Читать книгу "Валтасар. Падение Вавилона - Михаил Ишков"

— Да-да, Подставь спину, — подтвердил Кратон. — Когда Закир приказал спустить тебя в подвал, я сразу вспомнил твою плешивую голову. По твоей милости я лишился брата. Помнишь сражение под Пелуссием, когда мы дали вам прикурить? Я ведь принимал в нем участие. И брат тоже. Помнишь фалангу, которую ты заставил перебраться на другую сторону оврага?

Рахим оледенел, однако вида не показал — кивнул и выжидательно посмотрел на гостя.

— Если бы ты не спохватился, — усмехнулся Кратон, — и Нериглиссар не заставил нас сменить позицию, мы в момент детально раздолбали бы всю вашу вонючую халдейскую свору. И брат остался бы жив. Я не виню тебя, нет… Это война. Просто я напомнил об этом, чтобы ты знал: как только Лисандр и Гермотим сегодня доложили мне, о чем ты здесь вчера трепался, я сразу смекнул — такой человек как Рахим-Подставь спину зря языком молоть не будет. Мы обсудили этот вопрос с Никандром. Он сначала разгневался, потребовал арестовать тебя. Тогда мы спросили — где надежда, что в том случае, если в городе начнется заварушка, мы живыми выберемся из Вавилона? Пусть объяснит детально, как на духу. Он не смог, тогда мы решили расспросить тебя. Мы ждем ответа. — Кто мы? — поинтересовался Рахим. Командиры сотен — таксиархи, лохаги, заслуженные вояки из додекадархов имеющие право голоса на военном совете.

Рахим ответил не сразу. Сначала съел луковицу — с хрустом, с нескрываемым удовольствием. Без хлеба, даже сушенными финиками не стал заедать. Потом ответил.

— Я вспомнил тебя, Кратон. Помнится, в те дни, когда я со своим кисиром охранял границу на Синае, ты пригласил меня на симпозиум. Удивляюсь, неужели ты до сих пор носишь копье? Столько лет прошло, мог бы и осесть где-нибудь в Дельте. Там, говорят, ветеранов привечают. Не то, что здесь.

Кратон кивнул.

— Было, все было. Завел поместье, семью, два сына подрастали, — он хмыкнул, прочистил горло и продолжил в прежнем, доверительном тоне. — Потом в стране началась заварушка. Амасис пошел войной на Априя, прежнего нашего фараона Жестокий был человек, гореть ему в Аиде… Меня нарочным вызвали. Давай, мол, Кратон поспеши, помоги Априю. Сердцем чуял — не ходи, возраст не тот, но вот сдернула меня с места злая сила. Битву мы проиграли. Явился домой, вместо поместья одни головешки. Это сосед мой в Дельте подсуетился. Жену взял в свой дом, ребят продал в рабство. Куда, не знаю. Я на него с копьем, да только тем, кто в ту пору оказался на стороне Априя, не стоило размахивать оружием. Еле ноги унес. Остался я один-одинешенек. Решил на меч бросится, но удержал меня мудрый старик из евреев. Он пешком топал в Египет спасать своих. Звали его Иеремия.

Рахим не удержался и порывисто схватил гостя за руку.

Тот вздохнул.

— Вот и Иеремия меня также за локоть придержал. Не спеши, сказал, не гневи Господа нашего. Он за всеми детально присматривает, велика Его милость. Не спеши, говорит, а-а?.. Мы разговорились, ночь просидели возле пепелища, порассуждали о том о сем. О звездах, например. Они у нас над Пелуссием висят низко, каждая с кулак. И все они — Его творенье.

Рахим опустил голову, спрятал глаза. Замолчал и пентарх.

— Мудрый был старик, — наконец выговорил халдей. — После взятия Урсалимму отказался ехать в Вавилон. Заявил Навуходоносору — надо, говорит, сохранить слово Создателя. Царь спросил, почему ты, святой человек, не желаешь сохранять его слово в Вавилоне? Он ответил, что желает быть со своими людьми. Значит, верно говорили, что он вместе с иври в Египет подался.

— Да, — тем же тихим голосом подтвердил Кратон. — Там, в Египте, и сгинул. Если бы я знал, Рахим, — с необыкновенной, неожиданной горячностью воскликнул грек, — я бы не пустил его. Кулем повис бы на нем, закричал бы не ходи!

— Не удержал бы, — с трудом выговорил Рахим. — Таких не удержишь. Может, он уже в райском саду, у Яхве за пазухой отдыхает.

— Награди его, Господин наш, вечным покоем! — выдохнул грек.

Некоторое время он с натугой сопел, потом смахнул соринку из глаз, поделился с хозяином.

— Он о тебе тоже упоминал. Говорил — Кратон, ты не один такой. Много вас, кто верит и не верит. Будешь в Вавилоне, отыщи Рахима-Подставь спину, он поможет. Спроси, сохранил ли он слова, что наговорил мне Господин в дни погибели Иерусалима?

— Храню и помню, — откликнулся декум.

— Я ему ответил, что халдейский воин по имени Рахим-Подставь спину мне знаком, по его милости я брата лишился. Он объяснил, что Рахим здесь не причем, на все воля Господина. Не ищи, говорит, Кратон, соринку в глазу ближнего твоего, когда у тебя самого бревно торчит. Во-о как! Рахим ли виноват, что вокруг злое да злое. Он сам, небось, воет от тягости жизни, не знает, как быть, куда глядеть, кого слушать. Вот и сообрази, Рахим, как меня в сердце ударило, когда я увидал, как тебя в пыточную тащат. Спросил, за что? Ответили, просто так, для порядка, ведь что-то недозволенное за ним так или иначе числится. Я к тебе долго приглядывался, к порядкам, заведенным в вашем городе, и скажу, как на духу — вы верное дело затеяли. Недаром нас с тобой Господин свел. Неспроста это.

— Это точно, это неспроста. Велик его гнев на тех, кто прозябает во тьме, но и нет предела его милосердию для тех, кто рад исполнять завет, да не нам он даден. Не в зависти дело, а в нежелании ужиться. Мне, халдею, с иври, тебе со мной, мне с царем — тот спит и видит, как бы половчее с меня шкуру снять. За что? За то, что верно служил, что сил не жалел? Много ли я прошу? Оставьте в покое, и ладно.

— Скажи? — неожиданно загорячился Кратон. — Старик знал, что мы встретимся? Он ведал, что с тобой случится, что со мной случится? Ведь он предупреждал о встрече. Вот мы встретились, а ты, оказывается, мне угрожаешь. Пугаешь смертью, если я буду верен своему долгу? Я не в обиду тебе это говорю, просто хочу понять — неужели это так необходимо, чтобы один из нас непременно пустил кровь другому?

— Я не пугаю, — ответил Рахим. — Мне ли тебя пугать. Видно, хождения твои были угодны Создателю, раз он привел тебя ко мне. Эх, Кратон, — декум порывисто вздохнул. — Иеремия учил, что Бог есть не только Создатель, Вседержитель, Судия — он прежде всего Любовь. Он водит человеков, указывает путь, назначает встречи, обещает подмогу. Но с какой целью? Чтобы в сердце любовь проснулась, чтобы ощутили мы в другом брата. Там мне кажется. Какое тебе дело до сумятицы, что началась в Вавилоне — но нет, он все-таки привел тебя сюда, принудил нас встретиться, решить наши земные дела под его пристальным взглядом.

— Выходит, так, — развел руками грек.

— Значит, Иеремия сказал, что я должен тебе помочь. Не знаю, чем я могу подсобить тебе, когда здесь все завертится. Вот что я скажу, Кратон, честью своей торговать — последнее дело, но если вы, пришлые, прольете нашу кровь, вам не уйти живыми из города. Не забыл, каков был Навуходоносор, бич Божий?

Грек кивнул.

— Так мы его дети и головы на плахи безропотно не положим.

— Благодарю за совет, — откликнулся Кратон. — Если мы выполним твое условие, нам позволят уйти из города?