Читать книгу "Черная сага - Сергей Булыга"

И Лайм заговорил:

– Мое обвинение уже было высказано достопочтимым Аудолфом Законоговорителем. Я только повторю его: Торстайн Скала самым бесчестным образом прикончил человека, который только и делал того, что подошел к нему и попросил, чтобы тот его накормил. Когда я узнал об этом позорном поступке, то поклялся отомстить за убитого. Но так как головы Торстайна мне уже не получить, то я тогда требую: отдайте мне его корабль. Вот какова моя тяжба и вот какова моя вира!

А Сьюгред на это ответила так:

– Что ж, недурно придумано, Лайм. Ведь ты уже который год не имеешь собственного корабля! А что желает Гьюр?

Гьюр засмеялся и сказал:

– Тебя!

– Ого! – воскликнула Сьюгред и даже покачала головой. – Наконец-то я вижу среди вас хоть одного настоящего мужчину. Но, Гьюр, заполучить меня будет куда трудней, чем земли или корабль.

– Я это знаю!

– И прекрасно. Ну а какое же обвинение ты заготовил моему отцу?

– А я его как раз не обвиняю. Я его защищаю. А обвиняю я тебя!

– В чем?

– В том, что это ты во всем виновата. Потому что если бы не твое упрямство, то отец успел бы выдать тебя замуж, и тогда не пришлось бы таким уважаемым людям как мы тратить свое драгоценное время на восстановление справедливости и спокойствия. А моя вира такова: я беру тебя в жены ровно до той поры, пока ты мне не наскучишь.

– А после?

– Я продам тебя кому-нибудь другому.

– Ты все сказал?

– Да, все. Теперь ты можешь возражать и защищаться.

Но Сьюгред была до того разгневана, что долгое время не могла вымолвить ни слова, и лишь потом уже сказала так:

– По отношению ко всем прочим мои встречные виры остаются прежними. Но что касается тебя, Гьюр, то теперь я требую с тебя твою голову! Я…

– Тихо, тихо! – перебил ее Аудолф. – Мы принимаем эту твою оговорку. Но принимаешь ли ты наши тяжбы?

– Да, – холодно сказала Сьюгред, ибо уже вполне пришла в себя и успокоилась.

– Тогда, – вновь оживился Аудолф, – ты будешь отвечать нам прямо сейчас или, может, попросишь отсрочки? Ведь, по закону, ты имеешь право обдумывать свою защитительную речь до самого заката солнца.

– Я все давно уже обдумала, – сказала Сьюгред, – и готова отвечать хоть сейчас. Но, как гостеприимная хозяйка, я сперва хочу кое-чем попотчевать вас. Прошу к столу!

С этими словами она развернулась и начала спускаться в землянку. Аудолф, пожав плечами, первым последовал за ней. И первым спустился, и первым увидел…

Что во главе богатого пиршественного стола, на почетной скамье, сидит ярл Айгаслав – живой и невредимый!

4

Все они, как бараны, столпились во входных дверях. Никто из них не решался даже близко подходить к столу. Поэтому я сразу понял, что они знают, кто я такой и откуда я теперь явился. Мне стало смешно, я засмеялся. А после встал и сказал:

– Нож уже в мясе, вино уже в роге. Чего еще?

Они по-прежнему стояли.

– Я жду, – напомнил я.

Только тогда они прошли к столу, расселись. Моя жена села рядом со мной. Акси стоял возле меня.

– И ты тоже садись! – сказал я.

Акси кивнул – все передвинулись – и он сел рядом с нами. Тогда я еще раз – и очень пристально! – осмотрел собравшихся и сказал:

– Вы, я догадываюсь, знаете, кто принимает вас за этим столом.

– Возможно, что и так, – после некоторого молчания сказал самый старший из них. – Мы слышали, что прошлой осенью сюда явился человек, который именовал себя Айгаславом, ярлом Земли Опадающих Листьев. Ты на него похож.

– Да, – усмехнулся я, – и это я и есть. А как мне вас именовать?

Тогда самый старший из них назвал себя Аудолфом Законоговорителем. А после мне представились Лайм Деревянная Борода и Гьюр Шестирукий. А прочие – дружинники, бонды и арендаторы – смолчали, это по обычаю. Так, хорошо! И я спросил:

– И что же привело ко мне тебя, почтенный Аудолф, тебя, почтенный Лайм, а также и тебя, почтенный Гьюр?

За всех троих опять ответил Аудолф:

– Сказать по правде, мы явились не к тебе, а к Сьюгред, дочери покойного Торстайна, так как она хоть и не является его законной наследницей, однако отвечать за все его долги и обязательства придется ей и только ей. А ты… Пусть ты и именуешь себя Айгаславом, но это только пустые слова. Это во-первых. А во-вторых, в Счастливом Фьорде ты – никто. Ты, может, вообще не человек.

– Ха! – гневно вскричал я. – Не думаешь ли ты, почтенный Аудолф, что оскорблять хозяина – это весьма неучтиво с твоей стороны? За это можно поплатиться головой!

Я встал, взялся за меч. А Аудолф без всякой робости ответил:

– Ты, конечно, можешь убить меня. Ты даже можешь убить всех здесь сидящих. Но это ничуть не приблизит тебя к тому, чтобы мы посчитали тебя равным себе. Ибо все мы – живые люди, и собрались здесь для того, чтобы вести между собой тяжбы. В законе так и сказано: тяжба – дело живых. А ты – сам знаешь кто! Подземный человек увел тебя в скалу и, значит, ты умер для нас, ибо если кто-то оттуда порой и возвращается, то это уже не живой человек. И ты такой же – не живой. Теперь можешь убить меня, или убить нас всех, но все равно равным с нами мы тебя не посчитаем!

Я усмехнулся, я не оробел. Я ведь заранее знал, что примерно так оно и будет. И знал, как надо на это отвечать. И я ответил:

– Не в моем обычае перед кем-то оправдываться. Я знаю, кто я есть, и что мне принадлежит. Я – ярл Айгаслав, я живой человек, Счастливый Фьорд – это моя земля, Сьюгред – моя жена, а Акси – мой окольничий. Но, делая снисхождение к твоим сединам, Аудолф, я расскажу тебе и всем твоим сородичам, куда увлек меня подземный человек и как я после оттуда выбрался. Ну а когда вы узнаете, кто именно посчитал возможным сохранить мне жизнь, то, думаю, тогда вы с превеликим удовольствием согласитесь вести со мной тяжбы.

– Возможно, что и так, – с опаской сказал Аудолф. – Итак, мы слушаем.

И я взялся рассказывать. Теперь, вспоминая свой тогдашний рассказ, я должен признаться, что кое-что я тогда не договаривал, поэтому на этот раз я расскажу все заново. Итак, меня окликнул странный низкорослый человек, и я вошел в скалу. Каменная дверь за мною с шумом затворилась…

И наступила тишина. А тьма вокруг была такая, как будто меня и впрямь замуровали в стену. А ждал-то я, увы, совсем иного! Ольми не раз рассказывал, что Там он попадет в богатые и ярко освещенные палаты, где в каждой горнице стоят накрытые столы, за которыми пируют самые отважные воины. Им там вольготно и весело: устав от еды и питья, они встают из-за столов и рубятся, и падают убитыми, и наступает ночь, а утром они вновь встают живыми, невредимыми и вновь садятся пировать, а после вновь берутся за мечи – и так будет всегда, пока стоит земля и светит солнце. А куда попал я? Вокруг было темно и тихо. Я еще немного постоял, прислушался, но ничего не услышал. И тот, кто заманил меня туда, тоже молчал.