Читать книгу "Короли блефа - Евгений Сухов"

– Вот и я поддалась его уговорам, страстным и нежным признаниям и клятвам в вечной любви… – Она снова горько усмехнулась. – Одним словом, мы стали встречаться. Он приезжал ко мне через день, и эти дни его приездов были наполнены для меня счастьем. Тогда, – она вздохнула, – мне казалось, что и он со мной счастлив. А может, так оно и было… После нескольких таких встреч он пообещал мне подать прошение о разводе в Священный Синод. Я была счастлива и совершенно потеряла голову. Я доверилась ему полностью, без остатка и… забеременела. Поначалу это меня не так пугало: я хоть и знала, что прошения о разводе Синод рассматривает очень долго, но все же надеялась, что это будет длиться не более девяти месяцев. Мы ведь живем не во Франции, где женщина может родить ребенка от неженатого на ней мужчины, и всем на это будет наплевать. Кроме ее родителей, конечно. Мы живем в России, где родить, будучи не замужем, значит отлучить себя от общества и заслужить репутацию гулящей…

– Мне кажется, вы несколько преувеличиваете, – произнес Всеволод Аркадьевич.

– Ничуть, – не согласилась с ним Ксения Михайловна. – Поверьте, я знаю, о чем говорю.

– Оступиться в жизни может каждый, – сдержанно кашлянув, заметил Долгоруков.

– Может, – согласно кивнула головой Ксения. – Но только не женщина и не в таком деликатном вопросе. В общем, когда я рассказала ему, что беременна, он пришел в замешательство. Он испугался! Стал умолять меня прервать беременность. Он говорил, что все устроит сам и мне нужно только согласиться на это. Что знает одну бабку, которая все может устроить и будет потом молчать как рыба. «Но зачем мне прерывать беременность, – спросила я. – Если ты скоро станешь свободен и сможешь жениться на мне?»

Он смешался и не смог ничего ответить. Было видно, что он совершенно не рад моему известию и крайне растерян. Как позже выяснилось, он не подал прошения о разводе. Более того, Скалон вообще не собирался разводиться со своей женой из-за трех своих дочек.

– Скалон? Генерал-майор Скалон, Александр Антонович, начальник штаба Второй пехотной дивизии, расквартированной в Казани?

– А я сказала – Скалон? – с удивлением посмотрела на Долгорукова Ксения Михайловна.

– Да, вы так сказали…

– Вырвалось ненароком… Ну да, это он, Александр Антонович Скалон. Тогда он был еще полковником. Он… Он просто преследует меня.

– Преследует вас? – с удивлением протянул Всеволод.

– Да, – вздохнула Ксения Михайловна с каким-то надрывом. – Тогда, в Петербурге, он все же принудил меня прервать беременность. Он настаивал, пугал, грозил… В конце концов, он нашел какую-то бабку-повитуху, привез ко мне и заставил сделать аборт. Практически насильно…

– Но это преступление! – воскликнул Всеволод Аркадьевич, с жалостью и трепетом глядя на несчастную женщину.

– Да, – просто ответила Ксения. – Это преступление.

– Надо было заявить…

– Куда? – прервала Севу женщина. – В полицию? Жандармам? Это же смешно, – она почти истерически хохотнула. – Ославить себя перед всем светом? Да и кто мне поверит, гулящей?

– Не надо так говорить, – с горечью промолвил Долгоруков и заключил ладони Ксении в свои, словно желая отогреть. Ладони женщины действительно были холодными…

– А как надо говорить? – Она посмотрела Севе прямо в глаза, и ее взгляд был холоден и колюч. – Как есть, так и говорю.

– Вы сказали, что он преследует вас, – скорее для того, дабы перевести разговор в иную плоскость, нежели из любопытства спросил Всеволод Аркадьевич. В его словах и взоре сквозило безграничное и бездонное участие.

– Да, преследует, – тихо ответила женщина.

– Расскажите, – попросил Долгоруков.

– Извольте, – произнесла Ксения Михайловна – как показалось Севе, довольно безучастно, как если бы она уже смирилась со своей незавидной судьбой и лишилась сил сопротивляться. Что ж, даже сильную женщину может когда-нибудь сломить злой рок…

– После аборта я целых две недели находилась в горячке, практически между жизнью и смертью. Старуха все проделала не очень чисто и занесла мне какую-то инфекцию. Скалон несколько раз приходил, говорил, что все будет хорошо, и даже пытался… – после этих слов Ксения снова взглянула в глаза Севы: – Вы ведь мой друг?

– Несомненно! – с жаром подтвердил Долгоруков.

– Значит, вы не будете меня осуждать и относиться предвзято к моим словам?

– Ни в коей мере! Напротив… – дальше Сева не нашелся, что сказать, и замолчал.

– Он… он даже пытался совершить со мной… соитие… – Ксения Михайловна закрыла лицо руками и заплакала.

– Мерзавец! – не удержался, чтобы не воскликнуть Всеволод Аркадьевич. Но это на словах… А вот что клокотало у него внутри, известно лишь одному Всеведущему. – Простите, – он опустил руку на ее плечо, – простите меня, ведь это я вас… расстроил… своими вопросами.

– Ну что вы, – она подняла к нему лицо, все в слезах. – Напротив, я вам так благодарна. Ведь, рассказывая вам все это, я испытываю облегчение; я как бы очищаюсь от всей этой скверны, в которую Скалон вовлек меня…

Она промокнула слезы кружевным платочком и продолжила:

– Я все же хочу закончить свой рассказ. Чтобы… потом… между нами не было никаких недоговоренностей.

– Как вам будет угодно, – произнес Долгоруков, – но если вам это больно и тяжело, то не стоит.

– Нет, я все же закончу, – упрямо повела хорошенькой головкой Ксения Михайловна. – Итак, после двух недель болезни, едва оправившись, я решила уехать. Но куда? В Москву? Он достанет меня и там. В Первопрестольной у него было полно родни и имелись хорошие связи… И я решила уехать в Нижний Новгород. Там я целых два месяца прожила в покое и душевном отдохновении, покуда не узнала из газет, что уже генерал-майор Александр Антонович Скалон переведен в должность товарища председателя военно-окружного суда Нижегородской губернии. Все! Опять все сначала! Уже на второй день он нашел меня и начал принуждать к интимной связи, говоря, что продолжает любить меня. Я отказала ему. Тогда он предупредил, что найдет способ меня, как он сказал, «укоротить». Зная, что так оно и будет, я стала готовиться к отъезду в другой город. Любой!

Ксения перевела дух и посмотрела на Севу уже сухими глазами:

– Я выбрала Казань. Когда я ходила за билетом, в мою квартиру проникли взломщики и похитили у меня шкатулку с ценными бумагами, на проценты от которых я жила. Я, конечно, отменила отъезд, заявила в полицию, но похититель, как и ценные бумаги, не были найдены. В течение трех месяцев, пока шло следствие, я подвергалась домогательствам Скалона, буквально преследующего меня. Каждый день он каким-либо образом давал знать о себе. Это было ужасно, и сил терпеть все это уже не доставало. Я продала кое-что из моих драгоценностей, купила билет и пароходом отправилась в Казань. Здесь я сняла вот этот домик, прожила несколько месяцев, и хоть наделала массу долгов, но все же начала как-то приноравливаться к своей скромной жизни. И вот, в один прекрасный – нет, ужасный! – день на пороге моего дома объявляется… кто бы вы думали?