Читать книгу "Свинцовый шторм - Сергей Зверев"

– Сэр, а не выпить ли нам чайку, а? Нам ведь теперь не час и не два дежурить на этом пункте прослушки… Значит, он начинает торопиться. Как думаешь, долго еще нам главной акции ждать?

– Я в карты только играть умею, – Джексон налил в чайник воды и поставил на электроплитку, – а гадать – это не мое. Думаю, недолго. Скорее всего, это вопрос пары-тройки дней. У нас ведь есть агрегат и для прослушки на расстоянии. Вечерком можно попробовать подобраться к их гнездышку чуть поближе – вдруг что и услышим полезное…

…Мощные портовые буксиры, пыхтя от натуги, вывели громаду танкера «Неаполь» на открытый простор Персидского залива, и трехсотметровый наливник взял курс на юго-восток. Танкер намеревался обогнуть нижнюю оконечность Аравийского полуострова и через Аденский залив пройти в узкий рукав Красного моря. Далее путь нефтевоза, тщательно вымеренный и вычерченный на штурманской карте, лежал через ниточку Суэцкого канала, и уже по голубым водам Средиземного моря «Неаполь» должен был дойти до порта назначения, где заказчики с нетерпением ожидали свои полтора миллиона баррелей сырой нефти.

12. Аравийское море, 180 морских миль от берегов Сомали, август 2010 года

– Старпом, доложите обстановку! – Капитан «Неаполя» нервным движением отодвинул в сторону опустевшую чашку, из которой он только что допил уже третью за утро порцию крепчайшего кофе, и брюзгливо проворчал: – Гнать надо стюарда – не кофе, а помои…

– Все в порядке, господин капитан! Идем точно по графику. В машинном отделении, по докладам главного судового механика, тоже все в норме.

– Штурман? – Капитан, не глядя на подчиненных, собравшихся в ходовой рубке для обычного утреннего доклада, принялся сосредоточенно раскуривать толстенную сигару.

– Здесь, сэр! Курс двести сорок два градуса – согласно утвержденному вами маршруту. Через сорок минут на траверсе будет оконечность Африканского Рога – там мы на двадцать градусов поворачиваем к весту…

– Чиф, что там с чертовыми эсминцами сопровождения? – Капитан, не без удовольствия пользуясь высокой привилегией курить там, где остальным членам экипажа это настрого запрещалось, выпустил длинную струйку голубоватого дыма и требовательно взглянул на старшего помощника.

– Они подойдут примерно через тридцать пять – сорок минут, сэр, – глянув на часы, уверенно ответил старпом и улыбнулся: – Полагаю, нам не о чем беспокоиться, кэп. На танкер такого класса, да еще сопровождаемый эсминцами НАТО, эти оборванцы напасть не посмеют.

– Мне бы немного вашей уверенности, – капитан озабоченно нахмурился и, выпячивая нижнюю губу, выпустил очередной клуб. – Синьоры, не забывайте, что у нас в брюхе болтаются целых четыре тысячи железнодорожных цистерн горючей дряни. Нет, надо уходить с этой керосинки к чертовой матери! Пора, пора на покой… Сидеть на бочке с порохом и смотреть, как вокруг тебя пляшут черномазые придурки с факелами в руках – это уже слишком для моих старых нервов…

…С первого же взгляда на вошедшего в комнату Мохаммада Орехов понял, что, по-видимому, тот самый час «икс», о котором в последние дни было столько разговоров, настал или вот-вот настанет. Командир бандитского сброда, именуемого во всех СМИ мира пиратами, был облачен в новенький камуфляж, чисто выбрит, вымыт и сиял почти так же, как его начищенные до неправдоподобного блеска армейские берцы. Сомалиец молча прошел к металлическому сейфу, возвышавшемуся в углу, полязгал ключами – и к столу, за которым Орехов старательно дописывал очередной кусок будущего «бестселлера века», подошел с ополовиненной бутылкой виски в руках.

– Все, дружище, заканчивай и собирай свои бумаги – я их пока в сейф запру, – щедро наливая в стаканы, Мохаммад многозначительно улыбнулся. – Только что мне сообщили, что некий супертанкер вошел в наши территориальные воды. Один Аллах ведает, сколько я ждал этого дня! Давай, журналист, поднимем эти бокалы за нашу удачу. Пусть это и не старый добрый ром, но, думаю, души знаменитых джентльменов удачи прошлого на нас не обидятся, ха-ха-ха! Пей, Лурье, и молись, чтобы все у нас прошло замечательно…

«Ишь, как сияет, сука… – Орехов, нацепив на лицо на вид вполне искреннюю дружескую улыбку, без раздумий опрокинул свой стакан. – Значит, все-таки танкер. А ведь он все продумал, и у него действительно может получиться! Торпеды ему сейчас подвезут – до последнего часа, гад, так и не обмолвился ни единым словечком, где прятал их… Аппараты мастера еще два дня назад поставили и даже испытательные стрельбы провели. Не врал, мореход хренов, умеет с торпедными аппаратами управляться! Сейчас хряпнем за удачу, погрузим торпеды, зальем баки под завязку – и на перехват наливника… Думай, подполковник, думай!.. Ладно, на месте посмотрим. Он, может быть, тебя с собой и не возьмет. О, а что это мой темнокожий друг не пьет? Ни глотка даже не пригубил… Вспомнил вдруг, что он правоверный мусульманин? И смотрит как-то совсем нехорошо… Черт, а у меня что это с глазами – плывет все? Ах, ты, падла хитрая… Он же меня…»

Очнулся подполковник Орехов уже на катере. Открыл глаза – и первое, что он увидел, были надежные, из отличной хромированной стали наручники, одним кольцом намертво прихватившие левое запястье; второе кольцо было пристегнуто к дугообразной скобе, привинченной к борту.

– Проснулся, дружок? – Улыбка склонившегося над пленником Мохаммада была почти ласковой, хотя голос звучал непривычно жестко и холодно. Уперев ладони в колени, бандит, склонив голову, увенчанную черным беретом, насмешливо вглядывался в лицо Орехова – не то отыскивая следы испуга, не то просто издеваясь. – Ну что, поедем, красотка, кататься? Кажется, так звучит ваша русская песня? Что глаза выпучил, свинья бледная? Думал, обманул меня, да? Думал, что Мохаммад – чурка тупая, обезьяна черномазая? Не-ет, дорогой, я тебя сразу раскусил! Ты же наверняка знал, что я в Советском Союзе учился; так неужели не дотумкал своей башкой, что я могу сложить два и два и просчитать, что ты ко мне заявился именно из-за этих поганых торпед, которые, между прочим, твои же соплеменники мне и продали? И недорого, кстати… Журналист, говоришь? Ха-ха-ха! Знал бы ты, как забавно было наблюдать за твоими школярскими потугами. Роман века! «Исповедь террориста номер один!» Но труд твой не пропадет: после дела я лично позабочусь, чтобы книга вышла. Вот только ты, ублюдок, ее не увидишь!

– По-моему, ты просто псих, – равнодушно пожал плечами Орехов. – Грибов обожрался ядовитых? Русские всюду мерещатся? Вот с чего ты это взял, а, придурок?

– Смелый? – широко улыбнулся сомалиец. – Молодец, люблю таких. С чего взял? А ты вспомни, как впервые попал ко мне! Я лично тебя осмотрел, пока ты без сознания, как полудохлая собака, валялся. У тебя на плече татуировка десантная и русские буковки: «ДШБ». Думаешь, я не знаю, что это означает «десантно-штурмовая бригада»? Глупец…

– Да, братец, тут ты прав, – насмешливо согласился спецназовец. – Эта татуировка уже второй раз меня под монастырь подводит… Был в моей жизни еще один такой же грамотный, как ты… Ну, и что дальше, гражданин Большой Пират? На абордаж?

– Сегодня хороший день для смерти, – поворачивая ключ зажигания в замке, Мохаммад через плечо глянул на Орехова и вновь улыбнулся: – Не помню, кто это сказал, но сказано здорово. Выше голову, русский брат! Не стоит печалиться – рано или поздно, но мы все умрем и легкой дымкой растаем в небе. Да поможет нам Аллах!