Читать книгу "Хозяйка заброшенного поместья - Наталья Шнейдер"

Все это время я прилежно заряжала их на ночь, оставляя на полу у изголовья кровати, и разряжала поутру. В последнее время, поступая так, я чувствовала себя дура-дурой: домовой не давал о себе знать, и я уже не была уверена, что тот, первый, визит мне не приснился на новом месте.

— Думаешь? — засомневалась я.

Кот мявкнул и с удвоенной силой продолжил драть ни в чем не повинное покрывало. Шуганув Мотю, я зарядила пистолет. Жаль, кобура к нему предусмотрена не была. Подумав, я свернула из платка широкий кушак и, обмотав им талию, засунула за него оружие. Снова почувствовала себя дурой, но Мотя меня пока ни разу не подводил, и, прикрыв это безобразие тулупом, я отправилась следить за работниками.

29.1

В теплице воровать было нечего, разве что печь разобрать по камушку и унести, так что я устроилась на лавке во дворе, старательно притворяясь, будто за вязанием наслаждаюсь свежим воздухом.

Ни с воздухом — я бы с гораздо большим удовольствием наслаждалась им, работая в саду, — ни с вязанием дело не ладилось. Сама виновата: поленилась возиться с образцом, решив, что нитки плюс-минус такие же, как предыдущие. Не учла, что прядение-то ручное, значит и нитки не стандартизированы. Теперь тапочек получался размера этак сорок второго.

Ладно, мысленно махнула я рукой. Не все же делом заниматься, иногда можно и в свое удовольствие повязать. Будут тапочки арт-объектом — стоять в коридоре и поднимать настроение ярким розовым цветом.

И все же чувствовала я себя дура дурой. Мужики прилежно работали, не изображая перекуры. Несколько раз выбегали туда-сюда, заглядывали за теплицу. Я их не провожала: и так понятно зачем. Пока они копали, я успела пообедать: Марья позвала меня, обещав выйти и приглядеть за чужими. На мой вопрос, не полагается ли кормить работников, заверила, что незачем, если сразу не договорились — да у них наверняка и свое есть. Дуня, закончив с хлевом, отправилась в сад раскидывать снег, а я продолжала вязать розовые тапочки.

— Готово, хозяйка, — окликнул меня наконец тот, что был у них за старшего, крепкий мужик лет тридцати пяти. — Принимай работу.

Я зашла вслед за ним в теплицу. Все было сделано, как и договаривались. Яма, вдоль одной из стен небольшая тропинка, чтобы можно было подобраться к грядке с обеих сторон, отвал земли по другую сторону и перекопанный на глубину лопаты остальной участок теплицы.

Все, да не все.

— Яма — как просила, спасибо. Только мы еще договаривались навоз из навозника в яму переложить.

Главный не ответил сразу. Оглядел меня сверху вниз, будто к добыче примеривался. Я не стала отводить глаз, хотя внутри что-то противно задрожало. Пауза затягивалась.

— Грязная работа-то, — сказал он наконец. — И тяжелая. Добавить бы надо.

— Мы с самого начала оговорили объем работы. И вы сами назначили цену. Отруб на всех. Заканчивайте, и я расплачусь.

— Неправда твоя, хозяюшка, мы договаривались только яму вырыть, а про навоз ни слова сказано не было, — ухмыльнулся мужик. — Нас тут пятеро, все слышали.

Я мысленно выругалась. Пятеро, да. И все будут твердить, будто это я, перед тем как расплатиться, решила добавить мужикам лишней работы.

— Да и за то, что уже сработали, накинуть бы надо, барыня, — продолжал улыбаться он. — Поначалу-то казалось, что делать вроде нечего, а земля, гляди, какая тяжелая — глина сплошная.

Я снова посмотрела на отвал земли вдоль грядки. На глинистую она и близко не походила. Вполне приличный чернозем. Видно было, что за теплицей многие годы старательно ухаживали, облагораживая и удобряя почву.

— Да и промерзла она, долбить пришлось, а с виду-то и не скажешь, — не унимался мужик.

И это точно вранье. Я сама в сарае, тоже неотапливаемом, землю копала, когда доставала известь. А в теплице большие окна пропускали свет исправно. Да, она прогревалась не до такой степени, чтобы можно было высаживать рассаду уже сейчас, но и промерзнуть не могла.

Я вдохнула. Медленно выдохнула.

— Мы договаривались вырыть яму и заполнить навозом из навозника, и за это отруб на всех, — повторила я ровным голосом.

Глупо, наверное, было пытаться взывать к здравому смыслу. Разве мало мне попадалось подобных в нашем мире? Банковских работников, продавцов, менеджеров, живущих по принципу «не обманешь клиента — не проживешь». Но если в своем мире я могла фыркнуть и предложить обращаться в суд, то как поступить здесь?

— Я заплачу, как договаривались, за ту работу, которую мы обговаривали.

— Ой, неласкова ты, хозяюшка, — с приторной улыбкой протянул главный. Глянул поверх моего плеча.

Не оборачиваясь, каким-то шестым чувством я поняла, что двое придвинулись мне за спину, а третий встал у двери, перекрывая ее. Пожалуй, права была Марья, когда предупреждала не связываться с чужими. Между собой-то они честные, и в своей деревне всем миром укорот дадут, если что. А вот незнакомую юную барыньку можно и припугнуть, чтобы побольше денег вытрясти. Ищи потом ветра в поле.

— Разве можно над простыми людьми глумиться?

Я приподняла бровь, внимательно на него глядя. Не подействовало.

— Оно, конечно, понятно: тяжело, когда из всей дворни только девка да бабка, — продолжал главарь. — Да только не повод это обманывать. Боженька-то все видит. Не ровен час, уголек из печки выскочит. Дело-то такое, чуть не догляди — и полыхнет, поминай как звали.

Так… Это уже не припугнуть, а настоящий шантаж.

— За такую работу по десяток отрубов на каждого по справедливости будет.

Десять отрубов на каждого — это почти все деньги, что у меня есть. Но даже если я об этом скажу — не поможет. Поняли, значит, что мужчин в усадьбе нет, и решили, что можно не стесняться. Зря я с Марьей не посоветовалась прежде чем соглашаться!

— У меня нет с собой столько денег, — сказала я, изо всех сил стараясь выглядеть спокойной.

Оглянулась. Двое, что подступали со спины, стояли уже совсем рядом и ухмылялись.

— Так ты в дом-то сходи, мы не торопимся. А ежели серебра не хватит, можем и ассигнациями взять. За хорошую работу и платить хорошо надо. Ребята вон проводят, чтобы ты, барыня, по дороге не споткнулась да не заблудилась где.

29.2

Тот, что был ближе ко мне, протянул руку, пытаясь взять меня за локоть.

Время замедлилось.