Читать книгу "Триумф броненосцев. «До последнего вымпела» - Вячеслав Коротин"

– Вашбродь, – снова донеслось из трубки, – явите божескую милость! Может, нас отсюда как-то через ваши погреба вытянуть можно? Помрем ведь ни за что!

Командир башни на несколько секунд задумался. Фантазии молодого человека, моряка, вполне хватило, чтобы представить, что сейчас испытывают гальванеры и минеры в замкнутом пространстве, где вода и сверху, и снизу… И по бокам.

– Гаврилыч! – вспомнил мичман отчество пожилого уже сверхсрочника. – Мы тебе помочь не можем – может, кто-то из подбашенного… Я свяжусь. Ждите!

И «чудо» произошло: матрос Забелин, трудно сказать, сколько раз рискуя жизнью, пробрался в носовые отсеки и вывел попавших в ловушку людей[7].

– Пластырь заведен, Николай Оттович! На жилых палубах работают ручными помпами – спустить воду в трюмы не получается. Контрзатопление проводится… – Василий задыхался, рапортуя командиру – шутка ли: только за последние двадцать минут он мотался по броненосцу, не останавливаясь.

– Вот и хорошо. Хоть «Нахимова» мы и здорово проскочили, но и здесь «рубка» назревает серьезная. Надо бы и нам вмешаться…

А в зоне прямой досягаемости действия «Пересвета» и впрямь разворачивалась нешуточная драка: Энквист со своими крейсерами все-таки решился напасть на раненого «Якумо». Нимало не смущаясь тем, что прикрыли броненосный крейсер отряды Уриу и Дева.

И неважно, что в составе каждого из этих отрядов было только по два корабля, неважно, что сам вице-адмирал Дева лежал в каюте и доживал свои последние часы…

Но пушки есть пушки, вымпелы есть вымпелы. Четыре крейсера против четырех – вполне достаточный заслон. Несмотря на то что четыре обороняющихся слабее четырех нападающих – у обороняющихся имеется еще и надежная «цитадель» – броненосный крейсер «Якумо». Пусть и подбитый, но почти не утративший своей грозной мощи…

Уже горели «Сума», «Кассаги», «Баян» и «Олег». «Нанива», хоть и здорово сел носом, но пока держался в строю.

Сам «Якумо» вроде бы не выглядел особенно поврежденным, но дифферент на корму прослеживался без всякого напряжения.

А теперь и «Пересвет» собирался вмешаться в эту драку своим главным калибром. И не только главным…

– Вашбродь! – взмолился Вилкат. – Дозвольте еще кружечку!

– Да пей уже, пьянь подзаборная, – смилостивился мичман. – Полминуты тебе, а потом снова брысь в кресло!

– Премного благодарен! – Артур быстро метнулся к ендове с водой и жадно захлебнул все четверть литра, что помещались в кружке. Сухой и шершавый язык перестал царапать глотку, и можно было спокойно жить дальше.

Цели неумолимо наплывали. Дифферент в результате затопления носовых отсеков делал всю организацию стрельбы занятием весьма условным. Оставалось надеяться на природное чутье наводчиков.

Каждый человек талантлив, утверждают некоторые. Хоть в чем-то…

Глупость, конечно. Но в самом деле бывают совершенно вроде бы тривиальные люди, которые вдруг оказываются абсолютно гениальными… скорняками, например. А что? Из кучи разношерстных шкурок пошить шубу, которую и монарху надеть не стыдно. А?

Или человек, ну совершенное быдло, двух слов без мата связать не может, а если удочку возьмет в руки, закинет – и нате вам! У него полный садок, а у окружающих «мастеров крючка и поплавка» – шиш.

Не факт, что Артур Вилкат смог бы хорошо стрелять из ружья. Может, даже и из орудия Канэ, калибром в шесть дюймов… Или… Из какого угодно другого. Но!

С десятидюймовками Путиловского завода русский наводчик литовского происхождения составлял просто одно целое. Он чувствовал свою пушку, как хороший фехтовальщик чувствует клинок шпаги: приблизительная дистанция известна, корабль противника в прицеле, но вот почему-то хочется довернуть «колесико» еще чуточку…

Такого процента попаданий не давал сегодня ни один комендор на эскадре – почти каждый пятый выпущенный снаряд уходил в цель.

Сейчас башня еле-еле разворачивалась вручную, и руководил горизонтальной наводкой ее командир. Вилкату же необходимо нащупать расстояние…

В прицеле маячил «Сума»…

Выстрел!

Секунды ожидания, и всплеск крупного снаряда встал приблизительно метров на тридцать от борта японского крейсера.

– Чуть недобросили, – прокомментировал Поливанов. – А направление хорошо взято. Давай еще!

Выстрел!..

Снаряд взорвался в воде почти у самого борта. Осколками убило или ранило несколько японских матросов. (С «Пересвета» этого, конечно, не видели, но данный факт узнали впоследствии от поднятых из воды моряков «Сумы».)

А вот третий выстрел по этому крейсеру дел натворил: с такого расстояния пробить тонкий скос броневой палубы для снаряда главного калибра броненосца особых проблем не составляло.

Маленький крейсер был совершенно не рассчитан на попадание таких чудовищных боеприпасов. Причем если бы броня не встала на пути пересветовского «гостинца», то скорее всего, все бы кончилось крайне неприятно, но, во всяком случае, не так плачевно для корабля Асаи: да, снаряд мог прошить борт, снести что-нибудь по дороге, продырявить второй и улететь в море с противоположного борта. И там взорваться или просто утонуть.

Но в данном случае пришлось проламываться через серьезное препятствие, препятствие, в значительной степени погасившее скорость, а значит, и пробивную силу. И лопнул снаряд не где-нибудь, а прямо в кормовом снарядном погребе японского крейсера…

– Ух, ты! – вытаращил глаза оставшийся без дела Фесенко. – Ну, ты даешь, Артур!

Из кормы «Сумы» сначала повалил обильный черный дым, а потом выбросило пламя. Пронзительно-желтое пламя…

Грохот взрыва докатился до «Пересвета», когда пораженный крейсер уже стремительно уходил кормой в глубину.

Громовое «Ура!» перекатывалось по кораблям русского отряда. Хоть это был и не первый случай гибели вражеского судна за сегодняшний день, но такое зрелище надоесть и приесться не может: смотреть, как тонет еще один корабль противника, моряки, участвующие в сражении, всегда будут с неизменным восторгом.

Как говорят на востоке: «труп врага всегда хорошо пахнет».

– Куда же это мы его засобачили? – с легким недоумением переговаривались матросы в башне. – Неужто прямо в погреба угодили?

– Вестимо, в погреб. Откуда еще столько огня и дыма взялось бы?

– Слышь, Вилкат! – крикнул Поливанов. – Хоть и не хочется на твою рожу пропитую смотреть, но представление на крест я все-таки сделаю. Глядишь, и еще одним «Георгием» обзаведешься…

Забегая вперед, можно сказать, что Эссен, узнав о результатах стрельбы опального наводчика, утвердил это награждение матроса, однако при этом не отменил приказ об аресте – все время после боя и до самого Владивостока Артур провел в карцере.