Читать книгу "Разум убийцы. Как работает мозг тех, кто совершает преступления - Ричард Тейлор"

Психоаналитики (в США они обычно имеют медицинское образование, но в Великобритании так бывает не всегда) должны проходить супервизию, а также посещать психотерапию. В Соединенном Королевстве судебные психиатры могут сами решать, проходить им психотерапию или нет, – это необязательно.

В начале обучения я скептически относился к этому методу и, возможно, немного боялся того, что может открыться во время таких сеансов. Однако я все же решил пройти психотерапию после работы с ребенком, чей случай вызвал отклик в моей душе. Я прошел относительно короткий курс, который длился около трех лет и включал один сеанс в неделю. Психотерапевты и психоаналитики часто ходят на пять сеансов в неделю в течение 5–10 лет.

Каждый из нас идет своим путем, однако я все равно считаю, что мой коллега был неправ. Решая, что никак не будете реагировать на своих пациентов, вы лишаете себя возможности использовать очень мощные диагностические инструменты.

Легко ли находиться в одном помещении с этим человеком?

Что вы чувствуете, сидя рядом с ним?

Помогает ли ваша реакция понять, как другие реагируют на этого человека?

Помогает ли ваша реакция осознать, почему он совершил убийство?

Моя реакция на Редди помогла мне понять, что, вероятно, приходилось терпеть его жене. Она сделала все возможное, чтобы уйти, но не смогла скрыться от его жестокости и поплатилась за это жизнью.

Но что происходит, когда женщина, которая не может порвать отношения, пытается защититься от агрессора?

Результаты могут быть непредсказуемыми…

Женщины, убивающие своих партнеров

Дело Шарлотты Смит

17

Все началось после того, как Шарлотта поехала узнать у женщины насчет пса. Один из ее четверых детей, 15-летняя Шэрон, мечтала о собаке, а Шарлотта хотела порадовать дочь. В конце концов, они только что воссоединились после восьмимесячной разлуки, когда женщина находилась в реабилитационном центре для алкоголиков.

Казалось, жизнь наконец начала налаживаться. По крайней мере, так было до среды, 29 августа 2001 года, когда Шарлотта нанесла своему партнеру Ленни Джонсу смертельный удар в сердце 30-сантиметровым кухонным ножом.

В день встречи с ней в тюрьме Холлоуэй я, как всегда, ездил по ближайшим тюрьмам, проводя психиатрическую оценку новых заключенных, отслеживая состояние старых пациентов и ища тех, кого следовало перевести в психиатрическую больницу. Кроме того, я встречался с теми, кто вызывал беспокойство у надзирателей по причине аутоагрессии, риска самоубийства или странного поведения, которое могло свидетельствовать о психическом заболевании.

Деятельность судебного психиатра значительно отличается от работы больничного специалиста. Мы имеем дело с психическими заболеваниями или тяжелым психологическим стрессом у заключенных, вызывающих беспокойство у персонала тюрьмы. Очень важно, чтобы подобные учреждения не только стремились предотвратить побеги, но также распознавали и контролировали психические расстройства, чтобы заключенные оставались в живых.

Холлоуэй, самая большая женская тюрьма предварительного заключения в Западной Европе, рассчитана на 591 заключенную, и через нее проходят несколько тысяч преступниц в год. По итогам проверки ее работы был составлен ужасающий отчет, за которым последовал весьма критический обзор, поэтому к нам, судебным психиатрам, обратились с просьбой проводить регулярные психиатрические осмотры, чтобы поддержать их перегруженный медицинский центр. Я в то время как раз собирался начать проводить регулярные консультации в Пентонвилле, близлежащей мужской тюрьме. Я прошел там инструктаж по безопасности, и мне выдали ключи, поэтому пришлось просить разрешения присоединиться к новой команде Холлоуэй, что для всех стало административной головной болью.

Более того, работа с женщинами-заключенными пользуется меньшей популярностью и считается более сложной, чем взаимодействие с преступниками мужского пола. Как говорит криминолог Лорейн Гельсторп, большинство преступлений совершают мужчины, а не женщины [36]. Это частично объясняет тот факт, что женщины, оказавшиеся в заключении, часто психически травмированы после абьюзивных[51] отношений, привыкли скрывать свои переживания и склонны к аутоагрессии. Оглядываясь назад, я понимаю, что мое решение хотя бы частично было обосновано инфантицидом в нашей семье. Любопытство было так сильно, что в 2001 году я взялся за настолько непопулярную работу.

Главное назначение тюрьмы – это лишение свободы, однако тюремные врачи в недавнем прошлом поняли, что на них возложена задача сделать любой контакт с медиком настолько некачественным и неприятным, чтобы он воспринимался как часть наказания.

Разумеется, мы прибыли в Холлоуэй с гораздо более прогрессивными идеями. Нас учили, что оказать помощь пациенту, который хочет выбежать из кабинета, хлопнув дверью, невозможно. Поэтому было очень важно установить контакт с заключенными и решать самые важные проблемы, связанные со сном, питанием, семейными отношениями и суицидальными мыслями. Сложными областями, такими как насилие и травмирующий детский опыт, можно было заняться позже.

Держа это в уме, я направился в комнату для допросов в С1, больничном отделении на цокольном этаже тюрьмы, где надзиратели попросили меня встретиться с Шарлоттой.

В комнате для допросов стояли два старых стальных стула и облезлый стол с покрытой пластиком столешницей. На белых стенах были граффити. Единственной вентиляцией служила тонкая щель в маленьком окошке из небьющегося, но поцарапанного стекла. Снаружи был углубленный двор, из которого невозможно было выбраться, и, кроме того, по периметру стоял высокий забор с защитой.

Шарлотта была высокой и стройной женщиной с длинными волосами. На ее осветленных прядях, слегка отросших, все еще была заметна кровь Ленни. Прошло всего два дня с момента убийства. У нее были грязные сломанные ногти, синяки на правом предплечье и разбитая губа, которая уже заживала, но еще была распухшей. Женщина молча уставилась в пол.

Ее арестовали после полуночи 29-го числа, и весь следующий день она провела в изоляторе временного содержания. Она сотрудничала с полицией во время допроса и предстала перед магистратским судом, где ее не согласились выпустить под залог. Ей пришлось остаться в изоляторе временного содержания.

Я представился, спросил, как она себя чувствует, и поинтересовался, можем ли мы ей чем-нибудь помочь прямо сейчас.

Она потерла глаза и сначала ничего не ответила, а затем поинтересовалась, как она может увидеться с детьми.

Я спросил о них, и она начала открываться. Семнадцатилетний Ли готовился к пересдаче школьных экзаменов. Пятнадцатилетней Шэрон было тяжело привыкнуть к новой школе. У 10-летнего Кевина все было хорошо, как и у трехлетнего Лиама, единственного из четверых детей, который не попал в приемную семью на время пребывания Шарлотты в реабилитационном центре.