Читать книгу "Сломленные души - Нева Олтедж"

трясутся руки?

— Нет, детка, — отвечает он придушенным голосом.

— Каждая клеточка во мне влюблена в тебя, Паша. Мое тело. Мой разум. — Я обхватываю его пальцами за конец галстука и, не отпуская его руку, тяну за него. Шелковистый материал плотно облегает мою шею. — Даже мое подсознание знает, насколько велика и безусловна эта любовь. Так что, да. Я уверена.

Я отпускаю его руку и слежу за ним взглядом, пока он снимает галстук с моей шеи. Паша делает это медленно, осторожно, чтобы не потянуть за ткань, и бросает его на пол.

— Я все равно от них избавлюсь. — Он дотягивается до меня, берет на руки и бросает на кровать.

Я дважды подпрыгиваю и смеюсь. Паша забирается на кровать, но вместо того, чтобы нависать надо мной, берет мою лодыжку и поднимает ногу к своему рту, целуя пальцы. Я хихикаю и пытаюсь выдернуть ногу, но он продолжает держать.

— Хватит! — причитаю я.

— Ни за что, — бормочет он и перемещает губы к своду стопы.

Когда находит губами сверхчувствительное место на лодыжке, я кладу вторую ногу ему на грудь и безуспешно пытаюсь его оттолкнуть.

— Я боюсь щекотки. Паша! Нет, только не там!

— Везде, mishka. Я планирую усыпать поцелуями все твое тело. Каждый день.

Он прокладывает дорожку из поцелуев по моей ноге до половых губок. Я чувствую его теплое дыхание, когда он нежно целует, а затем зарывается лицом между моих ног, посасывая клитор. Он скользит по моим ногам и проникает под попку, приподнимая ее. Я стону и хватаюсь за изголовье над головой, держась за него изо всех сил, пока Паша вводит в меня язык. Бедра и руки трясутся, как будто меня лихорадит, а сознание отключается, сосредоточившись исключительно на его языке. Вдруг его рот исчезает, а спустя мгновение он вводит член. Паша еще не вошел до конца, а я уже близка к тому, чтобы кончить.

Паша хватает меня за горло. Я открываю глаза и вижу, что он возвышается надо мной, такой большой и свирепый, весь в татуировках. Мой горный король. Самый красивый мужчина, и лицом, и душой.

Я не могу оторвать глаз от Аси. Они словно держат меня в рабстве. Мне до сих пор трудно поверить, что она моя. Я медленно выхожу из нее, чтобы снова войти, как можно глубже. С ее губ срывается слабый стон, а изящные руки напрягаются, хватаясь за изголовье кровати. Звуки, которые она издает, вызывают привыкание. Я снова выхожу из нее, обнимаю ее и поворачиваю к себе спиной.

— Хотелось бы мне найти слова, чтобы выразить, — говорю я и целую мочку уха, — как сильно я тебя люблю.

Я скольжу ладонями по ее спине и медленно целую ее вдоль позвоночника, до самой попки. Ее кожа такая мягкая, что кажется нереальной, и я испытываю легкое сожаление, когда впиваюсь зубами в ее упругую ягодицу. Затем тут же целую ее попку и, расположившись между ее ног, погружаюсь в нее, наслаждаясь каждым ее вздохом и стоном. Левую руку опускаю между ее ног и дразню клитор. Ася вся дрожит от моих прикосновений, и правой ладонью я провожу по ее спине. Как бы мне хотелось прикасаться к ней везде и сразу. Я вхожу в нее сначала размеренно, затем увеличиваю темп. Ася опускает голову на подушку и поднимает попку выше.

— Сильнее! — кричит она и снова хватается за изголовье.

Я беру ее за бедра и вхожу в нее еще глубже. Ее мышцы спазмируют вокруг члена, и когда слышу, как она стонет мое имя, кончая, теряю самоконтроль. Изголовье бьется о стену, а я вбиваюсь в Асю, как одержимый.

— Ты моя, mishka? — выкрикиваю я между толчками. Мне безумно хочется услышать, как она это скажет.

— Всегда, — выдыхает Ася.

Есть много вещей, которые я хотел бы иметь в своей жизни, но ничто не сравнится с тем, что она моя. Пока Ася со мной, мне больше ничего не нужно.

— Моя! — Я кончаю с ревом, заливая ее своим семенем.

* * *

Я прижимаю Асю к себе и натягиваю на нее одеяло. В комнате тепло, но я всегда боюсь, что она замерзнет.

— Твоя семья знает, что ты здесь?

— Да, — бормочет она мне в шею.

— А они знают, что ты не вернешься домой?

Я с ужасом ждал этого момента. Я не хочу ссориться с ее братом, но не позволю ему больше никогда ее увезти. И если мне придется выбить из него все дерьмо, чтобы он понял, то так тому и быть. Но что, если она не выдержит разлуки с ним?

— У меня есть только один дом. — Она поднимает лицо, глядя мне в глаза, и улыбается. — Ты. Ты теперь мой дом.

В этот момент что-то происходит в моей груди. Сердце учащенно забилось, а потом я чувствую, как что-то встает на место. Неровные края, наконец-то, сошлись.

Глава 24

Я достаю тарелки из шкафа, когда меня целуют в шею.

— У меня для тебя кое-что есть, — говорит Паша.

Я оборачиваюсь и в замешательстве смотрю на коробки, которые он держит в руках.

— Новые виды хлопьев?

— Ага. — Он улыбается, но как-то настороженно, и кладет коробки на стол. Всего их пять.

— Хм… ладно. — Я фыркаю. — Ты хочешь выбрать?

— Нет. Я хочу, чтобы ты выбрала. — Он выстраивает коробки в идеальную линию и смотрит на меня сверху вниз. — Какую?

Я смеюсь и смотрю на упаковки с хлопьями. Сейчас у меня редко возникают проблемы с принятием решений, но Паша все равно время от времени заставляет нас тренироваться. То, как Паша продолжает мне помогать, просто удивительно. Он даже уговорил меня встретиться с психиатром, которого мне посоветовал доктор, и она тоже оказалась очень хорошей. Наши встречи проходят непросто, но я ценю ее заботу и поддержку.

Протянув руку, беру коробку с сушеной клубникой.

— Ну как, доволен? — Я приподнимаю бровь.

— Да. — Он целует меня в губы. — А теперь открывай.

Покачав головой, я начинаю открывать коробку, недоумевая, почему он так суетится из-за хлопьев. Я отрываю крышку и просовываю руку внутрь, чтобы достать пакет, когда мои пальцы касаются чего-то твердого и бархатистого. Сердце бьется с утроенной скоростью, когда достаю красную коробочку.

— Паша? — задыхаюсь я, глядя на шкатулку. — Что это?

— Не знаю. Давай посмотрим. — Он берет коробочку из моих рук и открывает ее.

Затем достает золотое кольцо. Желтый бриллиант сияет под светом