Читать книгу "Новый дом с сиреневыми ставнями - Галина Артемьева"

И – нет худа без добра! Как хорошо, что тот, первый, всему ее научил. Она потом поняла, что он целенаправленно ее к себе приспосабливал, объяснял все подробно, как мужчинам нравится, как надо сначала, что потом. Повторял ей тысячу раз, что для мужчины секс – главное. Умелая женщина – это целое состояние. Ее собственный капитал и залог успеха. А потом и сам отмечал с удовольствием, что сделал из нее профессионалку. Она, конечно, в тот раз сама виновата. Могла бы перетерпеть. Не скандалить, не обижаться. Именно – профессионально себя вести. Доводить до полной отключки своими ласками. Ни в коем случае не скандалить. Не давать повода для неудовольствия. И фиг бы он куда делся. И семью бы из Калифорнии сюда не потащил.

А Олежек… Ну какая у него жизнь с этой взъерошенной? Один позор перед людьми. Ни подкраситься не умеет, ни причесаться. А белье… видела она ее белье. Белый трикотаж. Парад советских физкультурников. Даже в доме у себя прибраться не умеет, уюта мужику создать! Книги понаставила, думает, красиво. Подумаешь, она тоже книги читала. И запросто может грамотно написать интеллигентное письмо.

Задергался сейчас. Угрызения совести у него. А все равно с бесплодной не останется. Сейчас перебесится, все поймет. Вспомнит, как им хорошо было. Не то что с его «бревном». Сам же тогда анекдот писал…

Ласка потерпит. Переждет. Уроки жизни даром не прошли. Она на все готова. Способов есть масса. Голова у человека зачем? Чтобы думать и выход из ситуации находить. Если надо, еще и бабку найдет специальную. Но, говорят, бабки – это плохо. На потенции мужской, говорят, сказывается. А это было бы жаль. И потом, пару-тройку раз родить придется? Придется! А если через него детям потом что-то наколдуется?

Можно и так, без бабки пока. Мы сами с усами. Главное – терпение. Эту-то его она видела. Без слез ведь не взглянешь! Сама упустила такого мужика! Цеплялась бы за него, ублажала, рожала, каждое словечко подхватывала! Тьфу… На нее даже обижаться грех. Ее просто надо с достоинством перетерпеть. Переосилить. И перечеркнуть.

Терпение и труд все перетрут.

«Ряд волшебных изменений»

Хоть Таня отправилась в путь на машине, а не на огненной колеснице Гелиоса, она ощущала себя летящей по воздуху. Движения в сторону Москвы в этот час почти не было. Ей оставалось минут пятнадцать пути до Сашиной клиники, когда раздался телефонный звонок. Ее телефон до этого молчал, потому что кончились деньги. Она собиралась пополнить счет прямо в аэропорту, но усталость вытеснила все из головы. Наверняка муж позаботился, кто же еще! Она сунула в ухо наушник, откликнулась.

– Тань… Алло… Это ты?

Звонила обеспокоенная Ольга. Прежде у них было принято сразу сообщать о благополучном приземлении.

– Я, Оль.

– Ты дома? У тебя все в порядке? Я не узнаю твой голос. Это ты, Таня?

– Я, Оль.

Таня прокашлялась. Правда, голос у нее выходил чужой. Она совсем забыла, что выла нечеловечески. Совсем забыла, будто и не было такого.

Она была рада Олиному звонку. Он возвращал ей жизнь.

– Оль, я прочла переписку Олега с любовницей. Он свою почту не закрыл. Я пока в шоке. Убью его и ее, я так думаю. Кстати, забыла тебе сказать, я беременна. Теперь, наверное, аборт буду делать.

Короткая пауза.

– Таня, – очень членораздельно, как гипнотизер, проговорила Оля в самое Танино ухо, – слушай меня внимательно. Все это чушь. И любовница, и аборт. Забудь. Ты помнишь, о чем мне пришлось забыть? Слушай. Мы с Бруно очень большие друзья. Все друг другу говорим. Он страшно жалеет, что развелся с женой. И она тоже. Он говорит, что больше всего сейчас бы мечтал спокойно и достойно стареть. Рядом с ней. Он меня ревнует. Глупо, ты же видишь мою жизнь. Но это не объяснить. Ревнует меня… Слышишь, Тань?

– Да, – откликнулась Таня уже более своим голосом.

– Он говорит, что его теперешняя жизнь – наказание ему за то, что он мучил жену. Что только сейчас он понял муки ревности. Когда ничего вернуть нельзя. Я его люблю. И он меня тоже. Но страдания у него большие. Не затевайся с местью, Тань. Остынь. Учись принимать то, что изменить не можешь. Прости его, если попросит прощения. Ребенка пожалей. Я так давно мечтала о твоем ребеночке. Дай ему жить, слышишь?

– Спасибо, Олик, родной. Я… Соберусь сейчас с мыслями. Перезвоню тебе.

– Я жду, Танюша.

Не успела отключиться – новый звонок. Прорвало.

– Тасенька! Как вы там? У тебя деньги кончились, я положил только что.

Герой-любовник! Воркует, как настоящий. Таня вспомнила: надо было садовые ножницы с собой прихватить. Отчикать ему все, как Абеляру… Молодец этот Фулберт. Только сейчас Таня его поняла. Все его страдания, чувство оскорбленного доверия, ненависть к вероломству. Что такое – поступать цивилизованно? Это чтоб тебя унизили, сожрали, растоптали? А ты лежи в плевках и грязи и радуйся: цивилизованно-то все как! Ну раз так – потерплю. Весь мир от этой терпимости уже в дом терпимости превратился. Никто ничего не уважает, не боится… Святого ничего не осталось…

– Танюш, ау! Слышишь меня?

– Слышу.

– Как вы там?

– Я уже тут. Ошиблась с датой вылета. Билет на сегодня оказался. Успела в последний момент. Знаешь что? Подъезжай, пожалуйста, к Саше. К Александру Ивановичу. Кое-какие вопросы надо выяснить. Ты нужен. Сейчас окончательно кое в чем разберемся.

– Как здорово, что ты уже тут! Я соскучился по тебе. Еду. Мне тоже, кстати, с Сашей переговорить надо. Давно собирался.

«Я, кажется, даже знаю, о чем, – подумала Таня. – О моем безнадежном бесплодии. Или о шансах. Есть ли у нас шансы на беби?»

Вот все сейчас и решится. Ну, не все, но многое. Таня с приятным чувством представляла, как Олег узнает про ВИЧ. Сейчас она не могла понять, из-за чего, собственно, переживала все эти дни. Это же самое лучшее, что только могло быть! И ножниц никаких не надо! Ох, как же он сейчас подергается, бедный свитхарт! Она еще от этих военкоматчиков его зачем-то спасала, дура-то, а? Надо было помочь дверь долбить. «Конь в пальто! Манто!»

Они подъехали почти одновременно. Таня подхватила сумку и полезла из машины. Олег с изумлением смотрел. Он явно сначала не узнал ее. Не понимал, почему из Таниной машины вылезает кто-то другой. Толстая растрепанная злая тетка с серым лицом.

Он явно испугался, когда все-таки признал в тетке свою жену.

– Тань, Тань! Что с тобой? Ты что?

Таня сначала не поняла, в чем причина его обеспокоенности.

А! Куртка поверх телогреечки! Это ничего. Это ты перетерпишь. Ты сейчас такую новость узнаешь, держись… Две новости! И обе – хор-р-рошие! Одна лучше другой.

Таня была счастлива. Но счастье ее носило совсем иной характер, чем светлое счастье обычных людей, живущих в границах добра и зла. Таня в данный момент была за гранью. Поэтому счастье ее уподобилось счастью Медеи, расправившейся со своими врагами. И даже с детьми. Но и это, оказывается, может быть счастьем. Только лучше не доводить человека до счастья такого рода. Не греет оно. Хотя и очень ярко проявляется.