Читать книгу "Дневник шпиона - Николай Григорьевич Смирнов"

Когда я возразил деду, что у нас не хватит денег на проволоку, он ответил:

— Должно хватить. Не забывай, что производство этой сетки смягчит безработицу. Таким образом, мы убиваем двух зайцев одним выстрелом.

Боюсь, что правительство откажется от этого проекта, хотя дед говорил со своими знакомыми из военного министерства, и они обещали поддержать его.

20 апреля. Маркиз Керзон отказался принять меня. Ему передали привезенные мною документы, и он заявил, что по ним не требуется никаких объяснений. Боюсь, что эта старая лиса просто боится узнать от меня что-нибудь такое, чего ему знать не хочется. Например, источник получения документов. Варбуртон мне передавал, что сведения, привезенные мною, вызвали форменное бешенство Керзона. Он даже высказался за немедленное объявление войны России, как будто мы недавно с ней не воевали. Во всяком случае, правительство усмотрело в моей информации ту каплю, которая переполнила чашу терпения. Форин Оффис готовит что-то, но что — никто не знает.

Сам я гораздо больше рассчитываю на привезенные мною клише, нежели на документы. Завтра я должен иметь по этому поводу разговор с постоянным заместителем лорда казначейства.

22 апреля. Мой проект об изготовлении червонцев в Англии не имел никакого успеха. Мистер Айронсайд, с которым я толковал на эту тему, выдвинул целый ряд возражений. Главнейшим было то, что в эпоху наполеоновских войн Англия уже пыталась сделать нечто подобное. Тогда, желая обессилить Францию, англичане отпечатали в Лондоне фальшивых франков на шестьдесят миллионов. Была сделана попытка распространить эти франки во Франции. Но агенты были арестованы и казнены, а запасы кредиток конфискованы и зачислены в доход французской казны. Кредитки были настолько хорошо сделаны, что Наполеон нашел возможным расплачиваться ими с поставщиками на армию. Эти франки английской выделки назывались во Франции "английский подарок".

Несмотря на мои возражения, что со времени этого опыта прошло более ста лет, мистер Айронсайд не сдался, и мне пришлось передать клише и образцы бумаги в музей Интеллидженс Сервис. Заведующий музеем по секрету сказал мне, что он попытается наладить небольшое производство червонцев на американке и будет снабжать ими всех агентов, командируемых в Россию. Но, разумеется, это была только жалкая пародия на мой проект.

Я искрение пожалел, что мистер Черчилль, гений которого быстро схватывал самые грандиозные планы, теперь не у дел. Член клуба холостяков Керзон и сухарь Бонар-Лоу воспитаны слишком по-чиновничьи, чтобы оценить смелые предложения. Они привыкли оперировать только документами, как бы плохи эти документы ни были. Я жду с нетерпением, какое применение они найдут тем бумажкам, которые мы с Долгоруким привезли из Афганистана.

3 мая. Достоверно известно, что наше правительство намерено предъявить ультиматум Москве. Нашему поверенному Ходжсону уже послана нота, которая держится здесь в тайне. Но через несколько дней мы узнаем о ней из газет.

10 мая. Нота английского правительства опубликована. Керзон составил ее в серьезном тоне, который вообще присущ этому скучному человеку. В предисловии он отводит все возможные возражения против достоверности английских сведений.

Я думаю, он прекрасно понимает, что наши документы не слишком твердо стоят на ногах. Это не помешало ему положить в основу ноты мое рукоделие с небольшой добавкой мелких фактов, касающихся рыбаков в Северном океане, и нелюбезного отношения советской власти к лицам моей профессии.

14 мая. Я никогда не предполагал, что мои бумажки могут произвести такой шум в Европе. После ноты Керзона, как передают газеты, русские рабочие три дня утрамбовывали мостовые Москвы, требуя отставки Керзона. Наш пролетариат тоже издал звук, похожий на ворчанье, а наш доблестный флот, всегда готовый принять участие в свалке, развел пары и двинулся к Петербургу. Трудно представить себе, чем кончится эта история!

15 мая. Сегодня я тихо явился в канцелярию службы и потребовал себе двухмесячный отпуск. Кроме того, я просил Варбуртона, чтобы Долгорукий был зачислен в штат службы по русскому отделу. За последние годы он достаточно хорошо зарекомендовал себя. Варбуртон обещал мне устроить это дело.

20 мая. Отпуск получен, но я пока сижу дома и привожу в порядок свои записи. Вчера у меня был Долгорукий и очень благодарил за доставленное ему место. Теперь он чувствует себя твердо в Англии. Обещает честно работать. Я искренне рад за него, потому что хорошее жалованье поможет ему выпутаться из долгов.

Меня огорчает немного только дед. Он до сих пор не может мне простить моего разрыва с Мабель и постоянно ноет на эту тему.

29 мая. На Пэль-Мэль с автомобиля меня окрикнул лорд Лавентри. Задержал машину и просил подсесть к нему. Спросил:

— Вы на меня в обиде, Эдди? Почему не приходите? Я вас не видел несколько лет.

Я объяснил ему, что часто отлучался из Лондона. Лорд счел объяснение удовлетворительным и предложил мне немедленно отправиться с ним в его поместье около Ричмонда. Я не стал отказываться, и Лавентри приказал шоферу ехать за город.

По дороге лорд рассказал мне, что уже давно забросил чтение, так как у него испортилось зрение. Теперь он интересуется исключительно культурой цветов, и в этой области у него есть достижения.

Действительно, в поместье лорда в оранжереях много цветов. Садовники Лавентри похожи на фокусников. Они работают под руководством лорда и создали массу чудес.

Они исказили все цветы мира, и теперь нельзя даже собачью фиалку назвать по имени. Я положительно запутался в названиях, а лорд в это время смеялся. Очевидно, вся соль этого безумного садоводства — вызвать замешательство посетителей. Перепутаны запахи, формы, цвета. Львиные зевы ловят мух и вьются по проволоке. Дикий виноград цветет ромашками. Розы только черные, и от них пахнет перцем. Таких цветов я не видел и во сне. Целый день мы ходили по оранжереям, но я устал, наконец, и попросил отправить меня в Лондон. Провожая меня, лорд сказал:

— Теперь мы работаем над дальнейшими усовершенствованиями. Я мечтаю получить чисто серебряные лилии и золотую настурцию. Садовники говорят, что это можно сделать только через три года. Приходится подмешивать тончайшую золотую пыль в землю, но цветы не хотят ее впитывать и гибнут. Однако мы их заставим заблестеть, пусть даже на это мне придется истратить все мои деньги.

Из садов Лавентри я привез деду пахнущие чаем ландыши величиной с кофейные чашки. Мне кажется даже, что дед немного обиделся. Он всегда высказывался против неумеренности в личной жизни.

14 июня. Сегодня у меня две новости: я получил письмо от Мабель и в газетах опубликована переписка о ноте Керзона.

Как видно из газет, русские нисколько не испугались. Они согласились уплатить