Читать книгу "Академия родная - Андрей Ломачинский"

Коллективно заваливали ему взятки. Плевали на собственный недобор и скидывали королей, где надо кидать семерку. Пасовали при тузах, играли «левые распасы» при стабильной шестерной взятке. Цепляли «паровоза» на «мизере» и заявляли «Сталинград» при «тотасе». В конце игры оказался нам мужик должен семьсот восемьдесят рублей. Пролетарий извиняется, мол у него всего с собой четвертной. Мы посмеялись, потом забрали его кровные двадцать пять рублей и выперли из комнаты. Понятно, что никаких денег мы с него получить не рассчитывали. Мы прекрасно понимали, что с таким долгом он никогда больше никому из нас на глаза не попадется, а про то, чтоб в общагу зайти, и думать забудет.

Но на следующий вечер Санёк Финбанский Автоматчик приперся снова. Принес недостающую сумму и еще сказал, что сверху взял тысячу рублей, теперь можно смело играть. Мы тогда настолько опешили, что деньги взять отказались. «Мужик, ты чё, совсем с ума спятил? Небось все свои кровные принёс, на дачку или на «Запорожец» копил! А ну забирай своё бабло и вали отсюда! Мы будущие офицеры, а не жулики. Мы тебя вчера только попугать хотели».

Мужика эти слова очень обидели. Нет, правда обидели – на морде разочарование написано было. Он кинул нам деньги на пол и вышел, громко хлопнув дверью. Ну и чудак, а мы вот сейчас твоё состояние на троих разделим, будем пить-гулять, да в ресторанах веселиться! Подняли мы деньги с пола и увидели, что впопыхах мужик не ту пачку кинул – он швырнул припасенную тысячу, а вчерашний проигрыш у него был в другой руке. Тогда Шлёма высунулся из окна, дождался когда мужик выйдет с Факультета, и заорал ему, чтоб тот не уходил, подождал. Шлема взял деньги и спустился к нему на улицу. Через пять минут они оба появились в дверях. Ну ладно, раз тебе так охота проигрывать, садись, Санёк-Автоматчик, второй раз будем тебя обувать.

И обули. Правда, на меньшую сумму, но тоже солидно – полковничью месячную зарплату за каких-то три часа он проиграл. Безропотно заплатил и, довольный, удалился. А на следующий вечер опять пришел. Теперь мы уже не протестовали – когда такая деньга прёт, чего же тут возмущаться? В этот вечер Санек-Автоматчик совсем сильно продулся – проиграл генеральскую зарплату вместе с профессорской ставкой. И опять безропотно заплатил и удалился. И опять на следующий день пришел. Принес с собой банку исландской селёдки, жестянку финской ветчины и пузырь русской водки. Сказал, что у него сегодня «сиропный день», устал он сильно, и поэтому большую партию играть не будет. Расписали «десяточку», но и тут посадили мужика на сумму, равную лейтенантскому денежному довольствию. К концу игры мужик нашу коллективную стратегию раскусил, хотя не обиделся. Отсчитал проигранные деньги, выдал нам свои догадки, каким образом мы его в хронический проигрыш вгоняем, а потом поблагодарил за науку – с нашей подачи он выучил очень интересную карточную игру. Но так как он нюансы уже просек, то с нами ему играть больше недосуг – хоть он по-крупному и не проигрывает, но так тоже не честно. Тут уже возмутились мы. Нет, не так, как настоящие шулеры, мол, как смеете о нас такое думать. Мы честно признались, что все играли только ради его проигрыша, но нас возмущает его заявление, что это НЕ КРУПНЫЕ деньги! Если ему хочется пускать нам пыль в глаза, даже путём проматывания сбережений всей своей жизни, то это его дело, но своей дурацкой цели – произвести на нас впечатление – он не добился. Так что мы его считаем просто дураком.

Тут уже хмыкнул мужик. Он тоже не стал спорить, но сказал, что пара-тройка тысяч только для нас, для нищеты, деньги. Для солидных людей это мелочь. Это кто солидный? Мы через год будем военврачи – вот это солидно! А работяга в засранной робе – это, что ли, солидно!? Работягу аж передернуло:

– Я не работяга, а Автоматчик!

– Чё, мужик, с автоматом по сберкассам бегаешь? – засмеялись мы.

Мужик посмотрел на нас как на идиотов:

– На Финляндском вокзале и вокруг него сорок автоматов «Газ-Вода». По железнодорожным веткам, идущих с Финляндского Вокзала, еще три сотни. И только двадцать восемь числятся на балансе в Ленпродторге. Остальные – мои! У меня сегодня сиропный день – я в свои автоматы на семьдесят тысяч сиропа накупил. А вы мне за какие-то «две тонны дерева» марксизм-ленинизм проповедуете… Ребята, оставьте этот гнилой базар!

Эх, а помните допотопные автоматы «Газ-Вода»? Железные глазастые ящики с громадной пастью, похожие одновременно на электричку и саркофаг египетского фараона. Нажмёшь стеклянным стаканом на мойку – оттуда брызнут чахлые струйки водички. Ополоснешь с претензией, что помыл, и кидаешь монетку. В ответ автомат издаёт громкий утробный звук, плюёт в стакан сиропа, а потом с брызгами извергает струю газированной воды. Хватаешь захватанный сотнями чужих губ стакан и быстро пьешь. Об антисанитарии думать некогда – позади очередь таких же, как и ты, томимых жаждой советских граждан. Стакан простой воды – копейка, воды с сиропом – три копейки. В час пусть полсотни человек. В день рублей пятнадцать, а если автоматов этих три сотни… Так даже половины своего дневного заработка не проиграл нам Санёк Финбанский Автоматчик! А ведь наверняка были и рижские, и пушкинские, и московские, и павелецкие, и сочинские, и многие другие автоматчики. Получается, что это мы, военные медики, и есть самые настоящие работяги, а вот они… Чёрт его знает, кто они. Тогда ещё не элита. Просто автоматчики. Хотя мы по наивности нашей о таком советском капитализме даже не слышали.

КУРСАНТ МАКСИМ ГЛЮТЕУС

Автоковбой, начальник курса майор Коклюшин, как-то изрёк: «Товарищи курсанты! Приказываю не принимать за любовь давление в семенных пузырьках!» Сказано это было еще на первом курсе на общем построении, а подтекст этого «приказа» был следующий – не спеши жениться на первой встречной-поперечной, которая это самое давление тебе периодически снижает. Ведь, считай, у каждого курсанта хронический затяжной спермотоксикоз или по-латыни Status Chronicus Acoiticus. Но если все побегут жениться, то успеваемость и другие показатели на курсе сразу упадут. Социалистическое соревнование будет проиграно! Коклюшина такой вариант не радовал, поэтому в его речах красной нитью проходило: гулять гуляйте, а жениться повремените!

Не только начальника, а и большинство его подчиненных такая жизненная позиция вполне устраивала. Не устраивала она только замполита, да кто же его, убогого, всерьез воспринимал! Народ ловеласил как мог, и о женитьбе до последних курсов не думал. Бывали осложнения, как то: неразделенные девичьи страсти, драмы расставаний, а самое тяжелое – венерические заболевания, а ещё хуже – нежелательные беременности.

Курсантский народ все эти препоны преодолевал на уровне вербальной коммуникации. Когда отношения с противоположным полом заходили слишком далеко, то возникал вопрос, жениться или расходиться. Если выбиралось второе, то даме сердца просто говорилось что-то вроде «Арриведерчи, бамбина, я от тебя ухожу, меня ждут великие дела!» А через неделю начинался новый роман с очередной джульеттой. И так до шестого курса, а то и дальше.

Но некоторые курсанты предпочитали обходиться без всякой дипломатии. Их вполне устраивала старая английская традиция исчезать не прощаясь. Только вот девушки почему-то этого не ценили. Слабая половина устраивала поиски предмета страсти, часто они превращались в детективное расследование. Залеты, или нежелательные беременности, подталкивали девушек к поискам и стимулировали принятие контрмеры со стороны курсантов.