Читать книгу "Начало - Алексей Калугин"

– Как будто у тебя огромный мешок конфет и ты можешь съесть, сколько захочешь, а он все равно останется полным, – не задумываясь, ответила девочка.

– Бамалама! – глаза фламандца удивленно округлились. – Доходчиво объясняешь!

– Не знаю, в каком смысловом контексте вы употребляете это слово, дядя Ян, но, полагаю, вы в курсе, что впервые оно прозвучало в тысяча девятьсот шестьдесят первом году в песне Отиса Реддинга «Shout Bamalama».

– Ты не можешь этого знать! – воскликнул Орсон.

– А я знаю, – спокойно возразила Ирина.

– Маленькие девочки не слушают Отиса Реддинга!

– Почему?

– Потому что даже я не знаю, кто это такой!

– А я и не слушала.

– Откуда же тебе это известно?

– Случайно всплыло в памяти, – девочка быстро провела рукой по голове, как будто приглаживая волосы. – Наверное, краем уха когда-то услышала, – Ирина дернула себя за мочку уха.

– Ну-ка, пойдем отсюда, – Светлана поставила девочку на ноги, взяла за руку и повела за собой. – Мужчинам нужно поговорить.

– Ох, знаю я, о чем говорят мужчины, – насмешливо вздохнула Ирина.

Уход был чисто символический – на крошечном островке едва хватало места, чтобы всем разместиться. Светлана села у воды и заставила девочку сесть рядом. Вадим скакал вокруг и строил сестре рожи. Как и полагалось восьмилетнему мальчику.

– Парень явно не тянет на вундеркинда, – заметил Брейгель. – Выходит, на него импульс, активирующий гениальность, не подействовал?

– Может, нечего было активировать? – улыбнулся Орсон.

– Когда мы выберемся отсюда, у девочки могут возникнуть проблемы, – заметил Осипов.

– Как и у всех нас, – добавил Брейгель.

– О! – вскинул руку Орсон. – Об этом я и хотел поговорить!

– Я думал, ты хотел рассказать нам о пакалях. То, что они, как батарейки.

– Нет! Это мне пришло в голову, когда я смотрел, как ты с ними играешь. А поговорить я хотел о том, что нам делать, когда мы окажемся на нормальной земле?.. В смысле, как себя вести?

– А в чем проблема, Док? – Камохин раздвинул пакали, как игральные карты.

Биолог усмехнулся, наклонил голову и ковырнул пальцем плотный слой слежавшейся палой листвы и пожухлой травы.

– Когда мы только прибыли в замерзший город, ты, помнится, говорил, что для нас, как для новичков, выбрали самый простой квест. Город, в котором не осталось ничего живого. А все необычное сводится к зверскому холоду, от которого защитит наша замечательная амуниция.

– Ну, в общем, защитила, – улыбнулся Камохин.

– Да, но квест получился не совсем таким, как мы ожидали.

Возразить тут было нечего, и Камохин только молча руками развел. Зато в каждой руке – по пакалю.

Орсон перевел взгляд на Брейгеля. Затем через плечо посмотрел на Осипова.

– Ну и как, вы думаете, нас после этого встретят?

– У нас два пакаля, – Камохин продемонстрировал то, о чем говорил. – Мы станем героями.

– Ага, – насмешливо кивнул Орсон. – А еще у нас куча невероятнейших историй черт знает о чем.

– Ты имеешь в виду «серых»? – уточнил Брейгель.

– Нет, я говорю о слепнях, что съели бы нас заживо, если бы не мое открытие, – ехидно отозвался биолог.

– Квестеры регулярно докладывают о встречах с «серыми», – сказал Камохин.

– Я знаю, – кивнул Орсон. – Но что-то мне не приходилось слышать историй про телепортации и временные переходы.

– И никто прежде не разговаривал с «серыми», – добавил Осипов.

– И, уж точно, никто не играл с ними в их дурацкие игры, – это уже было замечание Брейгеля.

– А теперь еще и девочка, – Орсон понизил голос. – Я лично ничего против нее не имею, она очень даже славная. Но если станет известно, что побывав в аномальной зоне, она начала проявлять признаки гениальности, это не лучшим образом повлияет на ее дальнейшую судьбу. Да и нам тоже не поздоровится.

– Откуда вдруг такой пессимизм? – лукаво прищурился Брейгель.

– Пессимистом я никогда не был! – сказал, как отрубил, Орсон. – Но и дураком – тоже. Что бы ты сам подумал, если бы квестеры из группы, сначала пропавшей в аномальной зоне, а затем вдруг объявившейся не весть откуда, то есть из совсем другой зоны, в один голос принялись рассказывать о всяких фантастических событиях, якобы приключившихся с ними? Вроде тех, свидетелями которых мы здесь стали?

– Честно говоря, я не знаю, – ушел от ответа Брейгель.

Однако выражение его лица при этом было достаточно выразительным, чтобы понять, что на самом деле он по этому поводу думает. Орсон, как он сам уже сказал, был не дурак и, естественно, все правильно истолковал.

– Господа! – биолог уперся кулаками в колени и развел локти в стороны. – Ситуация критическая! Я вижу два возможных варианта развития событий. Первый, я бы сказал, не самый плохой – наши кураторы в ЦИКе решают, что из-за перенесенного стресса мы повредились умом. Коллективно и бесповоротно. А значит, прямая для нас дорога – в сумасшедший дом! – вытянув руку перед собой, он указал направление, в котором, по его мнению, находилась эта самая, для них предназначенная, психушка. – Второй вариант – более пессимистичный.

– Да куда уж хуже-то? – искренне удивился Брейгель.

Орсон нацелил на него указательный палец, призывая к вниманию.

– Второй вариант осуществится, если то, о чем мы всем поведаем, ну, или даже какая-то часть из нашего рассказа, вызовет у кураторов интерес и будет признана достоверной. В таком случае мы сами станем объектами исследований. Не знаю точно, где нас запрут, но могу предположить, что подходящее место найдется в блоке «F».

– Это там, где зверинец? – уточнил Камохин.

– Совершенно верно, – с убийственным спокойствием подтвердил Орсон. – Только среди ученых принято говорить не зверинец – это как-то уж очень по-балаганному, – а виварий. Виварий для содержания необычных форм жизни, обнаруженных в аномальных зонах.

– Ну, это ты, Крис, пожалуй что хватил, – с сомнением выгнул губы Осипов.

– Ну, может быть, – согласился Орсон. – Ладно, пусть это будет не виварий, а просто комната без окон и с дверью без ручки. Возможно, нам даже повесят на стенку теле монитор для развлечения. Вот только выбирать программы, боюсь, уже не разрешат. Может быть, почитать дадут, что-нибудь из классики. С колледжа ненавижу Диккенса, хотя все говорят, что он гений. И каждый день нас будут допрашивать, обстоятельно и дотошно. Станут проводить различные тесты, стараясь определить уровень нашей адекватности и отыскать изменения, произошедшие в наших организмах… Ну, в общем, вот такая безрадостная картинка мне видится. Если кто-то может предложить другой вариант – прошу!