Читать книгу "Как соблазнить призрака - Хоуп Макинтайр"

– Ее зовут Моника, – сказал Крис.

Сельма достала авторучку.

– Как ее зовут? – спросила она Криса и взглянула на меня.

– Моника, – повторила я, отчетливо произнося каждый слог. Может, это и грубо, но с левым ухом Сельмы что-то не так. Я стояла справа от нее. Меня она слышала, а Криса, стоящего за прилавком слева, – нет. Она небрежно написала свое имя на пакете и бросила его на прилавок. Она ужасно нервничала.

– Заканчивайте с покупками, а я пойду в кафе. Увидимся там.

Когда она ушла, Крис хлопнул себя по лбу:

– Вспомнил! Тот парень, который выходил из твоего дома до Рождества, это он. Это ее парень. Я доставляю им овощи на дом. Обычно их забирает домработница, но когда ее нет, открывает дверь он. Сельму Уокер я вижу очень редко. Кто бы мог подумать? – Он кивнул вслед Сельме. – Плохи у нее дела. Таких много.

– Каких?

– Ее избили.

– Откуда ты знаешь? – опешила я. Я не видела синяков.

– Ну, темные очки в такую рань всегда наводят на определенные мысли. Солнца-то ведь нет. Может, похмелье, правда. Спорю на пучок петрушки, что, когда она снимет очки, ты увидишь огромный фингал. Но больше всего ее выдает глухота.

Я не знала, что и думать.

– Кто-то дал ей затрещину, повредил ухо. Бедняжка. Скорее всего, у нее звенит в голове, и она вообще ничего не слышит.

– Знаешь, мужчина, которого ты видел у нее дома, – ее муж. – Я сказала это главным образом для того, чтобы увидеть его реакцию. – Говорят, раньше он встречался с Астрид Маккензи.

– Иди ты! – воскликнул Крис.

– Но ты не видел его у моего дома тридцать первого декабря?

Крис долго и пристально смотрел на меня.

– Не-а, – наконец протянул он. – Кажется, не видел.

Я поспешно с ним расплатилась и помчалась в кафе. Сельма сидела в дальнем углу и держала в руках чашку с горячим шоколадом. Очки она так и не сняла.

– Спасибо, что пришли, – сказала она. – Я прилетела из Манчестера вчера вечером, последним рейсом. Итак, что вы хотите? Закажите сытный завтрак. Давайте же, яйца и бекон, гренки, может, круассан? А вот еще одна пленка. – Она выудила из кармана кассету и отдала мне. Я не знала, что делать. Она просто штамповала их, а я даже не начала книгу. И когда она только находит время?

– Кофе, – заказала я официантке. – Спасибо. Я прослушала те две кассеты. Я потрясена.

– И не знаете, что мне сказать, верно? – Она похлопала меня по руке. – Все нормально. Это поражает всех. Правда, я никому об этом не говорила. Знает моя гримерша. Ей приходится замазывать синяки, хотя Базз старается не слишком портить лицо. Я уже говорила вам, что мне стыдно. Теперь вы знаете, почему. Насилие в семье. В современном обществе это уже не запретная тема, как раньше, и в газетах много пишут, но когда такое происходит с вами – другое дело.

– Просто я никогда с этим не сталкивалась, – промямлила я.

– Разумеется, не сталкивались. Вы и многие другие, но, по крайней мере, вы откровенны.

Пока я что-то лепетала в ответ, она на секунду приподняла очки. Но этого оказалось достаточно. Крис был прав. Вокруг ее левого глаза появился серовато-сине-желтый круг. Глаз совсем заплыла.

– Вы получили вторую кассету? – тревожно спросила она.

Я кивнула. Я не могла рассказать ей о визите Базза и о том, как мне чудом удалось схватить сверток прежде, чем он его увидел.

– Теперь вы понимаете, почему Базз не хочет, чтобы я писала книгу. Разговаривая с вашим агентом тем вечером в «Айви», я понятия не имела, что он подслушивает. Когда Женевьева сказала мне, что он позвонил и пригласил вас на собеседование, я решила, что всему конец. Он, как обычно, возьмет все в свои руки. Некоторое время он будет носиться с проектом – просто ради видимости, – а потом найдет способ его аннулировать. Вот почему я должна была встретиться с вами лично. Хотела узнать, надежный ли вы человек, могу ли я доверять вам. И поможете ли вы этой книге увидеть свет, невзирая ни на что.

– Слава богу, ею заинтересовалась Женевьева, – ответила я. – На самом деле у него нет предлога, чтобы убедить вас отказаться. Слишком многие уже знают об этой книге.

Но ее следующие слова заставили меня похолодеть.

– Возможно, он постарается подружиться с вами, – произнесла Сельма. – Он захочет знать, что я напишу в книге.

Разумеется, она понятия не имела, что это уже произошло. Я была всего лишь глупой, покорной пешкой в его руках. Он соблазнил меня. Я стала его рабыней. Будь у него больше времени на мою обработку, кто знает, что я могла ему рассказать. Но, конечно же, убеждала я себя, конечно же, узнав, что он творит с Седьмой, я бы замолчала и впредь держала язык за зубами.

– Если он спросит вас, что на этих пленках, – Сельма схватила меня за руку, – скажите, что я начала с детства. Так я ему сказала. Он все время просит послушать пленки. Я отказываю, и он меня бьет. Он точно знает, когда застать меня врасплох, и я получаю затрещину до того, как успеваю убежать. Однажды он сломал мне скулу. За последние два года, – она обнажила зубы в жуткой улыбке, – он выбил их все. Это искусственные. Бог знает, что думает мой стоматолог.

– Я познакомилась с вами совсем недавно, – нерешительно заметила я. – Я не имею права говорить вам, что делать. Но ваши друзья наверняка советовали вам его бросить?

– Вообще-то здесь у меня нет друзей. – Печаль в ее голосе потрясла меня. – Я общаюсь только с ним. Да и встречаемся мы только с его знакомыми. Дома, в Штатах, у меня есть друзья, но мне слишком стыдно рассказывать им об этом. Я хочу, чтобы они думали, будто у меня все прекрасно. То есть в некотором смысле так оно и есть. Здесь я звезда, а там – всего лишь актриска дневных мыльных опер. Конечно, я понимаю, это все благодаря моей героине, Салли Макивэн. Это ею восхищаются зрители. Но я все равно могу вернуться в Америку и сказать, что я – любимица публики.

– Стыдно? – Я не понимала ее. – Почему вам стыдно? Это он должен быть сам себе противен. Бьет вас ни за что.

– Он всегда заводится на пустом месте. То есть это для нас с вами пустое место, а для него почему-то неимоверное оскорбление. Ли, я позвонила вам потому, что мне становится страшно.

– Вам становится страшно, – повторила я. – Вас избивает муж, из-за него вы оглохли, почти ослепли на один глаз, и вам только становится страшно. – Я старалась не слишком язвить, но это было трудно.

– Я не жду, что вы сразу меня поймете. Но как только вы приступите к книге, вам придется это сделать. Единственное, что вам надо принять, – я люблю Базза. У нас есть определенный цикл. Что-то овладевает им, он вымешает гнев на мне, но, ударив, всегда искренне раскаивается. И это лучшие моменты в наших отношениях. Он так добр со мной после. Это восхитительно.