Читать книгу "Кузен Марк - Элизабет Эштон"

НА ее лице появилось брезгливое выражение.

— Кровавая забава! Ненавижу, когда убивают зверей.

— Ты слишком привередлива. К тому же рано или поздно им все равно пришлось бы умереть.

Время шло, и их и без того нечастые встречи становились все реже и реже. Как-то раз Мэри поинтересовалась у нее, не пора ли уже наконец прекратить ломать эту дурацкую комедию с помолвкой. А то уже кое-кто из знакомых начал задавать ей наводящие вопросы на предмет того, что было бы лучше подарить молодоженам к свадьбе, и она не знает, как от них отделаться.

— Уже скоро, еще совсем немного осталось, — ответила ей Дамарис, чувствуя, как сжимается сердце в груди, ибо официальный разрыв помолвки будет означать для нее окончательный разрыв с Марком.

И вот настал тот день, когда он сообщил ей, что с юридическими формальностями покончено, и поместье выставляется на продажу.

— Тебе следует заехать в поместье и забрать оттуда все, что ты хочешь оставить у себя, — сказал Марк. — Я договорюсь с миссис Гарт, и она приготовит нам обед.

В тот день они как обычно встретились на автостоянке, и Дамарис сидела на переднем сиденье, в то время, как он стоял перед раскрытой дверцей, небрежно опираясь о капот машины, и курил одну из своих любимых турецких сигарет, ароматный дымок которой всегда будил в ее душе ностальгические воспоминания о Кристиане и каникулах в Вальмонде. Дамарис вежливо поблагодарила его.

— Что ж, я буду рада возможности попрощаться со своим старым домом, с грустью добавила она.

— Ну что ты, перестань. Его же никто не собирается сносить, усмехнулся Марк. — Возможно, он даже перейдет к Национальному тресту, тому самому, что занимается охраной памятников. Так что тогда ты вообще сможешь появляться там в любое время, когда пожелаешь, конечно, уплатив предварительно четыре шиллинга за входной билет. Возможно, я даже оставлю там фамильные портреты, чтобы публика таращила на них глаза и сгорала от зависти. Неохота тащить их в Южную Америку, чтобы их там, в конце концов, сожрали муравьи.

— Да как ты можешь говорить такие вещи? — пролепетала она, задыхаясь от праведного гнева.

Марк бросил на землю окурок сигареты и раздавил его с той же легкостью, как попирал ее нежные чувства к Рейвенскрэгу.

— Ладно, перестань, — взмолился он. — Не делай из всего трагедию. В этом нет ничего трагичного, наоборот, наоицр все элементы фарса. — Он открыл портсигар и вынул оттуда новую сигарету. — Ты что, разве не рада тому, что вся это дурацкая ситуация наконец-то разрешится? Вот я, лично, рад. Даже очень. А тебе, наверное, было куда тяжелее выносить всю эту канитель, чем мне. Так что как только найдется покупатель, то птичка вылетит из клетки, и ты сможешь наконец отделаться от этой дурацкой побрякушки, что тебе до сих пор приходилось носить на пальце.

Дамарис невольно взглянула на сапфир, украшавший ее левую руку. Марк наклонился, прикуривая новую сигарету. Теперь он стоял вполоборота к ней, и его лицо казалось бесконечно отрешенным. Дамарис очень хотелось, чтобы он сел в машину рядом с ней, но он неизменно избегал оставаться с ней наедине и даже не касался ее. Усадив ее на переднее сидение, он остался стоять рядом. Похоже, Марк был чем-то раздражен, и она даже сказала бы, расстроен, если бы только не знала о том, что он ждет-не дождется счастливого воссоединения со своей любимой Розитой. Так что, скорее всего, никакая это не досада, а даже наоборот, радостное ожидание.

— Да, слава Богу, что этот цирк скоро закончится, — с нарочитой веселостью сказала она, стараясь скрыть печаль, поселившуюся в ее сердце. Надоело всех обманывать.

Марк мельком взглянул на ее поникшую голову и отвернулся.

— Ну ладно, чего уж теперь ворошить прошлое, — пробормотал он, и Дамарис смущенно покраснела, поняв, что он решил, будто она имеет в виду его маскарад в Вальмонде, который, к слову сказать, она ему уже давно простила.

— Извини, конечно, что оставляю тебя здесь наедине со плетнями, продолжал он, — но разговоры быстро утихнут. Должен сказать, что не завидую твоему молодому человеку. Я бы никогда не смирился с тем, что моя девушка носит обручальное кольцо, подаренное другим мужчиной.

Дамарис вздрогнула. Она совсем забыла ту дурацкую историю с Дэвидом. Ну конечно же, вот почему он так упорно избегает появляться вблизи ее дома. Просто не желает столкнуться лицом к лицу с ее мнимым ухажером.

— Это все, что я хотел сказать тебе, — заключил Марк. — Я позвоню тебе, когда договорюсь с миссис Гарт о дне прощального обеда. Полагаю, ты сможешь выкроить для него время в любой день?

— Да, — прошептала она.

— Хорошо. Это будет наша последняя встреча. Обещаю, что после нее ты меня уже не увидишь.

Эти слова прозвучали для нее, словно приговор. На дальнем берегу реки, над небольшой рощицей пронесся легкий ветерок, зашелестев ветками деревьев, и пожелтевшие листья кружились в воздухе и тихо шелестом падали на землю. Как все-таки печальна осень, когда приходит конец летнего цветения, когда умирают все весенние надежды.

Марк вопросительно взглянул на нее, одной рукой придерживая дверцу, дожидаясь, когда она выйдет из машины. Дамарис покорно выбралась из автомобиля, который стал свидетелем множества крутых поворотов в ее жизни. По пути она неловко задела Марка, и тот поспешно отпрянул назад. Неужели даже ее прикосновение вызывало в его душе стойкое отвращение?

— Ну, пока, — беззаботно сказал он. — А уже в следующий раз я скажу тебе "прощай".

Дамарис твердо решила, во что бы то ни стало рассказать ему о своей дурацкой выходке, о той лжи, что была гораздо больше, чем массивное кольцо на ее пальце.

— Марк, послушай, — в отчаянии заговорила она, — прежде чем ты уедешь, я хочу рассказать тебе об этом мальчике, о Дэ…

Он не дал ей договорить.

— Я ничего не хочу знать о нем. Когда я уеду отсюда, ты сможешь забыть и обо мне, и обо всем, что было со мной связано, и начать жизнь с нового листа. Кстати, я собираюсь сделать то же самое.

С Розитой, мысленно добавила за него Домарис. Ее внезапный порыв открыть ему правду, прошел сам собой. Ведь даже если она и рассказала бы ему обо всем, то он все равно воспринял бы это ее откровение просто как еще одну забавную шутку, как еще одно проявление ее детской несостоятельности. Нет уж, пусть лучше думает, что у нее есть поклонник, и даже не подозревает о том, как ей хочется снова быть с ним. Горестно вздохнув, Дамарис не оглядываясь зашагала прочь.

Так перед Дамарис возникла новая непростая проблема, грозившая перейти в разряд неразрешимых — где разместить вещи, ибо среди того, что ей хотелось непременно забрать из выставленного на продажу поместья была и кое-какая мебель. Однако, Мэри поспешила развеять все ее сомнения, заявив, что они с Диком уже совсем скоро поженятся и переедут в новый дом. А после, того, как она перевезет туда все свои пожитки, то освободившегося пространства должно вполне хватить для вещей Дамарис, а пока она может временно их где-нибудь сложить. И хотя жилое пространство дома было крайне ограничено, но магазин имел просторный задний двор и большую пристройку, где стоял огромный старый котел, сохранившийся с тех времен, когда дома было принято устраивать большие стирки. В пристройке теперь жили собаки, обосновавшиеся здесь с тех самых пор, как для них не нашлось места в Рейвенскрэге. Плуто заметно подрос, превратившись в большого, неуклюжего молодого пса, и иногда Мэри очень сожалела о щедрости Дамарис, особенно, когда Дэвид забирал своего питомца в дом, а после она обнаруживала, что щенок успел сжевать ее тапочки или изодрать в клочья забытые на стуле колготки. Дэвид был без ума от собаки, и обожал его даже больше, чем своего пони. Мальчик и пес были очень привязаны друк к другу, и Дэвид всякий раз с нетерпением ждал субботы, когда они с Дамарис совершали длительные верховые прогулки, во время которых их неизменно сопровождали собаки.