Читать книгу "Под чужим именем - Валерий Горшков"

В эту ночь Сомов дома не ночевал. Уехал вечером и вернулся назад в Метелицу только к десяти утра следующего дня.

Глава 17

Август 1939 года.

Коренастый милицейский майор, щурясь от струящегося прямо в глаза едкого табачного дыма, еще раз внимательно прочитал лежащий перед ним на столе документ, отложил его в сторону, тщательно затушил изжеванную бумажную гильзу в полной окурков пепельнице и поднял уставшие за день глаза на сидящего напротив мужчину.

– Значит, вы– Корнеев Ярослав Михайлович. Стало быть, хотите у нас служить? – спросил он с толикой нажима. Впрочем, это была его обычная манера ведения беседы, на которую Слава сразу же обратил внимание, едва майор открыл рот.

– Да. Так точно, – подтвердил Слава.

– Расскажите-ка мне еще раз вашу биографию. Больно она любопытная. Я бы сказал – не типичная…

Корнеев в течение трех минут спокойно и просто изложил начальнику кадровой службы легенду, за основу которой была взята проверенная временем и ни разу не вызвавшая подозрений псевдобиография Сомова. Доработанная и заученная Славой с такой тщательностью, что иногда ему казалось, будто все это происходило с ним на самом деле. Что он помнит особый запах звенящих от мороза, покрытых белыми шапками снега вековых кедров, хруст таежного наста под унтами, стеклянный взгляд бросающейся с ветки в лицо таежной рыси и далекий, пробирающий насквозь рев хозяина тайги – амурского тигра. За кости, сердце и шкуру которого китайские знахари отваливали охотникам целую кучу денег. Корнееву – а так он привык называть себя за последние два года – было легко рассказывать сидящему напротив майору о своей семье, из которой он единственный остался жив после гражданской войны, о своих голодных скитаниях и, наконец, о случайном знакомстве с учителем-китайцем, который приютил беспризорника, взял к себе в дом и воспитывал как родного сына. Когда сэнсэй внезапно заболел пневмонией и вскоре скончался, Слава ушел в тайгу, став вольным охотником. Затем во время одного из возвращений в город познакомился с девушкой, этнической немкой. Остался. Продав ружье и весь запас ценных соболиных шкурок, снял жилье. Устроился работать в порт. Собирался жениться, но тут семья любимой неожиданно принимает решение навсегда уехать в Германию, где к власти пришел великий вождь Третьего рейха Адольф Гитлер. И невеста соглашается с волей отца… Оставшийся один на один с рухнувшими надеждами на семейную жизнь, Слава решает уехать из оторванного от большой России Владивостока в Ленинград, чтобы поступить на службу в НКВД – инструктором по стрельбе и рукопашному бою – и поступить на учебу.

– Почему именно в НКВД? Почему в Ленинград? И на кого вы собираетесь учиться? – уточнил майор, буравя Корнеева из-под бровей тяжелым взглядом и пытаясь уловить в его зрачках хоть тень неуверенности в себе, за которой, как известно, может скрываться тщательно замаскированная ложь.

Но Слава был спокоен. Вопрос не застал его врасплох. Все возможные коварные повороты будущего диалога были им давно просчитаны и отработаны.

– К вам – потому что хочу применить свои знания во благо государства и помочь родной стране бороться с врагами. Для этого каждый милиционер должен не только быть коммунистом в душе, но и уметь стрелять, как таежный охотник, и обладать навыками бойца, способного противостоять в драке любому, даже вооруженному холодным оружием бандиту. В Ленинград – потому что это не только колыбель Великой Октябрьской социалистической революции, но и самый культурный и образованный город страны. Учиться хочу на переводчика с немецкого. Кое-какие знания уже есть, на уровне разговорной речи, но хотелось бы стать настоящим профессионалом. Уверен – Родине может пригодиться не только мой кулак, но и моя голова.

– Звучит красиво, – кивнул, задумчиво нахмурив лоб, майор. – И, главное, патриотично. Где проживаете в Ленинграде? Родственники, друзья в городе есть?

– У меня никого нет. Нигде. Сирота. У бабули одной – дворника – снимаю комнату. На Васильевском острове. Десятая линия. Дом пятьдесят семь, квартира тридцать.

– Значит, владеешь рукопашным боем?

– Владею.

– И немецким языком?

– Хотелось бы знать его лучше.

– И даже китайским?

– Немного…

– Изучать немецкий начали после знакомства с девушкой?

– Да.

– Как ее звали?

– Мария Генриховна Гейде.

– Она что, совсем не говорила по-русски?

– Говорила с детства свободно на двух языках. Мать у нее была русская, отец – немец. Инженер. Мне хотелось, чтобы ее родители не считали меня плебеем. Они были интеллигентные люди, с образованием, а я кто? Бывший беспризорник. Охотник, вышедший из дремучей тайги…

– Ясно. Целеустремленность и упорство в достижении цели – ценное качество для сотрудника милиции. И что, господа Гейде оценили старания? – лукаво прищурился майор.

– Как видите, – вздохнул Слава, на секунду потупив взгляд.

– Ничего, не переживай, – махнул рукой кадровик, доставая из пачки новую папиросу и откидываясь на спинку стула. Чиркнул спичкой. Прикурил. Оценивающе посмотрел на Славу. – Найдешь себе в Питере невесту не хуже. Даже лучше. Причем – русскую. Нашу. Нечего кровесмешением заниматься. Тем более с немцами. Гусь свинье не товарищ.

– Значит, вы меня берете, товарищ майор? – расправил плечи Корнеев. Лицо парня засветилось надеждой. Глаза заблестели. Губы решительно сжались.

– Возможно, возможно. Не стану скрывать: такие крепкие ребята, как ты, Корнеев, милиции нужны. Ты вот что, Ярослав Михайлович, – жадно затянулся дымом майор. – Приходи ко мне через два дня, в пятницу. Ближе к вечеру. – Кадровик пружинисто поднялся и протянул Славе широкую ладонь. – Там и определимся. Ну, будь здоров, охотник.

– До свидания. – Корнеев стиснул крепкую длань майора и вышел из кабинета.

Проводив Славу взглядом, кадровик закусил гильзу папиросы, поднял трубку телефона и, щурясь от дыма, принялся крутить диск, набирая номер спецотдела НКВД. Семнадцатый за сегодня, и безусловно самый интересный во всех отношениях претендент, желающий служить в карающих органах партии, был, что и говорить, настоящим самородком. И если все, что он здесь про себя рассказал, действительно правда, в милиции Корнееву делать нечего. Не того полета птица. Товарищи из «спецуры» мигом вцепятся и приберут парня к рукам. А рабоче-крестьянской опять останется сосать х…! Ну что за жизнь! Дуболом на дуболоме, а сметливых, умеющих шевелить не только копытами, но и извилинами сотрудников – раз, два, и обчелся! Однако приказ есть приказ. Не доложить наверх, по всей форме, о перспективном сотруднике – себе дороже выйдет. Так что делать нечего. Придется снова отдавать улов. Майор тихо, сквозь зубы, выругался и, дождавшись щелчка соединения, буркнул:

– Подполковника Шелестова… Здравия желаю, Максим Никитич, это майор Диденко из кадров… Тут у меня только что один любопытный парень был, заявление принес с просьбой взять на службу. Двадцать три года. Сирота. Родом с Дальнего Востока. Семья погибла при подавлении «белых». Бывший беспризорник, которого приютил китаец, мастер восточной борьбы. После смерти старика ушел в тайгу, промышлял охотой. Владеет рукопашным боем. Разумеется, отлично стреляет. Плюс к этому знает разговорный китайский и немецкий языки… Вот и я о том же – чистый самородок!.. Очень, очень интересный экземпляр… Я сразу телефонирую, как договаривались, Максим Никитич… Ага… Понял… Понял… Документы и заявление у меня… Хорошо. Через час-полтора жду вашего человека… Здравия желаю!..