Читать книгу "Мир в подарок - Оксана Демченко"

Началось дело тому дней десять. Сухо, распогодилось, надо хлеб убирать. Медовый месяц побоку, все в поле дотемна. Карис одну по слабости не пустили, с детьми оставили. Ну, она в вечер и устроила женскому населению баньку. Есть у нас бабий бережок, туда мужики не ходят под угрозой страшной мести, потому что девки там моются, голышом бегают. Карис, ее Карюшкой прозвали, камней натаскала, даром что слабенькая. Накалила за день, войлоками каркас из палок укрыла – вот и баня. А потом еще массаж стала делать, да с маслами, что Митэ у травника похитила. Бабы говорят – хотим завтра опять. Пожалуйста, она рада быть в пользу.

Утром бабы в поле – и ну болтать. Спины расправили, не болят кости, не ноют. Благодать. А где научилась так спины мять? В «веселом доме». Они и удумали – не только ж массаж делать ее в этот доме учили. Ага. Вечером все выпарились, накупались, расселись, ее, бедолагу, в середину выпихнули. Говорят: Карюшка, душенька, надо старосту спасать, загибается мужик во цвете лет. У нее, понятно, глаза круглые, уже и слезы рядом.

Это пока не объяснили, в чем дело.

Римах, как жену похоронил, на женщин и не смотрит. Однолюб он, у них в роду почитай все такие, сама небось заметила. А только вдовице Милае всегда воду носит, лошадей одалживает да крышу чинит. Выделяет. Она его и спрашивала уже прямо, – нет, говорит, свою дорогую Любань не забуду, только с ней душе тепло было.

Бабы и постановили: старосту срочно женить, раз дети его пристроены. Да только как? Через соблазн! Вот мол, говори, Карюшка, чем мужиков охмуряла. Учи Милаю, дуру деревенскую.

Карька сбежать пыталась, поймали. Вразумляли, даже дочуру к уговорам подключили. А чего добились? У бедняги крик да слезы, она как есть им все и рассказала. Про жизнь страшную, честь поруганную, ужас беспросветный… Ночь, мужики по избам аукаются – нет баб во всем селе. Они на бережку пару жбанов браги опрокинули, судьбу Карькину горькую оплакивая, даже Митэ налили. Потом спели. А к утру наша Карис во хмелю в свахи и заделалась.

Милаю и Иртэ с поля утром прогнали. Весь день они втроем старосту обсуждали, слабые места искали в нем. А подробности, что как действует, Клещ им доставляла – она к деду шпионкой приставлена.

И пошла потеха.

Перво-наперво оставили его в полном одиночестве: Иртэ обожаемая не заглядывает, Тамил уехал к стадам, Карька с мужем спешно в лес подались, всей семьей на охоту. Дома – хоть вой, никого, даже Митэ заглядывает редко, хлеб без нее, мол, и не уберут! Тут тоска старосту и скрутила.

А у баб хитро дело поставлено. Заговор. То там случаем речь о вдове зайдет, то здесь, то слово кто про Милаю обронит при старосте случайное. Хлеб убрали – гулянья. Невеста держится по-новому, волосы подкрасила, одежду переменила, говорит тихо, все указания свах выполняет. Уже и танцевать подучилась, и светится вся, словно человек другой. По селу сплетню пустили, мол, сватают нашу Милаю. При таких новостях староста глаза разул: баба-то хороша, да только раньше сама на него смотрела, а теперь, хоть с уважением и ласково, но всё стороной ходит.

В общем, одна седьмица только и прошла, а наш Римах уже сам не свой, Милаю до дому провожает, к мужикам чуть не в драку ревнует. Сыновья его знали с начала. Еще бы, жены их главные заговорщицы. Он уже у братьев вчера совета спрашивал – хороша ли мачеха. По плану бабьему сегодня к ночи староста на приступ пошел. А мы тут…

Я тихо подхохатывала, представив солидного Римаха в любовном угаре. Рыжие уточняли детали. По их словам, уже несколько дней половина мужиков в селе знала о коварном заговоре. А некоторые удумали всей семьей идти к Карюшке – просить своих девок великовозрастных пристроить. Правда, прикинув так и эдак, решили чуть обождать и нагрузить заботами Милаю. Она и сама всех знает, и женщина солидная да обстоятельная, и побойчее тихой жены Мираха. Наконец, кому на селе ведать такими делами, как не старостихе?

Лиаса сидела, ошарашено хлопая длинными ресницами. Вот уж вовремя селяне – слов нет.

– Тамил, Мирах, Дари, знакомьтесь, – наконец дошла и до меня очередь рассказывать новости, – это Лиаса. Она снавь, и поедет с вами в село. Поживет, молочка попьет. И не лезьте девке в душу, отдышаться ей надо. Пусть Карис присмотрит.

– А из какого рода? – тихо уточнил Дари. Я опять была готова поспорить, что он знает ответ.

– Раньше наши места Поющими ручьями звали, – ответила бруса.

– А рядом было большое селение, Серебряные ивы, – кивнул Дари грустно. – Мама моя оттуда родом. Только их совсем не осталось. Ни деревьев, ни людей. Тин, мы присмотрим за ней, не волнуйся.

– В нагрузку возьмете еще двух девиц, они явно сельские, приживутся. Я им память немного затуманила, поскольку знать то, что было здесь, этим трусихам незачем. А вам Лис расскажет. Лошади есть, правда, только пара. Из-под окаянных, за реку их не водите, искать будут. Собирайтесь, вам с охотниками знакомиться ни к чему.

– Тин, – безоблачно улыбнулся Дари, – князя своего подданные обязаны всегда узнавать. А лошадь у него нельзя без знакомства свистнуть? Это была бы высокая честь для нашего скромного села.

– Я с Дари поеду, – тихо прошептала бруса. – Не надо уводить коня, он хозяина любит.

Подзакусив и напившись травяного взвара, мои любимые заговорщики уехали. Правда, Дари, внезапно расчувствовавшись, вручил мне уздечку. Явно его работы, узорная, с серебряной чеканной отделкой. То ли хотел сделать подарок, то ли таким образом еще раз советовал свести-таки коня. Наверняка второе, но все равно приятно. Я осталась одна, легла, растянувшись в рост, и задумчиво наблюдала за мерцающими звездами.

Хоть одна ночь тишины. Может, для разнообразия вспомнить про логику, наплевав ненадолго на чутье? Вспомнила. И почти сразу начала нервно и торопливо будить князя. Риннарх просыпаться не хотел, мычал и отбрыкивался. Во сне ему было хорошо. Кажется, они все еще пили и болтали, закончив с делами. Интересно: это полноценное общение? Или часть слышат – часть вспоминают… Пойди разберись! Сон – это вам не телефонная связь. А я – не коммутатор. У Риана бы спросить! Но мой странный эльф далеко и дергать его каждый раз едва ли правильно. Иначе, как шепчет чутье, однажды и не отзовется. Князь снова заворчал и плотнее натянул на голову плащ. Пришлось сходить к ручью за водой и применить крайние меры.

Как он ругался в полудреме!

А как извинялся, проснувшись!

– Милый князь, – начала я, – девушек пристроила. Не надо спрашивать куда, они не в игре, а Лиаса сама проявится. Кстати, она сказала, что у ночного кошмара была свидетельница, некая дама высокого происхождения по имени Эмис, кажется. Вроде бы невеста твоего братца. Ее привязали к креслу и заставили смотреть. Хорошенькая будет у девочки семейная жизнь.

– Эмис? Сестра совсем с ума сошла… С этим я разберусь.

– У меня есть буквально один еще вопрос. Ты, часом, не можешь дать знать сыну о делах Карна? Ведь наверняка продумал способ.

– Да, через доверенного человека. Он рыбак.