Читать книгу "До встречи с тобой - С. Л. Скотт"

я все еще хочу китайскую еду?

От этих слов Тейлор рассмеялся.

— Не могу поверить, что ты голодна после такого обильного ужина, но если хочешь китайской еды, она у тебя будет. Я закажу ее прямо сейчас.

Она поцеловала его в макушку.

— Я знала, что ты любишь меня.

— Ты права. Так и есть.

Остановившись, они позволили странной тишине окружить их, когда они повернулись, чтобы взглянуть на вид города за окном.

— Когда ты полюбил меня, Хейзел?

— Сразу, как увидел тебя.

В платье цвета фисташки и красных зимних сапогах. Окутанная хаосом и вдыхающая жизнь в скучную вечеринку и холодное сердце.

— Значит, это тебя сразу покорило?

— Нет. Хотя было довольно возбуждающе, — саркастически сказал он. — Наблюдать за тем, как ты танцуешь под музыку в полном одиночестве.

Ее голова откинулась назад, и она рассмеялась.

— Это делает меня странной.

— Совсем нет. Причудливый, да. Но ты была самым поразительным, из всего что я когда-либо видел. Ты была дерзкой, нагло вторгаясь в чужой мир…

— Особенно в твой.

— Тебе не нужно было вторгаться в мой мир. Я с радостью сдался в тот момент, когда ты взглянула на меня.

— Хейзел.

Он обнял ее и поцеловал в плечо. — Ты сладко пахнешь. Я рад, что ты вернулась.

— Не так, как я. — Она наклонилась, чтобы поцеловать его в губы, но вместо этого прижалась к его уху и прошептала: — Я потрачу остаток своей жизни, пытаясь отблагодарить тебя, но позволь мне сказать: «спасибо».

Повернувшись, он закрыл глаза и потерся щекой о ее.

— Я бы хотел, чтобы ты провела свою жизнь счастливой, свободной и была самой собой, и со мной.

— Я тоже. С тобой. Все с тобой. — Она отпустила его и встала.

— Пойду отдохну, пока не принесли еду.

Потянув ее за рубашку, он согласился.

— Я разбужу тебя, когда ее доставят.

Ее палец прошелся по его подбородку, затем коснулся губ.

— Я люблю тебя.

— Я тебя больше.

С ухмылкой она ответила:

— Это невозможно, — и исчезла в спальне, оставив дверь приоткрытой.

Тейлор заказал еду, а затем сел на диван, обхватив голову руками. Горечь просачивалась в его сердце, болезнь пыталась забрать у него будущее.

Деньги, власть, талант, связи. Ничто из этого не имело значения. Болезнь, с которой он боролся, нельзя было купить, продать или обменять. Отдать или отложить. Болезнь желала уничтожить все хорошее, что было в нем, все, что он имел, все, чем он жил. Однажды он покинет эту землю слишком рано, но больше, чем этот мир, он не хотел покидать Джуд.

Глава 25

КОГДА ДОСТАВИЛИ ЕДУ, и из спальни Джуд услышала шорох пластика, доносящийся с кухни. Но не Хейзел. Он был пугающе тих, и это беспокоило ее, скручивая живот.

С открытыми глазами она наблюдала, как он медленно открыл дверь спальни и остановился; темный силуэт вырисовывался в свете из кухни. Слова застряли у нее в горле. Она так отчаянно хотела, чтобы он заговорил первым, сказал ей, что все будет хорошо. Но когда кровать прогнулась, и она почувствовала тело Хейзел, прижавшееся к ней, заметила нечто большее, чем его вес. Она ощутила его бремя. В темной комнате он сидел, не двигаясь, пытаясь не разбудить ее. Он сидел рядом с ней, утопая в своей боли.

— Хейзел? — Она потерла его поясницу, но он не повернулся. — Откройся мне. Пожалуйста.

— В твоей жизни и так достаточно дерьма. Мои проблемы тебе не нужны.

— Но я хочу твое… проклятье. — Она мягко рассмеялась. — Прозвучало ужасно, но ты понял, что я имею в ввиду.

Он не засмеялся, но прошептал:

— Конечно.

Джуд продолжала прикасаться к нему.

— Не скрывай от меня ничего. Все что-то не договаривают мне. Ты для меня — честность и доверие. Пожалуйста, позволь мне быта для тебя тем же.

— Не хочу причинять тебе боль.

Она села.

— Ты не сможешь, потому что не хочешь. Разве не видишь? Ты исцеляешь меня. — Она и раньше чувствовала его боль, но когда их глаза встретились, она впервые увидела его боль.

— Я скоро умру, Джуд. Возможно, через десять лет.

Она чувствовала тяжесть вселенной через натянутые мышцы его плеч и потерла их, чтобы снять напряжение. Между ними повисло молчание, и она начала задаваться вопросом, сможет ли он когда-нибудь полностью разделить с ней свое бремя. Он так самоотверженно отдал себя ей, притворялся для нее бесстрашным. Чего он не понимал, так это того, могла ли быть такой же для него Джуд. Она бы стала его отрадой, его любовницей, другом и его женой на всю жизнь.

— Это может произойти и в семьдесят.

Оказавшись у него на коленях, Джуд принялась целовать его шею, когда он произнес:

— Поклянись, что будешь любить меня, несмотря ни на что?

— Лучше я тебе это покажу. — Она поцеловала его и толкнула обратно на кровать.

— Мне казалось, ты голодна?

— Так и есть, — сказала она, оседлав его. — Я очень голодная. — И поцеловала его.

Китайская еда уже остыла, когда они вошли на кухню спустя час. Когда наступает закат, они сидят возле барной стойки. В квартире царила мирная тишина, и на какое-то время они оба были довольны.

С полными животами они встали, убрались, положили лишнюю еду в холодильник и пошли в гостиную. Она сидела на диване, он за чертежным столом. Взяв линейку, он посмотрел на руку, когда касался бумаги, ожидая, будет ли она снова дрожать. Но этого не произошло, поэтому с карандашом в правой руке он спокойно довел линию до конца.

Джуд взяла книгу из чемодана и притворилась, что читает, но когда он опускал взгляд, ее глаза были устремлены на Хейзел. Он был в очках, с растрепанными волосами, без рубашки, в боксерских шортах, и, также как Бог из древнегреческой мифологии, он был слишком хорош для этого мира. Но, по иронии судьбы, его вернут его домой, на Небеса, и однажды она снова останется одна. Ее не беспокоило одиночество больше, как его смерть.

— Тебе нравится то, что ты делаешь? Создавать? Проектировать? — спросила она с улыбкой, ложась набок.

С улыбкой на лице он сказал:

— Да. Это одна из немногих профессий, в которой задействованы обе стороны твоего мозга — творческая и рациональная. Я могу контролировать свое настроение.

— И какое сейчас у тебя настроение?

— Рациональное. — Он возвращается к своему дому на бумаге. — Мне нужен порядок, логика.

— Насколько все плохо, Хейзел? Скажи мне.

Он знал, о чем она спрашивает, но ответить было не так-то просто.

— Если я скажу это вслух, то