Читать книгу "Караван дурмана - Сергей Донской"

Тогда она зазывала к себе на ночь дальнобойщика поматерее и не успокаивалась до тех пор, пока ее не затрахивали до полного изнеможения. Извиваясь под мужиками, Ирине нравилось объявлять себя то царицей, то валькирией, то невинной монашкой, которую отдали в монастырь еще в раннем детстве и которая всю жизнь провела в постах и воздержании. Тут партнеры, как правило, принимались рычать и долбили не умолкающую Ирину с таким остервенением, что у нее глаза на лоб лезли. После этого наступало облегчение. Положительный терапевтический эффект, как выразилась бы она в ту давнюю пору, когда была еще не Иркой, а Ирэн.

Секс для сорокалетней бабы – лучшая терапия. Важно уже не с кем, а как. Ирине были безразличны мужчины, ночующие в ее постели, она никого не запоминала в лицо или по имени, а если вдруг ей взбредало в голову к кому-нибудь обратиться среди ночи, то она просто хватала мужика рукой за член и напрямик говорила, чего хочет.

Сегодня утром, выставив очередного хахаля за порог, она подошла к щербатому зеркалу, и увиденное настолько понравилось ей, что Ирина вполголоса запела: «Шумит, шуми-ит ночной Марсель в притоне «Трех бродяг»…»

Щеки ее смотрелись двумя румяными яблочками, губы припухли, к черным волосам вернулся молодой блеск. Не то что серая пакля на голове ночного гостя, представившегося хозяйке поэтом Воронцовым, публикующимся в журнале «Уральский следопыт» под псевдонимом Ворон. Его реденькие волосики, осыпавшиеся во множестве во время возни в постели, темнели, извиваясь, на подушке. Собирая их, Ирина вспоминала стихотворение, продекламированное Вороном после второго стакана.

Да, поэт – это вам не какой-то там мужлан, с которым и поговорить не о чем. Такого и по фамилии запомнить не грех. Вежливый, веселый, приятный в обхождении, перед тем как задремать, непременно спросит: «Тебе было хорошо, радость моя?»

Хорошо, уй как хорошо!

Еще вчера Ирина казалась себе чуть ли не старухой, однако теперь все разительным образом переменилось. Тело ее сбросило вдруг пыльный кокон апатии и оцепенения, в котором, лишенное способности сопротивляться, тихо угасало в последние годы. «Я как бабочка, народившаяся на свет, – подумала Ирина. – Вся такая звенящая. Точно натянутая тетива».

В таком лирическом настроении прикатила она в столовую на велосипеде с мужской рамой, скинула сапоги, переобулась в растоптанные туфли-лодочки и заняла свое рабочее место за окошком-амбразурой.

Неясное предчувствие томило ее грудь. Вот распахнется вдруг дверь и войдет ОН. Опрятный, солидный, из той породы мужчин, которые хранят деньги в бумажнике, а не распихивают мятые червонцы по карманам, которых у них больше, чем самих червонцев. ОН сразу заметит Ирину и, приблизившись, поприветствует ее полупоклоном. «Честь имею представиться, мадмуазель. Зовут меня так-то и так-то, проживаю я там-то и там-то, так что не соблаговолите ли вы выйти за меня замуж и провести остаток жизни в моем родовом поместье?» – «Соблаговолю, отчего же не соблаговолить».

Предвкушение счастливых перемен было настолько сильным, что Ирина на всякий случай принялась вычислять, когда у нее начнется менструальный цикл. Обидно получится, если первые свидания придется провести с марлевыми тампонами между ног. Настоящей любви это, конечно, не помеха, но…

Ее размышления были прерваны появлением странной компании, выбравшейся из легковушки на площадке перед столовой. Два мужика и две бабы – не слишком удачный расклад для Ирины, однако дыхание ее непроизвольно участилось. До начала месячных еще три-четыре дня, за это время можно многое успеть.

Зрачки Ирины расширились. Мужчина, верховодивший остальными, выглядел примерно так, как представлялось ей в мечтах. Давно уже не мальчик, хотя моложав и подвижен, черноволос, отлично сложен, уверен в себе. Когда он бросил взгляд сквозь окно столовой, выяснилось, что глаза у него светло-серые, необыкновенно ясные, зоркие. Повинуясь взмаху его руки, трое спутников поднялись по ступеням и вошли в зал, а сам он остался снаружи, о чем-то толкуя с местными алкашами, доброго слова не стоившими.

Ирина переключила внимание на вошедших. Первым шагал плохо выбритый блондин тридцати с небольшим лет, по виду – бизнесмен, хотя весь мятый, потрепанный. Издалека приехал и вовсе этому не рад. Путешествия не его стихия. Пройдет совсем немного времени, и он оплешивеет, обзаведется брюшком и вторым подбородком. Рохля, оценила его Ирина. Гоголь-моголь ходячий. Иметь с таким дело – все равно что сарделькой тешиться.

Молодые женщины, следовавшие гуськом за бизнесменом в мятом пальто, держались так, словно были незнакомы друг с другом. Та, что в болоньевой куртке, потемнее и повыше. Светловолосая, та, что в кожанке, уступает ей ростом, но не характером. Обе в джинсах, у обоих походка городских фиф, привычных вихляться и подпрыгивать на каждом шагу. Парфюмерный аромат, струившийся от обеих, не смог обмануть Ирину: дамочки провели в машине не один день, так что зря они крутили своими породистыми носами, принюхиваясь к запахам столовой. «Сначала помойтесь, приведите себя в порядок, а потом уж нюхайте», – сказала бы Ирина, если бы кто-то поинтересовался ее мнением.

Ее взгляд вновь пронзил оконное стекло, выискивая светлоглазого мужчину.

Осанка – как у кастильского дуэлянта, а с невзрачными алкашами разговаривает подчеркнуто вежливо, сигаретами их угощает. Ох, и холодная же, наверное, эта вежливость, просто ледяная! Бр-р, даже мороз идет по коже.

Ирина машинально обхватила себя руками.

Кто он, этот человек? Военный? Милиционер? Бандит? Ни то, ни другое, ни третье. Однако от его якобы рассеянного взгляда не ускользает ни одна деталь. Его напускная безмятежность таит под собой собранность пружины, готовой распрямиться в любой момент. Такого только тронь – мало не покажется. Каким ветром занесло его в придорожную забегаловку?

Ирина ломала голову лишь до тех пор, пока привлекший ее внимание мужчина не вошел в столовую, остановившись пообщаться со спутниками. С этого момента она обратилась в слух, и, несмотря на то, что приезжие разговаривали вполголоса, кое-какие обрывки их фраз долетали до ее ушей, отчего ее лицо становилось все более озабоченным.

Стрелять… меры предосторожности… шальная пуля…

«Вот тебе и романтическое знакомство», – ахнула про себя Ирина. Улыбка, которой она поприветствовала светлоглазого мужчину, приблизившегося к прилавку, была кислее всякого уксуса. Приняв от Ирины жареную колбасу с гарниром и водку, он расположился за ближайшим столиком, но к еде притрагиваться не спешил, чего-то ждал.

Шальная пуля… тут могут появиться люди… меня здесь нет…

Фр-р-р!

Услышав неожиданный звук, Ирина вздрогнула и осторожно высунулась из окошка. Мужчина подмигнул ей и показал глазами на вращающуюся на столе монету. Импровизированный волчок походил издали на серебристый шарик. Приготовившаяся нахмуриться Ирина расплылась в улыбке:

– Почему же вы не кушаете?

– Жду, пока появится аппетит.

– Говорят, он приходит во время еды.