Читать книгу "Курбан-роман - Ильдар Абузяров"

Учеба в вузе казалась мне пустяковым делом. Экзамены я сдавал легко, а потому не особо утруждал себя посещением занятий и чтением книг на древнегреческом и старофранцузском. Меня занимали поиски денег на студенческое житье-бытье. По вечерам я захаживал в игровой зал, раскинувши свои сети в запруде гипермаркета. Там я надеялся за одну монетку выиграть целое состояние. Сумма стипендии мне тогда казалась приличным состоянием. Денег не хватало не то что на кафе и очаровательную собеседницу в прикиде а-ля княжна Тараканова, а даже на ужин в окружении тараканов в грязной студенческой столовой.

Нет, я пока не играл сам. Я лишь наблюдал, чертил чертежи, рисовал графики, высчитывал серии. Будучи студентом экономического факультета, я рассуждал, что у этих аппаратов должна быть система.

Но уже тогда я ловил себя на мысли, что мне нравится мелодия звенящих монет. Музыка легких денег увлекала, завораживала. Она снилась мне по ночам. А перед глазами так и мелькали сундуки с пиратскими сокровищами на дне морском, по которым медленно ползает рука-клешня, словно в наслаждении поглаживая свои несметные богатства. Только приглядевшись, можно было разобрать, что это клешня краба или рака.

2

И вот однажды эта клешня добралась до меня. Она буквально свалилась мне на голову, зловеще нависнув над мордами красных плюшевых коней, купавшихся в огромном стеклянном кубе. Завороженный, я остановился у игрового автомата, наблюдая, как мальчик пытается зацепить, то машинку, то мышонка, то собачку с остекленевшими от холода и одиночества глазами-пуговицами. Или дотянуться до милых котят, таких жалостливых на вид, словно их несут топить на дне короба. И все они в этом коробе сбились и лежали вповалку на дне жизни, неестественно переплетя туловища и тараща слепые глаза.

И тут до меня дошло, что я один наблюдаю за невинными потугами ребенка вытащить себе из аквариума игрушку-мечту. Толпа же других зевак, как стая чаек, бесновалась над вот-вот готовым выплеснуться, засверкать чешуей монет крупным денежным выигрышем. Взрослых от детей отделяет лишь то, что они стали реалистами и теперь гоняются не за мечтами в чистом виде, а за средствами к их достижению.

Поняв недостижимость мечты, они теперь хотят вместо фунта стерлядки фунтов стерлингов, хотят денег без мечты. От денег без мечты у меня загорались глаза, как у филина. Почти каждый день, сбегая от навозно-желтоватых стен общежития и назойливых желторотиков, я забирался в угол игрального зала, наблюдая за пиратами гипермаркета, этажи которого кишмя кишели людьми с голодным блеском в глазах.

Я смотрел, как корсары морей, гусары дел азартных облапошивали наивных прихожан. Как они заманивали, притягивали к столу бедных пенсионеров. И вот уже те сменяются с калейдоскопической скоростью у пустого автомата, в мгновение ока проигрывая свои невеликие пенсии.

Старики наивны и азартны как дети. К тому же они могут себе позволить лишь пустые куриные желудки, а так хочется икорочки с белым хлебушком и сливок с мякотью клубнички. Интересно, каково оно – питаться пустыми куриными желудками и пустыми надеждами? А тех, кого трудно приманить, заманивают лимонами, машинами а-ля Шевроле, кругосветными яхтами и круизами – все в дом, все в дом. И вот уже добропорядочные отцы семейств сериями проигрывают “семейные ценности”.

А одноруким бандитам только и нужно – наивной надежды, веры в голое чудо при полной потере чувства реальности, чтобы в какой-то момент, воспользовавшись ослеплением разума, надуть по полной программе. А потом под брызги шампанского и звон монет щедро делиться чаевыми с обслуживающими их официантами.

3

– Что, нравится? – спросил меня сухопарый ухоженный мужичок. Я его часто видел заходящим в зал и наблюдающим пару минут за игрой. И всегда мысленно содрогался при виде его холодных, рыбьих глаз и зализанных волос, его блекло-серого костюма с металлическим отливом.

– Да, – кратко ответил я, стараясь поскорее отмахнуться от прилипчивого типа.

– А почему сам не играешь? – Мужик был так же навязчив, как и его сладкий одеколон, в котором он, должно быть, купался перед выходом.

– Это глупо, – рассудительно сказал я.

– Зачем же тогда приходишь? – холодный человек-прилипала говорил еле слышно, криво двигая тонкими губами, будто ему мешал говорить гипс белой водолазки.

– Просто так… – постарался и я, в свою очередь, поглубже запрятать эмоции.

– Просто так ничего не бывает. Ты мне ржавого по синей клаве не парь… – в сдержанных словах появились металлические нотки раздражения с едким привкусом воровского жаргона. – Я же тебя здесь не первый раз вижу.

– Просто нравится смотреть на тайные страсти и пороки, – раз отмахнуться не получилось, придется объясниться с этим бандюгой. Вспомнив совет своего товарища, как избавляться от таких собеседников, я постарался быть неадекватным и заговорил образами. – На азарт. И полное крушение надежд. На кораблекрушения белых теплоходов. На белые пароходы, погрузившиеся в сок собственной музыки. В пару минут ставшие консервными банками на дне морском.

– И тебе их не жаль? – указал он перстом, зажатым в тяжелый перстень, на играющих солидных отцов семейств – уже давно без перстней и даже без обручальных колец.

– Нет, – ответил я, распрямляя плечи, набирая в грудь побольше воздуха. Жалость у бандюг не в чести. Это у них синоним слова “трусость”. Хотя как может не сжиматься сердце, когда ребенок тонет в пучине низменных страстей.

– Хочешь попробовать поработать на меня? – предложил мне этот скользкий тип, видимо, смекнув, что я паренек что надо: неглупый и неподатливый. – Раз уж ты все равно болтаешься здесь? Будешь получать по двести рублей чаевых в день за обслуживание этих монстров.

– Не знаю, – заколебался я, подумав, что все-таки я студент дневного отделения, хотя на самом деле выбор мой был предопределен.

– Давай соглашайся. У нас как раз человека не хватает, – сделав предложение, от которого, как ему казалось, отказаться невозможно, в нетерпении стал выстукивать пальцами “яблочко”, облокотившись на один из автоматов.

Я колебался: с одной стороны, мне, страждущему, это место под солнцем было просто необходимо, но с другой – почему именно меня решил приблизить к себе этот тип?

– Ну что, по рукам? – звякнув перстнем о металл, протянул мне костлявую пятерню мужик. – Тебе же нужно выбиваться в люди.

И я пожал его холодную вялую руку. В люди оно, конечно, нужно…

4

Вот так хозяин предложил мне быть его аттендантом1. Очень симпатичное словечко из новомодного словаря. Звучит почти так же по-военному благородно, как адъютант. Но на самом деле я стал обычным смотрящим-разводящим небольшой бригады одноруких грабителей, в обязанности которого входили размен монет, уход за автоматами и считка с их болтливой длинной ленты счетчика информации, съем кассы и запись расклада на сегодняшний день в книге учета. Эта бухгалтерия, в отличие от “корабельного журнала”, в случае абордажа налоговой инспекцией подлежала уничтожению в первую очередь.