Читать книгу "Пригоршня тьмы - Алексей Атеев"

Совсем стемнело. Мелкий дождик не прекращался, и Шебалин досадливо думал, что не только вымокнет, но еще и перемажется. Наконец подходящий кусок проволоки был найден, и он, чертыхаясь, кое-как сделал из него два более-менее подходящих крючка. Он тут же привязал к ним веревку, чтобы не возиться потом, и снова сел за руль. К кладбищу он подъехал, когда уже было совсем темно. Вдоль кладбищенской ограды тянулась грунтовая дорога, а по другую сторону от нее проходили лесопосадки. Они были как нельзя кстати. «Спрячу машину в зарослях, – решил Шебалин, – не оставлять же ее на виду».

Он примерно ориентировался, где находится нужное место, но был не совсем уверен, найдет ли его сразу в темноте. Главная примета – высокий голубой крест. Могила Проши рядом. Спрятав машину в кустах, так что ее совсем не было видно с дороги, Шебалин собрал все необходимые принадлежности и перелез через ограду. Светя под ноги и вокруг себя фонарем, он двинулся на поиски могилы.

Дождь кончился, чуть похолодало, и скорее от волнения Шебалин ощущал легкий озноб.

Была абсолютная тишина, лишь в отдалении пару раз крикнула какая-то ночная птица. Неверный свет фонаря освещал памятники, кресты, таблички с именами усопших. Шебалин с сомнением озирался, и ему вдруг показалось, что в прошлый раз, днем, он здесь не проходил. Он помнил, что могила находилась неподалеку от кладбищенского забора, и старался идти вдоль него. Шагать было неудобно. Несколько раз он споткнулся, а один раз даже упал, зацепившись за торчащую из земли железяку. Он тихо выругался и продолжил путь. Пройдя метров сто, он внезапно увидел ориентир – голубой крест. Машинально посветил на табличку, прибитую к кресту. «Владимир Иванович Бол…» – кое-как разобрал он еле заметную надпись. Больше букв не было видно, стерлись от времени. Даты рождения и смерти тоже были неразборчивы. «Интересно, кем был этот Владимир Иванович Бол… – без особого интереса подумал Шебалин. – Как жил? Кого любил? Много ли пил водочки? Над чем смеялся? А впрочем, какое мне дело. Жил человек, и нет его. Стоит один крест, покрашенный дурацкой голубой краской. Да и тот через несколько лет рухнет, потому что явно сгнил у основания. Крест пустят на дрова, и все! Не останется от человека ничего, никакой памяти. Вроде и не существовало его никогда».

Левее от голубого креста луч фонаря наткнулся на свежую насыпь.

Шебалин какое-то время стоял неподвижно, разглядывая насыпь. Внезапно ему показалось, что земля чуть заметно колеблется. Он невольно потряс головой, пытаясь отогнать наваждение. Чушь, показалось. Просто от мокрого грунта поднимаются чуть заметные испарения, и поэтому создается впечатление некоей зыбкости.

«Чем быстрее покончу с этим делом, тем лучше», – в который раз успокоил себя он и взялся за лопату. Копать было легко. Особенно сначала. Могила была засыпана кое-как, и в рыхлую, неслежавшуюся землю лопатка входила как в масло. Минут через пятнадцать он уже стоял по пояс в могиле. Сейчас работать стало тяжелее. Довольно грузный, Шебалин с трудом поворачивался в узкой могиле. Тут-то он и ощутил преимущество короткой саперной лопатки. Однако надо было передохнуть. Шебалин выбрался из могилы, присел на стоящую поодаль ветхую скамеечку и закурил. Курить было необычайно приятно, словно с каждой затяжкой он вдыхал порцию веселящего газа. Он и сам удивился приподнятости собственных чувств. С чего бы это? Ни страха перед недобрым местом, ни тревоги от содеянного не было. Вдали снова прокричала ночная птица.

Шебалин докурил сигарету, далеко отбросил окурок и снова полез в яму. Как он и предполагал, могила была неглубокой. Вскоре лезвие лопаты стало царапать крышку гроба. Шебалин глянул на часы. С момента начала раскопок прошло чуть больше часа. Получилось даже быстрее, чем он ожидал. Он встал коленями на крышку гроба и замер: явственно ощущался снизу тяжелый запах. Значит, гроб не пуст. Тем лучше.

Он достал из кармана куртки плоскогубцы и нащупал гвозди по углам гроба. Против ожиданий, заколочен он был на совесть. Пришлось повозиться. Чувство эйфории куда-то пропало, и на смену пришла тревога. Нужно как можно быстрее покончить с этой бодягой. Он взял лежащие на краю могилы крючки и зацепил их за крышку гроба.

Наконец-то! Сейчас он поднимет крышку, и все станет ясно. Шебалин осторожно протянул веревку, стараясь, чтобы крючки не выскочили. Крышка чуть скрипнула и пошла вверх. Послышался шорох осыпающейся земли. Наконец крышка встала вертикально. Тяжелый запах разложения шел из могилы. Шебалин поспешно закурил и некоторое время топтался на месте, не решаясь осветить то, что лежало внизу. Все же он направил луч фонаря в яму. Труп был с головой укутан в белую ткань.

– Тьфу! – выругался Николай Ильич. Он попытался крючком поддеть ткань, но это никак не удавалось. Похоже, тело было целиком зашито в полотняный мешок. Интересно, зачем? Придется снова лезть в могилу да еще вставать ногами на труп. Шебалина передернуло от отвращения. Он спрыгнул и, стараясь не дышать, спустился в могилу, попытался встать на стенки гроба, но нога соскользнула, и он почувствовал, как она уперлась в тело мертвеца. Запах стал и вовсе невыносимым. Зажав одной рукой нос, второй с помощью ножа он распорол ткань, закрывающую голову. То, что он увидел, заставило его отпрянуть от неожиданности. Мертвое, покрытое бледно-зелеными пятнами плесени лицо вовсе не принадлежало Проше. Перед ним была незнакомая старуха.

– Фрося! – сразу догадался Шебалин.

Он поспешно вылез из ямы, опустил крышку и стал лихорадочно засыпать могилу.

– Все ясно! – бессмысленно повторял он, хотя ясно-то ничего и не было. Наоборот, все еще больше запутывалось. Кое-как закидав могилу, он воткнул в изголовье крест и почти бегом пошел к машине.

«Помыться бы», – тоскливо подумал он и вспомнил, что возле кладбищенских ворот есть колодец. Не опасаясь больше, что его могут увидеть, он набрал ведро воды и долго, тщательно мыл руки. Потом налил свежей и умылся. Сразу полегчало. Он сел за руль и нажал на педаль газа.

Теперь можно и обдумать все известные факты. Итак, в могиле Проши похоронена Фрося, сестра горбатой Амалии. Следовательно, Проша или жив, или лежит в другом месте. Фрося, видимо, умерла не своей смертью, скорее всего, ее задушили. Он вспомнил зияющие глазницы трупа, в которых к тому же что-то шевелилось, разинутый рот с виднеющимся черным языком и содрогнулся от омерзения. Кому помешала старуха? Видимо, она была свидетельницей чего-то. Чего? Схоронила ее собственная сестра. Факт установлен. Зачем-то зашила труп в простыню? Он вспомнил раскиданные по столу в доме Угрюмовых катушки ниток, иголки… Потом она либо сама повесилась, либо ее повесили. Опять же по непонятной причине.

«Вот что нужно сделать, – осенило его, – необходимо прямо сейчас отправиться в дом к проклятым старухам и там еще раз тщательно все осмотреть». Может, в нем имеются какие-то закоулки, на которые он не обратил внимания? Что именно ему предстояло отыскать, Шебалин не мог сказать с уверенностью. В глубине души он надеялся обнаружить Прошу, хотя подобная мысль казалась невероятной.

Некоторое время проплутав по ночным улицам Калинска, он наконец сориентировался и вскоре был уже перед знакомым домом.