Читать книгу "История любви в истории Франции. Том 2. От Анны де Боже до Марии Туше - Ги Бретон"

Эта шутовская процессия очень не понравилась королю.

ЖЕНЩИНЫ ВРЕМЕН РЕФОРМЫ

Без м-м д'Этамп, возможно, не было бы религиозных войн.

Гран-Картере

В предыдущих главах я не раз так или иначе касался темы противостояния, возникшего в начале XVI века между католиками и протестантами. Полагаю, что наступил момент осветить ту роль, которую сыграли женщины в возникновении религиозного кризиса, сотрясавшего христианский мир на протяжении более ста лет. Потому что именно по вине нескольких соблазнительных красавиц Западная Европа утонула в крови религиозных войн.

Что и говорить, многочисленное духовенство жило, совершенно не соблюдая обет целомудрия, предписанный Вселенским собором в Латране. Сплошь и рядом церковные служители делили ложе с развеселыми девицами, благодаря которым у них была безмятежная жизнь, отменное здоровье, словом, рай на земле.

Этот, мягко говоря, не очень строгий образ жизни служителей Господа постепенно превратился в объект всеобщих насмешек, потому что французов забавляет все, что имеет отношение к постели. Только желчные старые девы злобно шипели и призывали все муки ада на головы монахов, охочих до дам.

Однако святые люди допустили оплошность, в результате которой общественное мнение резко изменилось. Не довольствуясь возможностью проводить время у своих сожительниц или даже приглашать девиц, знающих толк в амурных делах, в монастырские кельи, монахи перестали щадить целомудрие своих прихожанок чуть ли не в перерывах между двумя молитвами. Вот тут-то мужчины, еще недавно над всем потешавшиеся, пришли в ярость. Оказалось, что нередки случаи, когда благонравные супруги возвращались от приходских кюре «с кое-каким прибавлением».

И тотчас же все эти почтенные люди, которым раньше в голову не приходило спорить о таких вещах, как церковные догмы, литургия, таинство евхаристии, непорочность девы Марии, и которых меньше всего интересовало, на каком языке следует служить мессу, вдруг стали требовать, чтобы Церковь немедленно приступила к реформам. Во всеуслышание заявлялось, что священники вместо предписанного им безбрачия должны найти успокоение своим страстям в святом таинстве брака.

Поэтому поводу разгорелись жаркие дискуссии, и некоторые эрудиты напомнили о достойном сожаления всевластии епископских жен, о знаменитых служительницах церкви VI века и о постыдной торговле телом вследствие карьеризма этих дам.

— Сколько жен каноников побывало в постели кардинала, — говорили знатоки, — чтобы обеспечить «продвижение по службе» своим мужьям.

Некоторые из спорящих приводили ужасный пример Бадежезиль, жены Майского епископа, «которая постоянно толкала мужа на совершение преступлений». Невротичка, истеричка, маньячка, она организовывала утонченные увеселения, в конце которых она отрезала у мужчин некоторые части тела, кожу с живота, а у женщин приказывала выжигать каленым железом интимные части тела». Понятно, что для ее мужа подобная обстановка мало способствовала молитвам.

Однако такие исторические анекдоты никого не убеждали, и многие католики, требовавшие для священников разрешения на брак, сами того не ведая, пребывали в том состоянии духа, которое делало возможной любую попытку раскола.

Встречались, впрочем, и люди наивные, которых изумляла снисходительность папы и которые не сомневались, что виновным все равно не избежать страшных кар. Но этих бедняг вскоре ждало жестокое разочарование. Однажды достоянием гласности стал секретный документ. Сделали это церковнослужители, из тех, кто давно добивался реформы церкви. Документом этим оказался «Свод налоговых расценок Римского двора», выявивший любопытную систему торговли индульгенциями, Папа, понявший, что ему вряд ли удастся улучшить нравы духовенства, решил просто воспользоваться бьющей через край мужской силой святых отцов и заткнуть брешь в бюджете. За умеренную плату он стая разрешать церковникам некоторые развратные деяния.

В опубликованном документе народ с изумлением прочел следующее: «Дозволяется отпущение грехов и прощение за все деяния блуда, совершенные клириком с монашенкой, внутри или вне монастырской ограды, с близкими или дальними родственницами, с крестницей и любой другой женщиной, кто бы она ни была; и пусть за отпущение обычному клирику, равно как ему и его девкам, с освобождением от положенного наказания, с сохранением церковного дохода, но с наложением духовного запрета, будет уплачено 36 турских ливров и 9 дукатов или 3 дуката. Если отпущение дается за иное безобразие, за грех против человеческого естества, такой, как скотоложство, и дается также с освобождением от надлежащего наказания, но с наложением духовного запрета, то платить за это 90 турских ливров, 12 дукатов, 6 карленов. Если же дается обычное отпущение за распутство или за грех против человеческого естества с освобождением от наказания и наложением духовного запрета, то надо платить 36 турских ливров и 9 дукатов.

Монашенка, многократно распутничавшая внутри или за пределами монастырской ограды, может получить отпущение и полное оправдание с сохранением сана в том монашеском ордене, к которому принадлежит, например, сан аббатисы, уплатив 36 турских ливров и 9 дукатов. За отпущение грехов тому, кто имеет на содержании сожительницу, с освобождением от наказания и с сохранением церковного дохода, следует уплатить 21 турский ливр, 5 дукатов, 6 карленов» <Опубликовано в Риме в 1514 году. Впоследствии протестанты переиздали этот текст под заглавием «Такса на дополнительные услуги в папской лавочке».>.

На сей раз добропорядочные люди были оскорблены в своих лучших чувствах. Кругом стали говорить, что папа Юлий II «превратился в торгаша», и очень скоро верующие разделились на сторонников и противников папы…

Вот тогда и заговорили во Франции о каком-то немецком монахе по имени Мартин Лютер, выступавшем за реформу Церкви.

Весельчак, грубиян, настоящий народный трибун, Лютер ничем не походил на персонаж из учебников по истории. Он любил женщин, доброе вино, песни, а его полные юмора речи были напичканы смачными выражениями, порой грубыми до неприличия, что особенно нравилось народу.

Он был чем-то вроде немецкого Рабле, подтверждением чему служит такая история: один доминиканец, попытавшись опровергнуть идеи Лютера в ученой статье и не сумев это сделать, предложил оппоненту подвергнуться двойному испытанию: огнем и водой.

На это предложение Лютер ответил мгновенно и с явным удовольствием: «Я плюю на твои вопли точно так же, как на ослиный рев. Вместо воды советую тебе выпить виноградного сока; вместо огня заглотни-ка лучше жирного жареного гуся; если есть желание, приезжай в Виттенберг. Я, доктор Мартин Лютер, для кого инквизитор, для кого глотатель раскаленного железа, для кого сокрушитель скал, сообщаю, что здесь всякого ждет гостеприимство, открытая дверь, накрытый стол, внимание и предупредительность, все это благодаря нашему герцогу и принцу электору Саксонскому».

Со всем своим безудержным темпераментом он обрушивался на некоторые догматы христианской веры, иронизировал по поводу таинств, насмехался над церковными ритуалами.