Читать книгу "Бездомыш. Предземье - Андрей Олегович Рымин"

сказывал. Не поверишь — хозяин неба нас спас.

* * *

Здоровяк-фатой оказался неплохим рассказчиком. Слушая Бранта, я, сам того не желая, ощущал испытанные охотниками чувства отчаяния, страха и безысходности. Да, что там эмоции. Своими словами фатой сумел передать даже холод и голод. Горы, где мы застряли сейчас — это так… холмы малые. Ватагу Рабани хорты загнали в те выси, где снег со льдом даже летом не тают.

Настырные твари. Как сели в предгорьях на хвост, так и бежали след в след, гоня выше и выше. И ведь бой не дашь. Два десятка охотников преследовала стая в три сотни голов. И вели хортов по-настоящему старые звери — огромные, с седым мехом, умные, словно люди. Все уловки раскусывали. Кабы не дар старшины, позволяющий плотный туман напускать на округу, в котором только сам Рабаня и видит, не уйти бы фатоям. Ну и бобы, коих взять на охоте успели изрядно, спасали.

Раз хорты настигли, другой, третий. Туман помогает сбежать, но, где двое, где трое охотников от ватаги отстанет. Да и сами горы не хуже зверей убивать умеют. Кто в пропасть сорвётся, кто на леднике в трещину провалится, кого сыпуном с тропы стащит. Большой поначалу отряд постепенно превратился в малую кучку оголодавших уставших людей.

Скоро в живых и вовсе осталось лишь два человека: сам Рабаня, да сильнейший из ватажников — Брант. Но хорты не бросали погоню. Разделившись на несколько групп, звери сетью растянулись по леднику и гнали свою добычу к двухглавой вершине Эдруса — запретной горы, на которой по преданиям снежников жили злобные духи. Надежд на спасение не было. Последние силы заканчивались.

И тут появился он. Огромный орёл — Брант с Рабаней клялись, что размах крыльев там был под десяток саженей — упал с неба на одну из групп хортов. Хозяин неба — так снежники звали настолько старых летучих зверей, стоящих в одном ряду с хозяевами леса и гор. У хортов не было шансов. Орёл даже не стал уносить трупы жертв — где убил, там и съел. Когда гигантская птица, летающая наверняка уже только благодаря дару, снова поднялась в воздух, на снегу остались лишь красные пятна.

Но, насытившись, хозяин неба не успокоился. Брант считал, что орёл запасался так мясом впрок, Рабаня же был уверен, что летучий зверь наказывал посмевших нарушить границы его владений. На леднике негде спрятаться. Пока утром облако висело на склоне, до скалистой седловины успели добраться лишь люди, и кучки хортов серели чужеродными пятнами на искрящемся под солнечными лучами ярко-белом снегу.

Гигантский орёл налетал на одну из звериных групп, и серый цвет в том месте вскоре сменялся на красный. Теперь уже птица не пожирала трупы убитых врагов, а оставляла валяться в растерзанном виде. Один перебитый отряд, второй, третий. Хорты больше не лезли наверх. Наоборот, со всех лап мчались по леднику вниз. Кучки распались на отдельных зверей, и хозяин неба, больше уже не садясь, на лету, по очереди подхватывал хорта за хортом когтистыми лапами, чтобы тут же уронить в снег новый разодранный труп.

Забившись в щель меж камней, люди с ужасом наблюдали за устроенной хозяином неба бойней. У хортов не было ни единого шанса. Всерьёз сражаться с такой огромной птицей невозможно, прятаться на голом снежном поле негде, а бежать некуда. Меньше, чем через час всё закончилось. Ни один зверь не смог уйти от орла-убийцы, и охотники прекрасно понимали, что стоит им выбраться из укрытия, как и их неминуемо постигнет участь растерзанных хортов.

Зрение хищной птицы — её главное оружие. Брант с Рабаней не осмелились выбраться из-под камней даже ночью, побоявшись, что хозяину неба хватит и света звёзд. Лишь дождавшись набежавших облаков, накрывших склон ледника, люди закинули в рты по последнему бобу и бросились вниз. Позже их спас только дар старшины. Сдувший облака ветер ничего не смог сделать колдовскому туману, и проскочившие снежные поля фатои забились в очередную дыру меж камней.

Лишь через три дня, несколько десятков вёрст и два перевала люди перестали таиться и уже посветлу шагали вперёд, наблюдая за небом. Нет, атаки орлов в горах — это дело обычное, и опытный человек, если будет всё время настороже, легко может избежать встречи с когтями хищника. Но орёл орлу рознь, и Рабаня в любой миг был готов призвать свой туман, что раз в сутки на час мог мгновенно заполнить округу во все стороны на полверсты от охотника.

Вот только хозяин неба так больше и не появился. То ли потерял двух счастливчиков, то ли изначально не видел их и не знал, что на леднике кроме хортов были ещё и люди, то ли просто решил не преследовать покинувших его владения охотников. Наверняка тут не выяснишь. Одно известно — кабы гигантский орёл не вмешался, не встретить бы фатоям оргаров-разведчиков несколькими днями спустя. Спас их хозяин неба.

* * *

— С днём рождения, Китя!

Заметившая, что я проснулся, Вея стоит подле меня на коленях. Улыбка от уха до уха.

— Держи мой подарок.

В руках сестры что-то вязанное — они всё тут день-деньской что-то вяжут. Оргары научили, а шерсти в долине — девать просто некуда.

— Это что? — покосился я на подарок, который сжимал в руке, пока Вейка тискала именинника.

— Шапка.

— Да где же это шапка?

— Это летняя, не жаркая. Чисто, чтобы голову вспотевшую не продуло. Вот так вот натягиваешь на голову… Да не на глаза. Не тяни так сильно. Её ещё под шлем надеть можно, если шлем носишь. Вдруг, у тебя когда будет шлем? Пригодится тогда.

— Спасибо, сестричка!

Я ещё раз крепко обнял названую сестру. Плевать на дурацкий подарок. Главное — помнит. И любит.

— Вставай! Вставай! Китя проснулся! — принялась пихать в бок сопящую Фоку только что разлепившая глаза Зуйка.

Малышня снежным комом заёрзала к шкуре от шкуры, забубнела, задвигалась. Вскоре меня уже облепила спешащая поздравить старшего братика детвора. Тринадцать годов… Совсем взрослый я стал. Мой праздник сегодня. Только грустно вот что-то.

И почему даже знаю. День рождения мой — получается лето пришло. А, что это значит? А то, что нашествию давно уже завершиться пора. Только хорты, как топтались весь месяц внизу, так и топчутся. Тумен говорит: горбач пошел в Ерхат на нерест из моря. Сейчас бы самим с реки рыбку брать, чьё нежное мясо так и тает во рту, а на местах важного для клана ежегодного промысла эти твари пируют.

А вот самим нам давно уже не до пиров. Запасы снеди в долине уменьшаются день ото дня. Стада коз, овец и коров уже не столь кучны, как раньше. Тумен мрачен, как туча, и бурчит постоянно про голод, который нас ждёт, если клятые хорты не уберутся в ближайшее время. Даже нам и то пайку порезали — на похлёбках сидим.

* * *

— Доигрались! Отвернулся Единый… Ты видел его?

Лицо Тумена отражало душевную боль, что терзала вождя. Глаза — узкие щёлки, губы стиснуты, руки вцепились в волосы на затылке. Таким я ещё не видел его.

— Да, — вздохнул я. — Его сложно не заметить. Мы спускались как раз. Люди целы?

— Люди… — скривился Тумен. — Кто при стаде был, лично буду пороть. Разбежались… Йоковы трусы! По десятку плетей! Нет. По дюжине!

— Остынь, вождь. Они там и легли бы все. Что те копья ему?

— Всё равно… Трусы! Лучше легли бы.

— Кому лучше? Не путай смелость с глупостью, вождь. Говорю же — не взять его вашим оружием. Скажи лучше, что дальше? Думаешь, вернётся?

— Конечно вернётся, — процедил снежник сквозь зубы. — Такую кормушку нашёл. Две коровы за раз! Две дойных коровы…

Ещё немного, и на глаза Тумена навернулись бы слёзы. Коров в клане меньше всего. За ними отдельный уход. Ценная животина. Особенно в нынешней голод.

— Никакого выпаса завтра. Оставляю скот в загонах, — озвучил своё решение снежник. — Люди тоже все в лес. Объявил уже. Не хватало ещё, чтобы он на посёлок напал. Своих тоже подальше от озера отведи. Чтобы из-под деревьев носа не казали. И на охоту без моих людей завтра. От охраны нет толку. По темноте наверх