Читать книгу "Танкисты. Перезагрузка. "Бывали хуже времена..." - Олег Таругин"

На этот раз разведчик темнить не стал, ответив просто:

– Да. Конечно, оставался шанс, что он мог уцелеть при падении, но главной задачей было захватить именно документы. Ну, и убедиться в его гибели. Хотя, если и самолет, и тело сгорели, то так даже лучше.

– А он кто вообще?

Лейтенант покачал головой:

– Василий, лично я нисколько не сомневаюсь, что ты не врешь насчет себя и своих товарищей, хотя окончательно разбираться, разумеется, будут по ту сторону фронта. Но есть вещи, о которых я просто не могу тебе рассказать, – помедлив, Иван неожиданно закончил: – Тем более что и сам точно не знаю. Не обижайся, пожалуйста…

– И не думал, – хмыкнул Захаров. – Слушай, а что ж вы сами так самолет и не нашли? Горел он заметно.

– Не знаю, – потупился разведчик. – Почти сутки тут бродим, наткнулись на пару мест, где сбитые падали, но оказались не те. А горел? Так тут много кто горел, в воздухе такое рубилово было, ого! И наши «горбатые», и «лаптежники» ихние, и истребители прикрытия. И все куда-то падали и где-то горели. А вот с час назад на этот радиоузел наткнулись. Как раз решали, что делать, тут тебя и заметили.

– Ясно. Слушай, Вань, а что там вообще творится? – Дмитрий качнул головой в сторону фронта. – Я ж, как машину сожгли, никаких сведений не имею. Меня ребята, земля им пухом, в лес без сознания утащили.

– Понимаю, – серьезно кивнул в ответ разведчик. – Вот только там не шибко здорово.

– Прорвали?

– Продавили скорей. Но глубоко. Надолго задержать их удалось только там, где ваши роты стояли. Еще в двух местах они вообще почти без сопротивления прошли. А потом с флангов ударили. Вторые сутки бой идет, чтоб их сдержать. Обещают помощь, но с основных направлений части вряд ли снимут, сам понимаешь, не маленький.

«Это уж точно, – усмехнулся про себя Захаров. – В отличие от тебя, лейтенант, я-то как раз очень даже хорошо понимаю. И даже знаю, почему. Прорыв, конечно, ликвидируют, но вот за счет кого? Кстати, а интересно, в реальной истории документы этого самого Штейн-как-его-там наши захватили или нет? Если нет, то совсем интересно может получиться».

– А линия фронта, что из себя вообще представляет?

Разведчик досадливо махнул рукой:

– Да какая там на хер линия фронта! Слоеный пирог, будто сам не знаешь, как оно в подобных ситуациях бывает. Наши, немцы, снова наши, обратно немцы. Ситуация меняется каждый час. Ну, может, и не каждый, но меняется. Сам должен понимать, всего вторые сутки пошли. Когда уходили, одно было, а что сейчас – поди разбери. Карту мою видал? Подозреваю, обстановка, пока мы тут по лесу ползали, уже изменилась. Причем, непонятно, в какую именно сторону. Короче, настоящей линии фронта нет. Немцы заняли основные дороги, бомбят «железку», передовые части и тылы. Пустых «коридоров» уйма, мы по одному такому и шли.

– Ладно, лейтенант, полагаю, друг друга мы поняли. Что дальше делаем?

– Надо б сообщить, что документы захвачены… – неуверенно предложил разведчик.

– Сдурел? – Дмитрий удивленно приподнял бровь. – Рядом с этими?! Нас в два счета запеленгуют да тепленькими и возьмут.

– Нет, конечно! Нужно отойти в сторону и связаться. Потом сменить направление и уже уходить.

– Слышь-ка, разведка… А вот скажи, на хрена время терять? Если я правильно понимаю, свое задание вы всяко выполнили, пусть и с моей помощью. Но это никого, кроме меня, не волнует, в общем-то. Значит, уходить нужно, и чем скорее, тем лучше.

– Так-то оно так… – кисло согласился Иван. – Но у нас сеанс связи через час.

– И чего? Это настолько принципиально?

– Принци… чего? – неожиданно не понял лейтенант, и Захаров мысленно себя обругал. Вот и опять наступил на те же грабли! Идиот! Ну откуда у двадцатилетнего ветерана-танкиста возьмется подобный лексикон и манера говорить?! А ведь, если они благополучно пересекут фронт, разведчик в своем рапорте обязательно припомнит странные словечки и обороты речи непонятного танкиста. Может, и шутку про ежика и голую задницу тут еще не придумали? Хотя в тот момент ее восприняли вполне адекватно. Блин… ну вот говорил же самому себе, что он определенно неправильный попаданец и за языком следует следить!

– Принципиально – это значит, ну, «важно» там. Короче, то, что трудно изменить. Просто русский у нас в школе училка такая преподавала… интересная. Из бывших, но сочувствующих, в общем. Чуть ли не графиня, или, там, баронесса, я в таком не разбираюсь. Вот и нахватался словечек. Разок даже особист прицепился, в сорок втором дело было, «откуда, мол, словечки умные знаю, мол, с анкетой не сходится». Угу, шпиона нашел. А что?

– Да ничего, – вполне искренне пожал тот плечами. – Слышать слышал, да значения не знал. Какой из тебя шпион, с такой-то рожей. А насчет связи? Не могу я его пропустить. Принципиально не могу, как ты выразился. Ты, кстати, курить не хочешь? Если во-он туда отойти, где дерево поперек завалилось, ни один наблюдатель дыма не засечет.

Намек оказался настолько наивно-неприкрытым, что Дмитрий едва не рассмеялся. Однако, взяв себя в руки, кивнул с самым серьезным выражением лица:

– Ну, пошли, подымим, – демонстративно отложив в сторону автомат, он двинулся следом за разведчиком, на ходу доставая портсигар.

Закурили, и Иван, не дожидаясь вопроса, негромко сообщил:

– Слушай, ты извини, танкист, но можно все-таки документы поближе посмотреть? Не обижайся, Вась, но вот….

– Да смотри, какие проблемы? – пожал плечами Захаров. И просто протянул полевую сумку.

Разведчик, выложив трофейные бумаги на землю, несколько минут изучал их, старательно морща лоб, затем поднял голову:

– Не врешь, стало быть. Правильно все.

– А ты что, по-немецки разумеешь?

– Да не шибко, но нам примерно объяснили, что именно должно быть.

– Ну и?

– Сказал же, нормально. Это именно они. Ты не соврал.

– Да и не думал, в общем-то. Так что, уходим вместе? – Захаров аккуратно убрал бумаги в сумку и застегнул, протянув фиксирующий ремешок сквозь металлическую петельку. Перекинул через плечо ремень.

– Конечно, как иначе?

Разведчик хмуро наблюдал за манипуляциями Дмитрия. Оно, в принципе, вполне понятно: обидно, когда кто-то перехватывает твою добычу, но уж так вышло, извини, разведка. Но он, Захаров, в смысле, вовсе не собирается ни с кем делиться честно уворованным трофеем. Коль уж он окончательно поверил, что попал в прошлое, значит, стоит подумать и о том, как в оном прошлом легализоваться. Нет, для всех он по-прежнему мамлей Василий Краснов, тут вопросов не возникнет. А если покойный Балакин и заметил некое различие в поведении и манере разговора своего командира до и после переноса сознания (замечал, чего уж там, Дмитрий несколько раз его взгляды, не то удивленные, не то подозрительные), то он уже никому об этом не сможет рассказать. Да и не стал бы, скорее всего, сначала б сам попытался осторожно выяснить, что с командиром, – Николай мужик правильный… был.