Читать книгу "Матерый мент - Алексей Макеев"

Лицо Феоктистова вдруг стало бледным, как мел, он сдавленно охнул и согнулся в приступе жесточайшей рвоты.

– Что ел и пил? Говори скорее, он тебя угощал чем-нибудь?! Тем, что сам в рот не брал?! – Крячко кричал прямо в покрытое крупным потом лицо убийцы.

Феоктистов смог лишь отрицательно покачать головой. Его снова вырвало желчью пополам с кровью. Через две минуты его тело бессильно обвисло в руках Станислава. Крячко разжал руки, и труп одного убийцы соскользнул на труп другого… Переверзев, прислонившись к стене, плакал.

Гуров так и не смог понять, что означала странная фраза Сергея Переверзева: «Вот и прокатился ты на тигре, Торик…» Но ему было не до переспрашиваний.

Эпилог

Над тремя чашечками кофе поднимался ароматный парок, на огромном блюде дулевского фарфора, подаренном генералу Орлову еще в легендарные времена – к шестидесятилетнему юбилею славной советской милиции, – громоздилась солидная горка домашнего печенья. Верочка заботилась о своем шефе. Знаменитая хрустальная пепельница уже не блистала девственной чистотой, Крячко приканчивал вторую с начала «разбора полетов» сигарету. Гуров пока держался, частично из-за нежелания нарваться на ехидную реплику дорогого друга Станислава: «Свои иметь надо!» Надо, конечно… Да вот память на такие мелочи совсем девичья стала на старости-то лет. Генерал Орлов традиционно посасывал конфетку, изредка с видимым удовольствием втягивая крупным носом табачный дым, плывущий слоями со стороны Крячко.

Дым медленно втягивался в широко открытую форточку, чуть отсвечивая голубизной в ярких лучах утреннего сентябрьского солнца. Дверь кабинета распахнулась, вошла Верочка с голубой, тоже дулевского фарфора сахарницей. Шальная паутинка, втянутая сквозняком, легко покружилась над огромным столом и как-то очень осторожно, нежно уселась на сверкающий золотом генеральский погон. «Какая прекрасная осень в этом году, – подумал Гуров, – надо на эти выходные с Машей хоть в Измайловский парк выбраться. Или в Ботсад. Нет, только не Ботсад, после ветлугинского дела меня в этот район арканом не затащишь! Тьфу ты! А в Измайловском парке еще месяца не прошло, как со Станиславом за маньяком охотились… Вот работенка у меня, а? Рядом с Филями Алаторцев жил, так что тоже не тянет… Ладно, сходим в Нескучный, там мне еще работать не доводилось».

Петр Орлов отставил кофейную чашечку в сторону и прервал несколько затянувшееся молчание:

– Так что, орелики… Готовьте банкет. Своего рода торжественный вечер в честь наших выдающихся достижений. Ни одного подследственного, зато два свежих трупа. Спасибо, хоть не два десятка…

– Не сыпь соль на раны, Петр, – Крячко ткнул в пепельницу догоревшую почти до фильтра сигарету. – Появления Переверзева никто предвидеть не мог. А уж ожидать такой прыти от Алаторцева… Ты знал о деле не меньше нашего, Лев тебя в курсе держал, могло тебе эдакое в голову…

– Ты не пыли, Станислав, – лениво и нехотя вмешался Гуров. – А вам, господин генерал, хочу сказать, что обидеть подчиненного – дело нехитрое, – он скорчил предельно обиженную физиономию, но не выдержал и рассмеялся. – Чем ты, собственно, недоволен? Дело закрыто, убийца – Мещеряков – найден. А дела о взаимном убийстве сладкой парочки вообще не наши. Тот, кому они достанутся, а я так думаю, тут райотдела выше крыши хватит, получит от меня исчерпывающую информацию, на основании которой сделает заключение о двух убийствах «на почве неприязненных отношений». Что есть святая правда – покойники друг друга терпеть не могли. Все. В архив.

– Но мы-то знаем… – начал Орлов.

– Да. Мы знаем, что страна избавлена, хотя бы на ближайшее время, от наркотического потопа. То, что случилось – а факты тонко и в нужном направлении прокомментируют, не буду говорить кто, догадайтесь сами, – охоту пахать эту делянку у разных… феоктистовых-алаторцевых надолго отобьет. Мы знаем, что два редких мерзавца получили по заслугам. Вот это – мы знаем. А что мы там думаем и о чем догадываемся… Это, Петр, лирика сплошная.

После долгого, очень долгого раздумья Орлов поднял глаза на Льва Гурова:

– Хорошо. Я с тобой согласен. А ты, Станислав?

– Где нам, маленьким, свое мнение иметь, с двумя начальниками рядом ошиваясь, – заерничал было Крячко, но под пристальным взглядом двух пар глаз своих друзей мгновенно сделался серьезным. – Согласен.

– Так и порешим. – Генерал Орлов слегка пристукнул ладонью по столу, как бы ставя точку. – Лев, кто позвонит вдове Саши Ветлугина?

– Ты, Петр. Как и тогда.

Генерал коротко кивнул и набрал номер.

– Люба, это Петр Орлов. Я… мы выполнили то, что обещали тебе. Твари, нелюди, поднявшие руку на Сашу, больше никому не причинят зла. И знай, твой муж своими предсмертными словами спас очень многих.

Они помолчали. Все трое недолюбливали пафос, и Гуров со Станиславом облегченно вздохнули, когда Орлов обычным, слегка ворчливым тоном поинтересовался:

– Кстати, насчет соли, которая «на раны». При чем тут соль? Мне заключение экспертизы на стол положили, но я что-то… Почему Алаторцев не боялся отравиться? Он что, обычной столовой соли налопался и она его от яда защитила? Они же из одной бутылки с Феоктистовым пили! Лев, проясни ситуацию, ты у нас по части химии самый продвинутый теперь.

– Да все просто оказалось, хоть наши эксперты от этого яда совершенно обалдели. Экзотика. Называется «антаманид», «циклический полипептид». Выделяют его из бледной поганки, стоит немыслимые деньги, и откуда он у Алаторцева – теперь навряд ли узнаем. Спер из какой-нибудь лаборатории, запас карман не тянет. Вот и пригодился. Это вещество избирательно связывает «натрий», ловит ион натрия, как в капкан, и уже не выпускает. Организм наш без натрия не может, ну и…

– А обычная соль, – подхватил Крячко, – это хлористый натрий, натрий хлор. Даже я из курса школьной химии помню! Получается, прежде чем выпивать с Феоктистовым отравленное пойло, Алаторцев то ли столовую ложку прямо из солонки сожрал, то ли целой банкой селедки закусил… Остался бы жив и вне подозрений – кто бы до такой экзотики допетрил, извини за каламбурчик, Петр Николаевич!

Когда Лев со Станиславом вошли в свой знакомый до пятнышек на линолеуме кабинет, Крячко посмотрел Гурову прямо в глаза и тихо спросил:

– Лев, мы с тобой породнее иных братьев сроднились. Под пулями вместе бывали. Ответь, ты уже тогда, сразу после разговора с Карцевым, знал, что все так кончится?

Гуров приобнял друга за плечо и так же тихо ответил:

– А как ты думаешь, а, Станислав?