Читать книгу "Последняя подлодка фюрера. Миссия в Антарктиде - Вильгельм Шульц"

— Но… Рёстлер честный партиец… Сам фюрер передал ему свой партийный значок… — воодушевленно начал Ройтер, но выражение лица гроссадмирала заставило его сбавить обороты. — Так он рассказывает… (добавил Ройтер по инерции).

— Этот Рёстлер ваш — отъявленный поддонок. Даже странно, что вы его защищаете. Он еще в 41-м махал у меня перед носом какими-то фотографиями с очередной вашей оргии. Я его тогда послал. Вы, наверное, заметили, что я весьма снисходительно относился к подобным прегрешениям подчиненных. Потому что я знаю. Я там был. — Дёниц махнул рукой неопределенно в сторону на Норт. — Он там не был. Он не смотрел в глаза смерти. Вы смотрели. — Гроссадмирал перевел дыхание. — Рёстлер постоянно чего-то ловчит, изворачивается. Шелленберг по сравнению с ним — щенок просто, мальчишка. Я не знаю, что было в бункере. Но он был там. До самых последних минут. И что? Фюрер застрелился, Геринг и Гиммлер отстранены, Геббельс — канцлер. Это, я замечу, Рёстлер — человек Геббельса. Потом вдруг Геббельс застрелился. Назначают меня. Для меня это было абсолютно неожиданно. А тот рассчитал, что я, как служака, не стану задавать вопросов, а буду выполнять его политические указания. Вот видите, есть некая вещь в себе, ну, например, бункер фюрера, — на входе то, что я назвал, и Рёстлер — на выходе куча трупов и полный бардак. А кто там кому передал значок — откуда мы знаем. Все умерли — он жив.

— Геббельс вроде пытался вести переговоры с русскими. Они сорвались — он застрелился… Пока переговоры не провалились, был шанс…

— Но он не был использован. Получается, Рёстлер выходит на первый план, прикрываясь мной. Он думал, я буду делать то, что делает политик… Отрекусь от национал-социализма, сделаю какие-то радикальные антигитлеровские заявления… А я-то стал поступать, как моряк… Я стал спасать людей с тонущего корабля. И если мне бы пришлось пройти это еще раз, я поступил бы точно так же. Так что не стоит меня соблазнять властью. Я знаю о ней не понаслышке. Предложите мне сейчас стать президентом всего мира — откажусь. Я спас от большевиков без малого 2 миллиона душ. И это, уверяю вас, стоило того, чтобы оказаться здесь. Но и это еще не все! Я вам более того скажу — сейчас мне пишут различные офицеры, и союзники в том числе. И вы знаете, многие из них высказывают поддержку мне. Вы не поверите… Те, кого мы громили 6 лет, пишут, что с возмущением наблюдали за тем, как против меня выдвигают обвинения. А что это значит? Это значит, что мы действовали по чести. Но более того, я вам скажу, один английский офицер сообщил мне, что в нашей 1-й флотилии, оказывается, был «крот». С его подачи тогда «„томми“» устроили бойню нашим подлодкам, когда Прин погиб, когда Кречмер в плен попал… До 42 года он давал сведения по подводному флоту, а в 42 году его информация резко приняла иной характер. Время полностью совпадает с тем, когда я выгнал Рёстлера из флотилии.

Я думал — я ему карьеру порушил, а он ушел в РСХА — вроде как на повышение. Но и там он тоже сложа руки не сидел. Где теперь золото партии? Может, вы и ваша супруга знаете лучше?

— Супруга? — удивился Ройтер.

— Ну, семья Демански, насколько я представляю, вам не совсем чужие…

— Вы о них что-то знаете???!!!

— Ну а вы разве не соединились с ними в своем Новом Берлине?

— Я потерял их в 45-м.

— И с тех пор не видели? Рёстлер же организовывал выезд вашей семьи в Швейцарию.

— ЧТО???

— Вот как! Вы и этого не знаете? Вы видели кого-нибудь из Демански после войны?

— Нет…

— Ну тогда могу вам сказать, что и тут вас Рёстлер обошел. Я могу судить только по документам, когда в мае запрашивал о тех или иных ресурсах. Кстати, там перевели весьма серьезные суммы денег на счета в Испании и Аргентине. Я знаю о 30 миллионах марок. Это в золотом эквиваленте. Уверен, что я знаю не все. Может быть и больше, так что вы, батенька, теперь богач…

— Командир, — пробормотал Ройтер, — я не могу поверить…

— Сейчас союзники перетрясают многие архивы. Попробуйте забраться туда. Если уж вы оказались здесь — то проникнуть в архив для вас пара пустяков! А что до государственной политики, то это дело моей совести. Я не хочу пачкаться о таких персонажей, как Рёстлер. Он все прекрасно говорит, но когда дело доходит до дела. Все становится с ног на голову. Он великий мастер таких перевертышей. Может, оно в политике так и надо, но я слишком хорошо знаю, что такое честь, чтобы вот так разменивать ее, какими бы великими идеями это не маскировалось…

— Но, может, все-таки мы с вами…

— Ройтер! Ну, посмотрите вокруг! Я преклоняюсь перед вашей воинской доблестью, перед способностью выживать в любой ситуации, при этом не теряя чести. Я в последнее время много думал. Знаете, в свое время я запретил Клаусу переводиться к вам на лодку. Он рвался, я запретил. Не скрою, я не поддерживал большинство ваших инициатив, считая их чрезмерно рискованными. А сейчас думаю, может, и зря я тогда критиковал вас. Вот вы живы, по крайней мере, а Клаус и Петер погибли. Петер, так совсем по-глупому… Может, определил бы я его к вам на лодку, он был бы сейчас жив. Может, рядом с вами они бы спаслись? Глядя на вас, я сам начинаю верить в морского черта… Но неужели вы думаете сразиться в одиночку со всеми союзными армиями и флотом? Даже если вы переправите сюда «Бисмарка»… Что вы намерены делать?

— Высадить десант в Гамбурге, по радио обратиться к рабочим. Мы вооружим народ…

— Атаковать Гамбург? Какой идиотизм!

— Поднимутся миллионы…

— Увы, Ройтер, не поднимутся. Ну пригоните вы сюда «Бисмарка», ну включите эту свою «бегущую волну», даже, может быть, захватите Гамбург. Вернее, то, что от него осталось. Американцы тут же по Гамбургу применят атомную бомбу. Это же ядерная война в Европе! Русские не останутся в стороне, французы, англичане, неужели вам мало одного апокалипсиса? И учтите, весь этот кошмар будет происходить над головами несчастных женщин и детей, которые и так настрадались за войну дальше некуда. Они проклянут вас и ваши идеи!

— Это будет последний решительный бросок…

— Оставьте, вы сами в это не верите… Мы народ такой — мы конформисты. Вы человек потрясающей воли, но я вам то же самое скажу: не обольщайтесь, вы — тоже плохой политик. Может быть, еще хуже, чем я. Вас нельзя делать ни канцлером, ни президентом — вас можно назначить только комендантом обреченного гарнизона. Я не сомневаюсь, что, если бы вас тогда в Пилау назначили командующим — русские бы его штурмовали до сих пор. Но вот хорошо, представьте себе, вы уничтожили последнего русского и вылезаете на поверхность — вокруг пустыня, покрытая битым кирпичом и трупами ваших товарищей. Вам нужна такая победа? Это, возможно, еще худшее поражение под видом победы. Троянский конь. Пиррова победа.

— Господин президент! Мы не побеждены еще. Видите, мы перед вами, мы способны сражаться и наносить урон противнику. Мы сохранили флаг и честь Кригсмарине. Не оставляйте нас. Вы — наша надежда.

— Я стар. Я свое отвоевал. Я даже не благословляю вас на этот бред. Знайте, если с «Бисмарка» будет выпущен хотя бы один снаряд — тот, кто это сделает, получит мое проклятье. Тот, кто развяжет новую войну в Европе, да низринется в ад! Я не хочу в этом участвовать. Простите меня, господа, что не оправдал ваших надежд. У меня теперь другие дела. Я выращиваю помидоры.