Читать книгу "Детский сад - Джефф Райман"

— Тихо! — прикрикнул сзади голос. — Не шевелитесь!

— Уа-а-а! — заклокотала Милена, понимая, что вот-вот угодит в объятья своего недопереваренного завтрака. И тут ее резко потянули назад. Бывший завтрак покорно потянулся следом, нимало не беспокоясь о том, хотят с ним общаться или нет. Он уже собирался вязко чмокнуть Милену, но тут ее осенила спасительная идея. Выпятив губы, она резко дунула. Спрут попятился, частично распавшись на шарики-капли. Милена изогнула шею, но тут у нее кончился запас воздуха. Пока она вдыхала, привлеченный вдохом спрут снова придвинулся.

Лягаясь свободной ногой, Милена всеми силами пыталась увернуться. Краем глаза она замечала мужчину, пытавшегося ее удержать. Спрут тем временем угрожающе навис над ней. Милена снова дунула, и он опять частично рассеялся на капли.

Где-то поблизости послышался звук, что-то вроде сдирания кожуры с плода.

— Вот черт, — беззлобно произнес мужчина, — прямо по плечу.

Опасность миновала. Вместе с оставшимися капельками рвоты Милена устремилась куда-то в бездонную воронку.

ОНА КАК БУДТО ПРИЗЕМЛИЛАСЬ среди заснеженного поля. «Хэмпстед-хит», — вспомнила Милена[11]. Спускающийся под ногами склон холма был покрыт снегом. Сзади извилистой цепочкой тянулись ее собственные следы. Ветви деревьев покрывал ледок, будто их окунули в стекло.

Милена дожидалась, когда с ней поравняется Аптекарша. Взобравшись на холм, женщина какое-то время постояла, переводя дух и уперев руки в колени. Слышно было, как у нее под ногами приятно похрустывает снег.

— Вон там, — еще не совсем отдышавшись, указала Аптекарша с вершины холма. При этом изо рта у нее вырвалось облачко пара. — Видишь? Во-он там.

Она указывала на вагончик, черную коробку на двух больших колесах. Над трубой печурки вился белесый дымок. Женщин пристальным взглядом встретили двое зимних пони — миниатюрные мохнатые создания с шерстью, волочащейся по снегу. Эта порода славилась своей необычайной, ревнивой преданностью. Если кто-то незнакомый чересчур близко подходил к их хозяину, они готовы были наброситься на пришельцев.

«Какие у них глаза, — отметила про себя Милена, — совсем как у людей».

— Салам! — поздоровалась Аптекарша с пони. Это было похоже на пароль. Животные спокойно возвратились к своему обычному занятию: выкапыванию копытцами травы из-под снежного покрова. К вагончику по снегу вели и другие следы. Это было своего рода передвижное собрание для Нюхачей и тянущихся к ним бродяг. Их называли кибитками. Кибитки эти постоянно кочевали с места на место. В них собирались Нюхачи. Для чего именно, Милена представление имела самое смутное (кажется, что-то связанное с незаконным оборотом вирусов). Да, и еще они здесь друг перед другом солировали. Танцы ума — так это у них называлось.

По лесенке-приступке Аптекарша поднялась к двери вагончика и постучала.

— Али! Али, это я, — подала она голос.

Дверь изнутри толкнули. На полу, в той части, что была накренена вниз, скрестив ноги, сидели мужчины и женщины. Снаружи чувствовалось, что в вагончике жарко натоплено. Аптекарша толкнула Милену перед собой и, войдя, захлопнула у себя за спиной дверь.

— Прошу у всех прощения, извините, — учтиво сказала она. — Ну как он нынче, хорош?

— Просто в ударе, — мечтательно растягивая слова, произнес какой-то бородач с затуманенным взором. — Всех нас буквально оплел.

Перед вагончика дыбился кверху; половицы словно указывали на человека в черном, тоже сидевшего скрестив ноги на куцей подстилке.

Это был он, Эл. Тот самый Нюхач.

Глаза у него были сосредоточенно прикрыты. Наконец он их открыл; взгляд был устремлен на Милену.

— Ну вот, дамы-господа, — проговорил он. — На этом пока хватит. — Вдоль стенки, прижатые специальной планкой, стояли банки с чем-то вроде самогона. — Прошу всех: грейтесь, выпейте чего-нибудь. Гобелен закончим позже. — Одним гибким движением он встал, такой же рослый и поджарый, как и прежде. Не было только шляпы и балахона. На Милену он поглядел с грустью.

— Привет, — поздоровался он.

— Привет, — в тон ему откликнулась Милена.

Нюхач набросил себе на плечи плащ из тюленьей кожи.

— Да нет, настоящих тюленей ради этого истреблять не пришлось, — заметил он вслух, перехватив случайную мысль Милены. И, секунду помолчав, добавил: — Ты безусловно права: я все такой же ершистый.

Послышались добродушные смешки.

«Они все улавливают, — поняла Милена, — слышат все, что я думаю, и все понимают. Я перед ними сейчас как голая. Как же быть?»

В вагончике снова приязненно рассмеялись. Лица присутствующих были простоватыми, грубоватыми, но смотрели на Милену вполне дружелюбно.

— Хочешь тоже стать ниточкой? — спросила ее одна из сидящих. Милена ничего не поняла. Женщина как будто спохватилась. — Не беспокойся, лапонька, мы просто спрашиваем, хочешь ли ты быть частью гобелена. Ты нам всем нравишься. — Она переглянулась со своим соседом. — А вообще, ты должна всем рассказать, иначе они так и не поймут, — сказала она и поглядела на Милену с жалостливой улыбкой. — Так ведь, лапонька?

— Соль и шерсть, — перебила другая Танцовщица, тоже с улыбкой (эта — в форменной куртке Почтальона). По кибитке прошел гомон единодушного согласия. Нюхач Эл в этот момент ловко спустился по откосу пола и изящным движением натянул перчатки. На Милену он взглянул, как будто чего-то от нее ожидая, после чего, улыбчиво прикрыв на секунду глаза, неожиданно произнес, будто в некоторой растерянности:

— Прошу прощения. Я то и дело забываю, что ты меня не слышишь. Ну что, может, немного пройдемся? Заодно и поговорим. — Вблизи его бледное лицо выглядело еще более худым. Но глаза теперь не были такими запавшими и отчужденными, как прежде.

Воздух снаружи был словно пронизан ледяными иглами. Средь голых ветвей угнездилась стайка ворон, хрипловато перекаркиваясь между собой в морозной дымке. Эл помог Милене спуститься с лесенки-приступки.

— Проблема в том, чтобы застать его одного, — сказал он.

— Не поняла? — Милена была совершенно ошарашена.

— Я о Максе. Мне нужно будет оказаться с ним наедине.

— Ты уже знаешь, в чем проблема?

Эл кивнул: дескать, не перебивай.

— Так что поход на концерт или что-нибудь еще в этом роде не годится. Слишком много мыслительного шума. Лучше было бы просто к нему наведаться. И сказать открыто, чем ты занимаешься. Не знаю, почему ты считаешь, что лучше было бы как-то обвести его вокруг пальца.

— Извини, я как-то не привыкла к такой манере общения, — призналась Милена.

— Я знаю, — мрачно кивнул он.