Читать книгу "Диверсия высочайшего уровня - Александр Афанасьев"

– Это черт знает что такое!..

Начинать?

Но эти будут стрелять. Рядом со мной люди, я по факту прикрываюсь ими. Они лягут, это очевидно. Люди из посольства спасены, а экипаж самолета сейчас погибнет, да? У двоих автоматы. Скорее всего, они получили конкретный приказ не выпускать меня. Любой ценой.

И еще кажется мне, что сдал меня Денис. Как пустую стеклотару. Никто, кроме старого друга, дослужившегося до генерал-лейтенанта, не знал моего пути отхода. Только он и те люди, которых Денис прислал в Киев.

Я припомнил тот наш московский разговор. Возможно, это была просьба Комара. Он попросил сделать ему приятное, а Денис не смог отказать. Так что если я даже появлюсь в Москве, то не факт, что меня там рады будут видеть.

Вот такая в разведке… дружба.

– Я российский гражданин, – сказал я. – Мне нужен представитель посольства.

– Будет тебе представитель посольства, москалюга, – почти ласково сказал один из украинцев. – Шагай!..

На выходе из аэропорта не было никаких полицейских машин. Зато там стоял ободранный бусик, на борту которого виднелись характерные метки. Люди в зоне АТО умели быстро ремонтировать машины, наклеивая монеты поверх дырок от пуль.

Это была не прокуратура и не СБУ, а неонацисты.

Больше я ничего не успел ни понять, ни предпринять. Меня угостили ударом какого-то шокера, причем необычного, явно не заводского, с куда более сильным разрядом. Я вырубился сразу.

Украина, близ Киева, мусорная свалка

Утро 12 марта 2016 года

Все равны мы перед смертью,

Всех разит ее копье,

Лучше славная кончина,

Чем позорное житье.

Шота Руставели

«Витязь в тигровой шкуре»

Вот, собственно, и все.

Это должно было произойти рано или поздно. Так оно и будет. Сейчас. Совсем скоро. Потому что все мы смертны.

Так расстреляли одного из тех, кто учил меня ремеслу. Мне потом рассказал об этом генерал Чамаев, когда уходил в отставку.

Это был его друг, а в стране шла война – гражданская, страшная. Были юрчики и вовчики, мирные жители некогда прежней окраины великого и могучего Советского Союза, а теперь звери, истребляющие друг друга со средневековой жестокостью. Был выбор: истреблять друг друга дальше – а кровную месть никто не отменял – или же перебраться на тот берег пограничной реки, в другую страну.

Кто-то должен был договориться об этом. Но там услышали бы только своего, ни в коем случае не кяфира.

Он договорился, а на обратном пути попал в застенки местного Комитета национальной безопасности. Там сидели те же люди, которые несколько лет назад карали за антисоветскую агитацию и пропаганду. Но теперь были другие времена.

Когда все выяснилось, оказалось, что проще и разумнее всего… расстрелять неизвестного человека, попавшего в сети. Так легче и местным, и Москве. Никто ничего не узнает про контакты Москвы и вовчиков, да и про людей, слово которых имеет среди озверелых и фанатичных боевиков такой вес, что по нему прекращается джихад.

Вот его и расстреляли. «Уазик», пара конвоиров, исполнитель, карьер и безымянная могила. Так погиб человек, который вытащил из-за речки более сотни пленных шурави. Никому до него не было дела, а его родным даже не сообщили. Пропал без вести.

В старом аквариуме достали из сейфа награды, в том числе золотую звезду Героя Советского Союза, присовокупили к ней еще одну, на сей раз Героя России. Посмертно.

Это за то, что он молчал до конца и без слов принял затылком пулю. То же самое предстоит и мне.

Меня должны убить по двум причинам. Первая: это все-таки я прикончил того киевского недофюрера. Застрелил из снайперской винтовки. Хотя украинцы ничего не знают об этом, у них нет никаких доказательств того, что это сделал я, но им надо расстрелять кого-то. Это, видимо, часть неизвестной мне пакетной сделки, в которую входит тихое и мирное освобождение захваченного российского посольства.

По злой иронии судьбы, они сейчас расстреляют того человека, который действительно виновен в этом убийстве. Смешно, но факт. Как стоящие часы два раза в сутки показывают правильное время, так и тут. Украинцы совершенно случайно нашли настоящего убийцу. Я в самом деле виновен и ничуть не раскаиваюсь в этом.

Второе – это Комар. Начальник спецотдела Р, подразделения в составе украинской разведки, которое контролируется американскими спецслужбами и занимается работой против России. Уж ему-то совсем неохота оставлять за спиной лишних свидетелей его минутных слабостей.

Мы едем в микроавтобусе. Тут темно, но это потому, что стекла тонированы в предел, до черноты. Пахнет потом, кровью. Может, раненых возили или еще кого-то. Немного отдает больничкой. Да, точно раненых.

Я, Лазарь и шестеро здоровяков-правосеков. Германская форма камки, шесть автоматов, черные шапочки, легко раскатывающиеся в маски. На рукавах желтые повязки, на них – «волчий крюк». Это фашисты. Эсэсовцы.

Они-то и забрали меня с бывшей гауптвахты киевского гарнизона, теперь переоборудованной в лагерь для политзаключенных. Понятно, что прокуратуры там и близко не было. Здесь все происходило просто, по-домашнему. Микроавтобус, символ батальона, намалеванный на дверце, вооруженные боевики-фашисты.

Они орут в голос, что ненавидят государство, но на самом деле работают на него, держат население в страхе, на фронте стоят в заградотрядах и гонят в атаки мобилизованных, здесь исполняют приговоры. Это как СС – служба безопасности нацистской партии, ставшая могильщиком целого государства. Весна сорок пятого здесь обязательно будет.

Но не скоро. Не сегодня.

Мы едем по тихим киевским улицам. Лазарь молчит. Эсэсовцы тоже. А о чем говорить-то?

А на улице заметно потеплело. Почти растаял снег, журчат уже вполне весенние ручьи.

У ментов есть циничная поговорка: «Весна покажет». Она означает, что снег сойдет, и появятся трупы, на профессиональном сленге – подснежники. Думаю, мне это не грозит, могилку выроют. Вон лопата под ногами болтается.

Сворачиваем. Впереди свалка. Это можно понять по стаям ворон, с граем водящих хороводы в бледно-синем небе, да по редким мусоровозам, что шарахаются от нашего микроавтобуса. Боятся. Стучат под колесами бетонные плиты, которыми выложена дорога. В приоткрытое окошко все сильнее тянет свалкой.

– Закрой, – бросает один из боевиков, видимо, старший.

Шестерка спешит выполнить приказание.

Мы продвигаемся в глубину свалки. Порскают в стороны, заметив бус с эмблемой батальона, крысы и бомжи. Им не надо лишних проблем. «Бомж», кстати, по-украински будет «безхатько». Красиво.

Надо же, о какой ерунде думается!..

Останавливаемся. Выходим. Шесть автоматов и Лазарь против меня одного. Не было бы старого друга, можно было бы попробовать. Но он в этом раскладе джокер.