Читать книгу "Соправитель - Влад Тарханов"

и еще несколько сотен поклонников Бахуса и Ивашки Хмельницкого, пришлось возвращать к жизни ушатами воды. У меня даже возникла идея наградить всех причастных к подготовке и проведению сего празднества наградить специальной медалью с надписью «небывалое-бывает», но, увы, меня в сем опередил Пётр I он же Великий. Но денежные премии отличившимся я выбил, а заодно взял на карандаш наиболее энергичных и инициативных офицеров и чиновников. Ибо кадры решают всё!

Прошла неделя и я засобирался в Питер для чего стал сочинять безупречную легенду, объясняющую необходимость отъезда, как вдруг последовал вызов старшего соправителя Николая. Мой старший братец успел мне изрядно надоесть и следуя в его временную резиденцию, я немножко сожалел, что ряды революционеров и прочих террористов — бомбистов основательно вычищены. Разве что, обратиться к «товарищу» Кибальчичу с предложением вспомнить боевую молодость и сделать небольшой «бах-тарарах». Но Однако к моему приятному удивлению, братец объявил, что срочно убывает в Санкт-Петербург и предлагает мне составить компанию. Но когда он озвучил причину сего неожиданного вояжа, то первые несколько минут я цитировал любимые тирады боцманов, вбивающих морскую премудрость в головы юных гардемаринов. Адмиралтейский якорь и бушприт парусного линкора в пятую точку Николая Михайловича. А может это не его вина, а опять проявляется инерция Истории, коя борется с изменениями? Этому Николаю II, вариант бис, взбрело в голову ехать в Гатчину и вскрывать ларец, куда по слухам вдова нашего прадедушки упрятала откровения монаха Авеля о будущем Российской империи, озвученными в беседах с Императором Павлом Петровичем. Тут точно, без этой крысы Нетворка не обошлось. Не терпится иезуиту завладеть этой реликвией дабы в Ватикан сплавить.

Братишка, кстати, после надевания короны совсем ума лишился. Не желает ждать столетия кончины, сиречь ещё двенадцать лет, вынь да положь ему прогноз на будущее, хотя объясняет это проявление волюнтаризма интересами историка и борьбой с мракобесием. Пытался отговорить, но в пустую, аргументы отлетаю рикошетом от аксиомы: это моя воля. Пришлось смирится, изобразить улыбку и процитировать Гагарина, но не князя, а космонавта: поехали! Кстати, Менделеева и Крылова взял с собой, Бимбо, нужно отдать ему должное сдержал слово и заявил: флотские дела твоя вотчина. В Гатчинский дворец приехали вдвоём, это, не считая охраны и адъютантов. К процедуре вскрытия ларца приступили в одиннадцать утра, когда зала была залита солнечным светом, заниматься подобными делами на ночь глядя как-то не хочется. Николай категорически отказался надеть резиновые перчатки, сорвал печать, капнул оружейного маслица в скважину, вставил ключ и повернул его. В ларце лежала толстая тетрадь, внутри которой на слегка пожелтевших листах можно было прочитать строчки, написанные чёрными чернилами. Николай переложил её на заранее приготовленный раскладной столик и начал листать. Я благоразумно стоял чуть в сторонке и через плечо брата наблюдал. Вот появились строчки, посвященные Императору Александру II: Внук твой, Александр Второй, Царем- освободителем преднареченный, твой замысел исполнит — крестьян освободит, а потом турок побьет и славянам тоже свободу даст от ига неверного. Не простят христоубийцы ему великих деяний, охоту на него начнут, убьют среди дня ясного, в столице верноподданной, отщепенскими руками… Но далее произошло необъяснимое. Когда Николай перевернул страницу, то на открывшейся внезапно строчки, начертанные этими же чернилами, стали таять, и через секунду исчезли. Кто-то или что-то уничтожило все предсказания, кои касались приемника Императора Александра II и его потомков. А далее посреди абсолютно чистой страницы появились на мгновение, а потом исчезли бесследно несколько багрово красных слов: «Коленька, не женись на англичанке, худо будет! И корону потеряешь, и голову с нею заодно».

Глава двадцать первая. Смерть тиранам!

Глава двадцать первая

Смерть тиранам!

Париж. Парижский Божий приют.

14 июня 1889 года

Погибнет наш тиран,

Как все тираны погибали!..

(Михаил Юрьевич Лермонтов)

Умберто Бениньи

Приют Отель-Дьё в Париже был открыт в 651 году святым Ландри Парижским. И это был приют для бедных и обездоленных, убежище для нищих. Чтобы облегчить участь бедняков Ландри продал всё свое имущество, мебель, даже священные сосуды из собора. Вроде бы святотатство, но нет, благодетель бедняков попал в святые. Уже в это время беднякам, приютившимся в этом месте, стали оказывать медицинскую помощь, конечно же, бесплатно. В 1160-м году епископ Парижа Морис де Сюлли расширил и реорганизовал этот приют, создав на его базе универсальное лечебное заведение, которое долго оставалось единственной больницей в Париже! Уже в пятнадцатом веке город стал оплачивать штатных врачей, которые трудились в Отель-Дьё, тут проходил практику знаменитый хирург Амбруаз Парре, тут были открыты первые специализированные на психических больных палаты, но репутация у больницы была не слишком-то и высокой. Эту лечебницу несколько раз уничтожали пожары, в 1877 году был построен главный корпус, расположенный на острове Сите, недалеко от Собора Парижской Богоматери.

(Парижский Божий приют — современный вид)

Теплый июньский день ласково выгревал мостовую, по которой от Отель-Дьё к собору неспешно прогуливаясь шли два человека. Один из них был не то, чтобы стар, скорее всего болен: в глаза бросалась желтоватая кожа, высохшее лицо, тощая фигура, длинные седоватые усы спускались на бороду, которую человек аккуратно подстригал. Ему могло быть и сорок лет, и все шестьдесят. Он был одет в темно-серый костюм, при этом еще и ежился, как только попадал в тень от деревьев. Вторым был строго одетый человек среднего возраста, плотный, обладатель мясистого лица и носа с небольшой горбинкой, немного более упитанный, чем мог бы себе позволить обычный обыватель. Полный человек — это признак благосостояния, хорошую и дорогую еду позволить себе могли немногие. Но при этом мало кто знал, что полнота Умберто Бениньи была фальшивой. Он был мужчиной крепким, коренастым, плотным, но вот полным назвать его было сложно, зато накладной живот не только хорошо скрывал оружие, которое было при нём, но и серьезно менял внешность человека. Он не одел на встречу очки, которыми пользовался при чтении и носил почти постоянно, но для прогулки по городу сей предмет не был критичным, тем паче, что без оного лицо казалось совершенно другим. Умберто был человеком инициативным и неглупым. И руководствовался принципом: хочешь сделать хорошо, сделай сам. План епископа Сен-Дьё не годился ни к чёрту, ни к чёртовой матери! Именно так и проваливают важные дела! Подключают к их исполнению дилетантов! Но как прикрытие настоящего покушения, почему бы и нет? Времени оставалось в обрез, но у посланника папы был один козырь, который он сейчас и вытащил из рукава.

— Маттео, надеюсь, ты не забыл, кто подарил тебе спокойствие и несколько лет жизни?

— Девять лет, монсеньор, девять лет! Несмотря на то, что