древнееврейского языка как «реакционного»». Слово «реакционный» Уэллс берет в кавычки. Он пишет, правда, в другом месте, что запрет иврита не одобряет, но в целом верно подчеркивает нееврейский характер еврейских большевиков. Евреи выдвинулись в лидеры и других движений. Главным ученым авторитетом прусских феодалов был крещеный еврей Шталь. Но все это разношерстное еврейское движение носило явно антиеврейский характер. Ну а антисемиты? Заимствовав у своих врагов-евреев гонимость, они организовались в тесные боевые группы по национальным признакам, но соблюдая общую антисемитскую кастовость и международные связи. Заимствованная у евреев гонимость и присущий христианам коллективизм дали свои результаты. В одном из советских очерков начала 20-х годов описан характерный случай: в день смерти Ленина дворник постучал в дверь бывшего дворянина, ныне совслужащего, и радостным шепотом сообщил: «Умер жидовский царь Ленин». Таковы были внутренние связи в антисемитском гетто. Дети дворников и дворян, вступив между собой в брак, составили то ведущее сталинское политическое сословие, которое быстро вытеснило из практического социализма тех антиеврейских евреев, о которых писал Уэллс, оставив лишь кое-кого из них на периферии социализма. Вот каковы последствия этого многовекового еврейско-антисемитского психологического сожительства. И нужны не годы, а века, чтоб эти последствия ликвидировать.