Читать книгу "Пятое Евангелие - Филипп Ванденберг"

Средним и указательным пальцами правой руки он водил от слова к слову, внимательно изучая кальку. Манцони шевелил губами, не произнося ни звука. Наконец он вернул Кесслеру лист бумаги, повернулся к окну и устремил взгляд в небо.

– Если ваше толкование верно, то вы правы, брат во Христе, И автор этого текста действительно лично и очень близко знал Господа нашего Иисуса Христа, – сказал Манцони наконец. И прежде чем вернуться к своему рабочему месту в передней части зала, добавил: – Отличная работа. В самом деле, отличная работа.

3

Лозински вместе с Кесслером отошел в сторону, пренебрежительно кивнул на повернувшегося к ним спиной професса и сказал своему молодому коллеге:

– Если он больше ничего не может сказать по этому поводу…

Кесслер покачал головой:

– Он не был готов услышать нечто подобное. Думаю, сейчас у него в голове роится слишком много разных мыслей. – Он тихо засмеялся. – Бедный Манцони!

Лозински тоже улыбнулся, но тут же его лицо стало абсолютно серьезным:

– Возможно, нам запретят покидать кельи. Все будет зависеть от того, какое значение придадут нашему открытию. Но если курия и решится на подобный шаг, то сделают они это не впервые. Совет кардиналов – изобретение католической церкви.

– Но конклав созывается для избрания Папы.

– Для избрания Папы. Но изначально преследовалась цель заставить кардиналов быстро сделать свой выбор. Сейчас совсем другие причины являются главными: желание держать все в тайне. Ни один христианин не должен знать, как избирается Папа, а также кто был за, а кто – против. Я вполне могу допустить, что возложенная на нас миссия является для курии даже более важной, чем избрание нового Папы. Поэтому они готовы сделать все, чтобы результаты нашей работы остались секретными.

– Мы ведь принесли клятву ордену, брат во Христе!

– Вера в клятву ордену делает вам честь, но посмотрите вокруг повнимательнее. Вы бы могли доверять всем здесь присутствующим? Голландцу Феельфорту, этому кляузнику из Франции или вашему земляку Рориху? Клятва клятве рознь. Я бы предпочел не оказаться на пути по крайней мере у третьей части из сидящих в этом зале иезуитов, если бы речь шла об искушении.

– Искушении?

Лозински развел руками, словно говоря: «Кто знает?» Кесслер не мог понять, на что намекал поляк. Но мысли собеседника казались ему далекими от добродетельных.

Опустив взгляд, Лозински почти вплотную приблизился к Кесслеру:

– Знаете, вокруг древа познания много завистников, поскольку с того самого момента, когда появился человек, возникло стремление к познанию. Как известно, знание – один из видов наслаждения, и в чем-то оно подобно плотскому наслаждению. Незнание же сродни боли. Так как на свете есть немного людей, которые наслаждаются болью, все стремятся к познанию и знанию. И Святая Церковь претендует на это знание, а соответственно и на связанную с ним власть. Или вы попытаетесь возразить мне, если я заявлю, что влияние Папы на своих овец основано по большей части на его знании, недоступном стаду

– Брат во Христе! – Негодование Кесслера не было наигранным. Он никогда не слышал подобных еретических речей от членов своего ордена.

Лозински указал рукой на надпись в передней части зала, где над своим столом склонился Манцони.

– Излюбленным изречением нашего брата во Христе Игнатия было «Omnia ad maiorem Dei gloriam», а не «Omnia ad maiorem ecclesiae gloriam». Мы служим Всевышнему, а не Церкви. – На лице поляка опять появилась неприятная ухмылка, а затем он продолжил: – На мой взгляд, довольно неприятен тот факт, что португальцы, французы, испанцы, швейцарцы и, наконец, немцы запретили наш орден. Насколько вам известно, даже один из Пап решил прибегнуть к подобным мерам, что вовсе пало позором для института Церкви. Почему он так поступил? В книгах по истории утверждают, что его вынудили так поступить Бурбоны. Чепуха! На самом деле Клеменс XIV боялся нашего знания! Пока что мы находимся в довольно неприятном положении. Только представьте себе, что может случиться, если в результате наших исследований выяснится, что на самом деле существует пять Евангелий. И все четыре известных Евангелия основаны на одном, которое написано гораздо раньше.

– Честно говоря, о последствиях я пока что не задумывался, – осторожно ответил Кесслер, – но думаю, что в конечном итоге все будет зависеть от содержания и смысла текста на пергаменте.

– Дьявол стремится всюду поставить свое копыто! – Поляк испытующе посмотрел на своего менее опытного собеседника. Лозински высоко ценил острый ум Кесслера и способность схватывать все на лету, что коренным образом отличало немца от медлительного Манцони. Но Лозински сомневался, можно ли доверять молодому монаху. Поляк его слишком мало знал и имел свои причины не доверять всем, поскольку – а это известно мало кому из тех, кто сам не является иезуитом, – внутри ордена возникают такие заговоры, которые делают христианский орден похожим скорее на преступный картель.

– Я не уверен, разделяете ли вы мою точку зрения, юный друг, – продолжил Лозински, – но я полностью согласен с doctor mirabilis Роджером Бэконом[32], который отрицал призыв слепо верить в авторитет Церкви, без видимых причин претендующей на то, что она проповедует единственно истинную веру, а так же не соглашался с философско-диалектической методикой, поскольку в соответствии с ней было запрещено самостоятельно осмысливать вещи. Бэкон придерживался мнения, что не каждый результат научного исследования обязательно должен становиться достоянием общественности по той причине, что, попав не в те головы, знание может принести больше вреда, чем пользы.

Кесслер рассмеялся:

– На этот счет можно долго спорить, хотя таким мыслям уже семьсот лет!

– От возраста они не становятся неправильными. Аристотель жил две тысячи триста лет назад, но его доказательство существования Бога до сих пор удивляет философов, которые обычно во всем сомневаются. Или вы придерживаетесь иного мнения, брат во Христе?

– Я коптолог и палеограф. Мне не доводилось внимательно изучать труды Аристотеля.

– Ошибка. Аристотелю удалось поставить на место даже самых заядлых скептиков. Знаете, чтобы доказать существование Бога, он отталкивается от времени. Время вечно. Но оно тем не менее одновременно является и движением. Вперед – будущее, назад – прошлое. Все, что находится в движении, должно приводиться в движение чем-то. Причиной вечного движения может, в свою очередь, быть другое вечное движение и так до бесконечности. Но поскольку до бесконечности так. продолжаться не может, то должна существовать некая prеvium mоvens, или начальная движущая сила, которая самая является недвижимой. Это и есть Бог.