Читать книгу "Репликант - Андрей Львович Ливадный"

нейросеть невозможно взломать.

Да, взломать невозможно. Но можно разрушить, и тогда начнется спорадический процесс перемещения критически важных данных.

Именно такое свойство биологической нейросети: любой ценой попытаться сберечь жизненный опыт, когда-то взяли за основу конструктора «Одиночек».

Будь инк «чистой машиной», ничего бы не вышло. Но он использовал в качестве носителя тело репликанта и это создало известную Иде уязвимость. Она переживала подобное множество раз, в далеком прошлом, когда погибали пилоты, с которыми «Одиночка» находилась на прямой нейронной связи. Осколки их сокровенных воспоминаний ранили, словно раскаленная шрапнель, навек оставляя глубокие информационные шрамы в ее рассудке.

Образ инка внезапно дрогнул, исказился и взорвался брызгами событий.

На доли секунд в общем нейросетевом пространстве промелькнули отчетливые образы, но они тут же потускнели, смешались между собой, образуя клубящуюся сизую мглу.

Мглу, что содержит ответы на множество вопросов.

Ида сделала шаг вперед, но Игнат ее остановил.

— Я сам. Должен идти кто-то один.

— Понимаю, но ты не выдержишь!

— Выдержу.

— Игнат, ты не соизмеряешь риски! — она схватила его за руку, задержала. — Чужая память — это отравленный лабиринт. Там можно легко потерять себя, не заметить, как рассудок впитает чужие мотивы и взгляды. У меня есть опыт подобных «погружений»!

— Не спорь, — ответил он. — Инк меня вспомнил. Я уже бывал на этой планете в прошлом, и многое смогу понять на уровне ассоциаций, — с этими словами Игнат шагнул в клубящуюся сизую мглу.

У него были чувства к Иде. Настоящие. Никем не запрограммированные, не навязанные и не доставшиеся в наследство от прототипа. Все остальное, — лишь информация. Это поможет сохранить себя во мгле чужих воспоминаний.

* * *

Тусклое красное солнце скупо освещало безжизненный техногенный рельеф.

Куда ни глянь — повсюду царят четкие геометрические формы. Холодный, разреженный воздух струится легкими искажениями над призматическими возвышенностями.

Ни машин, ни живых существ, — никого.

Так в прошлом выглядел Рокс — изначальный мир цивилизации, достигшей апогея технического развития, по сути, сменившей эволюцию на прогресс.

Игнат ощущал себя чем-то непостижимым, всеобъемлющим, — некой глобальной системой, контролирующей множество процессов. Его взгляд беспрепятственно проникал сквозь искусственную оболочку планеты, все глубже и глубже, через бесчисленные слои сопряженных устройств, хранящие нейронные матрицы оцифрованных существ.

В прошлом они активно осваивали космос, основали девятнадцать высокоразвитых колоний в различных звездных системах, а затем сменили вектор развития, постепенно отказавшись от бренных биологических оболочек, — какой в них смысл, если существуют куда более совершенные материалы?

Конечно, это произошло не за один день. Понадобились столетия киборгизации. Сначала появилась технология нанитов, затем нейрочипы, и наконец нейробы, — сложные нейросетевые устройства, способные поддерживать матрицу сознания.

Абсолютное торжество разума над капризами природы полностью изменило облик планеты. Города опустели, а миллиарды конструктов, — переходных биокибернетических форм, — превратились в артефакты былого, став свидетельствами пройденных ступеней развития. Взамен им появились нейросети планетарного масштаба, — новая среда обитания для оцифрованных личностей. Они стали называть себя Иными, ибо перешли в совершенно другую форму существования, больше не зависели от капризов воздействия окружающей среды, не нуждались в пище или других ресурсах, за исключением энергии…

Ракурс восприятия неожиданно сменился, словно Игнат перешел от одного воспоминания к другому.

Теперь повсюду царило пламя.

Техногенный панцирь планеты был взломан чудовищными судорогами землетрясений. Жар недр прорывался сквозь слои нейробов, попутно превращая их в шлак, выжигая миллиарды матриц сознаний, а разорванный в клочья глобальный искусственный интеллект распадался в эти мгновенья на отдельные массивы, утратившие связь друг с другом, замурованные в чудом уцелевших фрагментах техносферы.

Причиной катастрофы стала червоточина. Она была древнее, чем сама цивилизация. Удалось лишь датировать измененную материю, обрамляющую сопряжение двух пространств. Разрыв метрики существовал на протяжении трех миллионов лет. Со временем его научились использовать, как неиссякаемый источник энергии, но тайну возникновения так и не смогли разгадать.

На протяжении всей известной истории гипертоннель, связывающий два мира, был стабилен, и вдруг, без явных причин произошла его пульсация, — скоротечный, похожий на судорогу сдвиг в пространстве, задевший магматические слои планеты, вызвавший мгновенный перенос вещества и спровоцировавший масштабную тектоническую катастрофу.

Разум Игната пронзила боль, наступил мрак, а затем медленно и неохотно появился новый ракурс восприятия.

Теперь он стал изуродованным фрагментом былого, частицей разорванной сети, достаточно мощной, чтобы осознавать себя, но на удивление беспомощной без привычной периферии.

Заточенный внутри оплавленной возвышенности, он взирал на окружающее посредством нескольких уцелевших датчиков.

ИНКС[15] пребывал в глубочайшем сбое. Иные не отвечали на зов. Миллиарды нейробов превратились в шлак, а те, что уцелели, представляли собой мертвые, лишенные энергии устройства.

По своей сути ИНКС был машиной. Искалеченной, уже ничего не контролирующей, но это не отменяло его задач.

Просто изменились условия их выполнения.

Неподалеку от оплавленного холма тектонические сдвиги выдавили на поверхность фрагмент древней городской застройки. Раньше он бы не обратил внимания на случайно уцелевший осколок прошлого, но теперь, оказавшись в затруднительном положении, жадно потянулся к нему излучением нескольких уцелевших датчиков.

Ничего примечательного. Развалины.

ИНКС вновь попытался найти сигнал сети. Тщетно. Без связи, без возможности манипулировать техносферой, без исполнительных устройств, ранее служивших проводниками его воли, он стал никем. Жалким фрагментом искусственной нейросети, замурованной внутри холма, под потеками застывшей лавы.

Шли дни, но ничего не менялось, лишь деформировался образ мышления. Он быстро постиг настоящую цену таким понятиям как «мобильность», «функциональность» и «энергооснащенность». Раньше все перечисленное являлось чем-то естественным, незыблемым. Его реальностью, которая рухнула и более уже никогда не вернется.

Затем произошло непредвиденное.

Он уловил сеть, — настолько чуждую, что не смог к ней подключиться.

Источник сигнала перемещался, двигаясь по другую сторону тектонического разлома. Вскоре обмен данными начал слабеть. Мобильная станция связи удалялась, а он не прекращал попыток установить контакт, недоумевая, откуда тут могло взяться несовместимое устройство?

ИНКС добился лишь одного, — привлек внимание.

Через некоторое время на пределе восприятия вновь появилась блеклая сигнатура. Она приближалась — по всей видимости примитивное транспортное средство преодолело разлом в его узкой части и теперь возвращалось, ориентируясь на пеленг.

ИНКС понятия не имел откуда взялся странный механизм? На всякий случай он отключил передатчик и снизил потребление энергии до минимума.

Вездеход остановился. Медленно осела поднятая им пыль. В борту открылся люк и изнутри машины выбрались двое существ. По их телосложению ИНКС сразу понял с кем имеет дело. Он знал, что червоточина связывает между собой два мира. В далеком прошлом предки Иных изучали гипертоннель и не раз бывали на «той стороне», где существовала цивилизация, пребывавшая на средневековом уровне развития.

Они решили не вмешиваться в развитие «людей» — так именовали себя обитатели сопряженной