Читать книгу "Неподчинение - Гузель Магдеева"

— Ну ты придумал, — хмыкнул он, — тут не ловит в глуши ни черта. Разве что на дерево полезешь.

— И полезу, — так и перло меня сегодня. Петрович из кармана старенький сотовый телефон достал, я на экран с оранжевой подсветкой глянул — и вправду, сеть не видит. Огляделся, — приглянулась берёза, ствол гладкий, ветки крепкие. Обхватил дерево и по ней полез вверх. Вот оно, когда дурь девать некуда, толкает на отчаянные шаги. Взобрался метров на пять, вниз смотрю — Зай стоит, козырьком сложив ладони.

— Кукушка, кукушка, сколько там осталось? — крикнула Зай, а Петрович, штопавший сеть, рассмеялся. Спелись, значит.

— Ку-ку, ёпта, — выругался, поудобнее устраиваясь на ветке. Она подо мной угрожающе хрустнула, до земли здесь лететь прилично.

Я в телефон глянул — одна палочка появилась, лишь бы сеть не пропала. Набрал по памяти номер Таира, тот почти сразу ответил.

— Да!

Голос требовательный и сердитый. Узнал, наверное, что мы в бегах с сестрицей ее.

— Я нашел место клевое, с рыбалки встреть меня как обычно, — произнес, надеясь, что он сообразит.

— Какого че… ладно, встречу.

Я сбросил первый, обрадовавшись, что Шакиров не стал орать дальше. Даже если его слушают, место заранее не найдут, что уже фору даст. Таир должен был помнить, что по дороге в деревню их на трассе кафе есть, "Клевое место", где рыбу могут пожарить прямо при тебе выловленную. А оттуда до их родового имения уже рукой подать.

— Ну все, теперь можно и в путь.

Сборы много времени не заняли, у нас с Зай и вещей толком не было. Петрович неторопливо спрятал снасти, проверил мотор. Мы погрузились в лодку и тронулись. Август, казавшийся бесконечным, уже перевалил за вторую половину, некоторые деревья вдоль берега уже золотились, и когда мы вышли на чистую, нецветущую воду, аж дыхание перехватило. Двигатель шумел, но даже сквозь рев мотора я мог разобрать песню, которую исполнял Петрович:

— Из-за острова на стрежень, — выводит, а у самого косматую бороду ветром треплет, — на простор речной волны выплывают расписные Стеньки Разина челны.

Мы плыли часа два, за это время мимо промчалось несколько катеров, сверкнул золотыми буквами теплоход — двухпалубник. Если бы не ситуация, я б остался с Петровичем ещё на недельку. Такой отпуск мне нравился, это не жопу греть в заморских песках, здесь было хорошо и душевно.

Вскоре мы сбросили скорость, впереди показался небольшой самодельный причал, к которому Петрович и подрулил. Я помог Зай залезть на него, подхватив ее за талию, а потом и сам подтянулся, — вода ушла, лодка не доставала.

— Спасибо, Петрович, — пожал ему руку, в ладони держал несколько купюр. Он их принял, не стал возражать, за что я его и уважал: любая помощь должна быть вознаграждена, и правильно ее принять, значит, тоже уважение проявить.

— Здесь до трассы недалеко, полчаса и выйдете к дороге. А оттуда ты уже знаешь, — проговорил он и махнул рукой напоследок.

Идти нужно было в гору, узкая тропинка вилась вдоль деревьев, было душно, звенели комары. Зай, я видел, дорога давалась с трудом. Я взял ее за ладонь, помогая взбираться, но, в конце концов, и на это у нее сил не осталось. Она после больницы, напомнил я себе, и на руки в очередной раз подхватил, решив, что вот сейчас совсем не время играть в двухметрового обиженку.

— Это уже входит у нас в привычку, — Зай хоть и была лёгкой, точно пушинка, но тащить ее вверх оказалось не так удобно: повсюду деревья, того и гляди зацепиться ногами.

— Мне нравится, — сказала она, зарываясь носом в мою футболку, а я хмыкнул только:

— Ещё бы.



Дорога появилась внезапно, едва мы вышли из леса, оказавшись на ровной местности. Поначалу я посмотрел по сторонам, наблюдая обстановку. Спокойно, вряд ли кто нас с этой стороны ожидает, мы хороший крюк сделали, оказавшись за несколько сотен километров от моего родного города.

Попутка, несмотря на мои опасения, попалась нам быстро, и уже через полчаса мы тряслись на заднем сидении видавшего многое "Ларгуса". Зай ко мне голосу прислонила и почти сразу уснула, а я только восхитился ее привычке засыпать, независимо от места и времени. Мне все чаще перепадала бессонница.

Через три часа с водителем, забавным седым мужичком, мы распрощались. Впереди был пост полиции, его решил обойти по дуге, — там как раз выйдем за кафе, понаблюдаем за дорогой.

— Ещё немножко потерпи, а дальше Таир встретит, — подбодрил Зай, она кивнула, думая о своем.

Машина, принадлежавшая Шакирову, была уже на месте. Я не спешил, залёг на животе прямо на траве, достал бинокль и принялся разглядывать. Окна сплошь тонированные, кто внутри, не разобрать. Во второй тачке охранник ковырял в зубах, глядя в мобильный телефон, больше поблизости никого подозрительного не наблюдалось.

— Чего мы ждём? — не выдержала Зай, почесав локоть. Нежная кожа расцвела красными точками в тех местах, где ее покусали мошки и комары. Не для нее такие приключения, напомнил я себе.

— Хочу убедиться, что в машине твой брат, а не муж.

При упоминании Динара она сразу помрачнела, отвернулась, а я продолжил наблюдать за нужным автомобилем. Вскоре мое терпение было вознаграждено. Окошко заднего сидения опустилось, и я смог разглядеть лицо Шакирова. Больше в салоне никого не было.

— Пошли, — скомандовал, пряча бинокль в рюкзак. Мы спустились вниз, обогнули кафе и, постоянно оглядываясь, быстрым ходом добежали до джипа. Я рванул дверь, Таир поднял удивлённое лицо, а потом заметил Зай.

— Зайка, — выходя из машины, выдохнул он, прижимая к себе сестру, а потом повернулся ко мне, — что вы, блядь, натворили? Динар объявил ее в розыск, весь город на ушах стоит.

Глава 35. Зай

Мне кажется, я не видела её целую вечность. По факту — несколько месяцев. Динар не запрещал родным приезжать к нам, только обставлял каждый визит кучей условностей, ведь Зай так не стабильна… а если к родным хотела ехать я, просто говорил — езжай, дорогая. Но моя дочь останется дома.

Разве могла я оставить её там одну? А старая моя эби разве могла ездить часто за несколько сотен километров? Так и выходило, словно живём на разных полюсах.

А теперь я знаю, что Ясмин не его дочь. И эби, вот она, рядом. Спешит ко мне, опираясь о клюку — совсем постарела. По морщинистым щекам катятся крупные слезы. Правильно я делала, что не вываливала на неё свои беды. Такого она могла и не пережить.

— Кызым, — шепчет, волосы мои гладит, — домой приехала…

Совсем маленькая, меня меньше. Я её обнимаю, изо всех сил стараюсь не реветь. Видимо, сколько от неё не скрывали, она чувствовала беду. Отстранилась от меня, в глаза посмотрела, вытерла мои щеки сухой, чуть шершавой ладонью — я все же заплакала, сама не заметила.