Читать книгу "Гнев Нефертити - Жеральд Мессадье"

Но, в отличие от Ая, Сменхкара был невиновен.

На террасе появилась Макетатон, узнавшая о беседе своей сестры с дедом. Меритатон быстро сказала ей, что они увидятся позже.

— Надо действовать быстро! — повелительным тоном заявил Ай. — Ты должна сегодня же принять решение. А после этого Царский совет будет у меня в руках.

— Мне надо подумать, — уклончиво ответила Меритатон.

— Нет! — воскликнул Ай. — Я хочу, чтобы ты решила немедленно!

Выходит, что только она была в состоянии остановить ужасное колесо войны, которое запустил Ай.

— Отец, я считаю, что ты ошибаешься, считая Сменхкару преступником, — сказала Меритатон, глядя прямо в глаза своему деду.

— Что? — он был ошеломлен. — Ты сомневаешься в моих словах?

— Я собственными ушами слышала рассказ Пентью о заговорах, которые привели к отравлению моих отца и матери! — громко заявила она. — Это ты отравил моего отца!

— Что ты такое говоришь?

Он смотрел на нее с открывшимся от удивления и испуга ртом. Как шакал, готовящийся проглотить кролика и обнаруживший вдруг за спиной своей добычи кобру.

— Именно то, что ты только что услышал, — твердо сказала Меритатон. Ее лицо было искажено гневом.

— Ложь! — крикнул он. — Ты все придумала! Ты одержима Апопом! Ты не можешь это доказать! Пентью умер!

Значит, он не знал о воскрешении бывшего лекаря.

— Нет! — резко выдохнула она. — Пентью не умер.

Он недоверчиво смотрел на нее. Самый опасный свидетель его преступлений жив? Стена молчания выросла между старым честолюбивым вельможей и его внучкой.

— Но ведь Сменхкара отравил его! — воскликнул Ай.

— Нет, — возразила Меритатон. Теперь у нее был взгляд, как у Нехбут, богини-ястреба, чья голова возвышалась на всех коронах всех египетских фараонов. — Они пили один и тот же напиток. Хочешь, я попрошу его прийти, чтобы ты увидел его своими глазами?

Ай резко встал и покинул террасу. Носильщики опахал, ожидавшие его у дверей, поспешили за ним.

Меритатон осталась одна. Она сидела на террасе и смотрела на Великую Реку и рыбацкую лодку, которая неторопливо скользила по ней. В небе кружили коршуны.

Теперь Ай знал, что внучка была в курсе его преступных деяний. Он навсегда стал ее врагом.

Немного позже Уадх Менех попросил Меритатон о встрече. Он был растерян.

— Что же произошло, госпожа? Твой дед ушел в неописуемом гневе. Я хотел ему вручить вот этот рескрипт, но он прогнал меня, словно слугу, — обиженно произнес он.

— Где он?

— Он сел на носилки и отправился к своему кораблю.

Она кивнула и взяла рескрипт из рук Уадха Менеха, достала его из футляра и прочитала. Только сейчас она все поняла.

— Отнеси это на корабль, — приказала она. — Нет, пусть это сделает простой писарь.

Уадх Менех вытаращил глаза при мысли о таком оскорблении.

— Мой дед больше не является членом Царского совета, — объяснила она.

Уадх Менех стоял, выпятив нижнюю губу, и, казалось, не понимал, что она ему говорила.

Утомленная царевна медленно встала и в сопровождении своей главной служанки отправилась в Царский дом, чтобы рассказать Сменхкаре о, без сомнения, последнем разговоре со своим дедом.

Архивные документы

Совещание жрецов закончилось раньше, чем ожидалось: на четвертый день, ближе к вечеру они назначили трех делегатов для представления своих решений августейшему принцу Сменхкаре: это были Хумос, Нефертеп и Панезий. Их решения были сформулированы в трех пунктах петиции, которые были торжественно озвучены Панезием в царском кабинете в присутствии Тхуту, Майи, Нахтмина, Аа-Седхема и Уадха Менеха. Хоремхеба найти не смогли.

Из первого пункта следовало, что великие жрецы искренне рады восшествию принца на трон его брата, молились и совершали жертвенные возлияния богам за процветание царствования Эхнеферура, возлюбленного Неферхеперура, выбор божественного имени которого являлся счастливым предзнаменованием.

Во втором пункте выражались их пожелания, чтобы церемонии царского бракосочетания и коронации состоялись в столице царства — Фивах, согласно древней традиции.

Третий пункт касался доли жрецов от военной добычи. Почтенные священнослужители хотели, чтобы их часть составляла Десятую долю от общей добычи.

Кроме того, не могло быть и речи о строительстве храма Атона в Мемфисе и храма Амона в Ахетатоне.

Панезий отвесил глубокий поклон Сменхкаре и вручил свиток Тхуту, который, в свою очередь, передал его Сменхкаре. Будущий царь пробежал глазами написанное и отдал свиток Первому писарю.

Молчаливый и нахмуренный Тутанхатон ловил каждое слово.

Первый слуга Атона, таким образом, выполнил свою миссию: в обмен на коронацию в Фивах Ахетатон оставался неприкосновенным, ни о какой постройке храма Амона в этом городе не могло быть и речи. Здесь властвовал Атон: можно было стереть его изображение с царского знамени, но он все равно оставался единственным богом.

Лица всех присутствующих выражали удовлетворение.

Но ни у какой мумии в мире не было таких остекленевших, ничего не выражающих глаз, какие в этот момент были у Сменхкары, несмотря на его улыбку. Он усиленно избегал смотреть в глаза Хумосу и Нефертепу, двум отравителям Эхнатона. И Нефертити.

Раздался его замогильный голос. Сменхкара заявил, что его сердце также радуется решениям верховных жрецов царства, но что третий пункт должны обсудить делегаты от священнослужителей с Казначеем и Царским советником Майей.

Три верховных жреца снова поклонились. Тхуту объявил, что согласно воле принца церемонии состоятся в Фивах через восемь дней; главным будет Хумос. Это был для него настоящий реванш, он просто сиял. Верховные жрецы удалились, чтобы присоединиться к своим соратникам.

В этот же вечер Панезий организовал банкет в честь сорока двух верховных жрецов. Он обходился без писаря, который должен был доложить Сменхкаре об окончательном решении: оно было нелегким. Нефертеп просил разрушить храм Атона в своем городе и построить храм Пта в Ахетатоне. Панезий считал, что эти два требования не так уж важны ввиду большой победы, которую они одержали, обязав принца короноваться в Фивах. В конце концов Хумос согласился с этим доводом: главным было то, что трон возвращался под покровительство Амона.

Сменхкара продиктовал для Меритатон краткое содержание этих договоренностей, а затем пригласил Тхуту, Майю, Аа-Седхема и Уадха Менеха на ужин. Главный распорядитель казался таким же растерянным, как и его господин, но ему не удавалось это скрывать.

Во время десерта Тутанхатон, который сидел по правую руку от своего брата, наклонился к нему и спросил вполголоса: