Читать книгу "Дон Жуан. Правдивая история легендарного любовника - Александр Аннин"

Королева наклонила голову, давая понять, что аудиенция окончена.

Но де Тенорио было не до сна. Он кинулся к дону Габриэлю де Санчесу:

– Дон Габриэль! Выручайте. Мне срочно нужен роман маэстро Боккаччо…

– «Декамерон»? – вскинул брови дон Санчес. – Помилуйте, сеньор Тенорио! Эту книгу достать в короткий срок просто невозможно! Переписано всего несколько сот экземпляров, и продаются они на вес золота. Да что я говорю! Намного дороже. «Декамерон» принимают в ломбардах наравне с бриллиантами. Из-за этой книги люди погибают, садятся в тюрьму!

– Я не хочу, чтоб меня упекли за решетку, если я буду молчать как рыба во время сегодняшнего обсуждения «Декамерона» в покоях королевы Джиованны! – простонал дон Хуан.

Дон Габриэль развел руками:

– Хорошо. Я дам вам свой экземпляр. Но умоляю: берегите его как зеницу ока! Это самое дорогое из того, что у меня есть.

Дон Хуан осторожно взял тяжеленный том, пахнущий кожей.

– Скажите, – заговорил он, – а маэстро Боккаччо тоже бывает на литературных диспутах у королевы?

– О нет! – ехидно рассмеялся дон Габриэль. – Маэстро Боккаччо долгое время жил в Неаполе, но сейчас он во Флоренции, у себя на родине. В прошлом году великий канцлер Никколо Аччайуолли, покровитель Боккаччо, приглашал его вернуться в Неаполь, сулил большое жалованье и придворную должность. Знаете, что ответил Боккаччо? «Оставаясь бедным, как сейчас, я живу для себя. Став богатым и заняв высокое положение, я должен буду жить ради других. Здесь, среди своих книг, я испытываю больше счастья, чем все короли, увенчанные коронами». Вот так, сеньор Тенорио! Но истинная причина его отказа в другом. Во-первых, у маэстро Боккаччо – водянка. Но главное, он не может простить королеве Джиованне то, что она грубо обошлась с маэстро Петраркой. Ведь они большие друзья – Петрарка и Боккаччо…

Дон Хуан торопливо читал новеллу за новеллой и только диву давался. Да ведь в любой таверне можно услышать истории куда похлеще и позамысловатей, чем скабрезные и богохульные записки этого Боккаччо! И эти древние байки высокоумные мыслители называют великой литературой! Платят бешеные деньги, чтобы прочитать анекдоты, которые сто раз слышали. Воистину, огромно воздействие рукописного слова!..

Ровно в полночь дон Хуан шел по темным залам и галереям Нового замка в покои королевы Джиованны. Его сопровождал слуга с факелом в руке. У резных дверей слуга остановился и знаком показал дону Хуану, что дальше ему предстоит идти в одиночестве. Затем неслышно удалился.

Стояла тишина. Ни звона бокалов, ни музыки, ни смеха не доносилось из покоев ее величества. Как-то непохоже, чтобы она сейчас принимала многочисленных друзей.

Дон Хуан распахнул двери.

В большой, роскошно обставленной комнате горело множество свечей в бронзовых канделябрах. Королева Джиованна раскинулась в огромном кресле.

Она была заметно пьяна. И – совершенно обнажена.

Де Тенорио, не веря в реальность происходящего, изумленно смотрел на молодую женщину. Ее упругая грудь с торчащими в разные стороны сосками вовсе не походила на грудь блудницы. Белая кожа без единой морщинки была безупречна.

– Ну что вы остолбенели, синьор Джиованни? – нетерпеливо спросила королева. – Можно подумать, что вы никогда не видели голую женщину!

Джиованна раздвинула колени.

– Раздевайтесь же, господин посол! Покажите, что там у вас за чудо, из-за которого сходят с ума все благородные дамы Кастилии и Парижа!

Через минуту замок Маскьо Анджионио огласился победным криком королевы Джиованны:

– Он мо-о-о-о-й!!!

* * *

Утром королева сказала:

– Вы говорили, что хотите подружиться с канцлером Никколо Аччайуолли? Что ж, Никколо будет вашим другом. Великие люди должны дружить между собой…

И она уснула, утомленная любовными играми и вином.

Через день, когда дон Хуан приходил в себя после второй подряд ночи с королевой Джиованной, его покой был нарушен посланцем Аччайуолли: великий канцлер приглашал кастильского гостя на прогулку. Спустившись, Тенорио увидел изящную карету, запряженную парой белых коней.

Аччайуолли, бритый наголо, подобно римскому сенатору (или даже императору?), был в своем знаменитом белом плаще, подпоясанном алой лентой. Лицо его светилось дружелюбием и уважением к новому знакомому. После обычных приветствий, политически выверенных вопросов и ответов дон Хуан спросил:

– Объясните, синьор Аччайуолли, что происходит вокруг моей недостойной особого внимания персоны? Честно говоря, я не совсем понимаю. Простите, но ваши придворные дамы… Они что, так падки на иностранцев? Завидев меня, они разве что не начинают раздеваться! Я чувствую себя крайне неловко. Я посол его величества короля дона Педро в конце концов!

Они шли по берегу Поццуольского залива. Канцлер по привычке заложил руки за спину.

– О, не скромничайте, синьор Джиованни! «Недостойная особого внимания персона…» Пока мы наедине, вы можете забыть про этикет.

– И все-таки?

– Синьор Джиованни! Ваша слава в здешних краях столь велика, что вполне может соперничать со славой Петрарки. Или Боккаччо.

– Но чем я заслужил эту славу? – изумился дон Хуан.

– Как это чем? – в свою очередь удивился канцлер. – А ваши всем известные любовные похождения в Париже? С тех пор, как ее величество Джиованна вернулась из Франции, она часто рассказывала о легендарном доне Жуане – так, кажется, вас называют парижане и парижанки. И если Петрарка – гений в поэзии, то вы – гений в искусстве любви и обольщения. Знаете, как сказала один раз королева? «Когда в Париже я слушала истории про дона Жуана, мой рот наполнялся слюной вожделения». Хорошо сказано, правда? Придворный хронист записал это в анналы. Да и у себя в Кастилии вы – символ всех любовников, сердцеед, перед которым невозможно устоять. Как видите, нам все известно. И вдруг мы узнали, что сам дон Хуан де Тенорио, великий дон Жуан, прибудет к нам в Неаполь в качестве кастильского посла! Представляете, как переполошились наши дамы? Но, разумеется, все понимали, что первенство принадлежит королеве.

Дон Хуан слушал всю эту невероятную тираду и не знал, как выкрутиться из щекотливого положения, в которое он попал. Внезапно он решился сказать правду.

– Синьор Аччайуолли, – прижал руки к груди де Тенорио. – Поверьте мне. Все эти разговоры и легенды не имеют ничего общего с моей жизнью! Я даже знаю, кто распустил обо мне такие слухи в Париже. Один шутник, виконт Нарбоннский. Он, видимо, решил посмеяться над парижанками, над их готовностью преклоняться перед любым уродом, если он пользуется репутацией сердцееда. Ну посмотрите на меня, на внешность, манеры! Какой из меня герой-любовник?! Им сделала меня глупая молва! Даю честное слово кабальеро, что за всю свою жизнь я не обольстил ни одной порядочной женщины!

Великий канцлер покачал головой: