Читать книгу "Подлинная история ожерелья Антуанетты. Том 1 - Ольга Баскова"

Графиня не стала спорить. Она действительно озябла и почувствовала слабость. Гастон помог ей подняться по ступеням и снять накидку.

— Пойдёмте знакомиться дальше.

Коридор дома с классической нишей и античной скульптурой, с портретом какого-то вельможи и гипсовыми бюстами античных мыслителей поразил её величием и простотой одновременно. В конце коридора граф устроил библиотеку, и в большом шкафу из орехового дерева красовались книги в толстых переплётах, тиснённых золотом. Маленький диван, покрытый белым покрывалом, камин с потрескивавшими дровами делали библиотеку уютной. Жанне захотелось забраться на диван с ногами, взять любую книгу и читать при отблесках пламени.

— Вижу, вам тут понравилось. — Гастон подмигнул. — Но дальше ещё интереснее, уверяю вас.

Он провёл её в гостиную, в интерьере которой использовались золотисто-коричневые тона. Мебель из красного дерева выглядела массивной. Стол с гладкой поверхностью, обитые кожей большие кресла и диван с полукруглыми подлокотниками и изогнутыми ножками — всё радовало глаз. Окна были обрамлены массивными деревянными карнизами, тяжёлыми шторами с бахромой, ламбрекенами и подхватами.

Кабинет графа выглядел как кабинет настоящего аристократа — роскошь не бросалась в глаза. По сравнению с гостиной здесь царила более торжественная атмосфера. Потолок украшала причудливая лепнина, пол покрывал мрамор. Над камином висела картина, изображавшая Венеру после купания. Кресла и диван были обиты мягкой кожей самого высокого качества. На столе в строгом порядке лежали исписанные листки бумаги.

— Вы тут работаете, — констатировала Жанна.

Мужчина кивнул.

— Да, и я должен заниматься делами.

— Тоже пробуете себя на писательском поприще? — спросила графиня. Гастон пожал плечами.

— Это, наверное, слишком громко звучит. Я не писатель, а, скорее, правовед. Пишу советы монаршим особам, которые никогда им не покажу и к которым они никогда не прислушаются.

— Но зачем же тратить время на то, что никогда не увидит свет? — удивилась Жанна. Де Гаше развёл руками.

— Видите ли, я неисправимый мечтатель. В глубине души продолжаю надеяться, вдруг когда-нибудь пригодится и моя писанина.

— Возможно, — поддакнула женщина.

— Ну ладно, я вас заговорил сегодня, — спохватился хозяин, — а между тем вы ещё очень слабы. Пойдёмте выпьем по чашечке крепкого английского чая.

— Я бы не отказалась. — Жанна закатила глаза. Общество графа было ей всё более и более приятно. Он галантно провёл гостью в отведённую ей комнату.

— Жду вас, дорогая графиня.

Бросив накидку на стул, женщина опустилась на кровать и задумалась. Гастон ей нравился, но не настолько, чтобы связать с ним свою жизнь. Взяв в руки колокольчик, Жанна вызвала Марию.

— Зайди ко мне, пожалуйста, после чая, — сказала она служанке. — Мне необходимо с тобой серьёзно поговорить.

Девушка кивнула.

— Да, госпожа. Сразу после чая.

За столом разговаривали мало, потом Жанна, ссылаясь на слабость (она действительно устала после лёгкой прогулки), удалилась в свою комнату. Мария пришла через десять минут.

— Я слушаю вас, госпожа. — Она угодливо присела, но де Ла Мотт махнула рукой, всем своим видом демонстрируя, что ей эти условности ни к чему.

— Мария, дорогая Мария… — начала женщина, и на её глазах показались слёзы. Горло сдавили спазмы, и графиня задохнулась от волнения.

— Да что с вами, госпожа? — удивлённо спросила девушка. — Что-то случилось?

Усилием воли Жанне удалось взять себя в руки.

— Я не знаю, с чего начать, — вздохнула она. — Всё слишком сложно. Милая Мария, мне нужно бежать из этого дома.

Белёсые брови служанки скакнули вверх.

— «Бежать»? Но зачем? Граф сдувает с вас пылинки! На вашем месте я бы вышла за него замуж и навсегда осталась в этом доме.

— Это невозможно, Мария. — Графиня покачала головой. — Пожалуйста, не спрашивай меня почему, это не только моя тайна. Я не могу принять его предложение, и это будет наилучшим выходом для нас обоих. Поверь, я знаю, что говорю. Итак, я собираюсь бежать в ближайшие дни или недели. Готова ли ты следовать за мной?

На полном лице Марии отразилось изумление.

— Куда вы собрались, госпожа? Хотите вернуться во Францию?

Жанна вздрогнула.

— Нет, о нет, конечно! Это было бы самоубийством. Я хочу сесть на корабль и уехать куда-нибудь подальше, скажем в Южную Америку. Поедешь со мной?

— В Южную Америку?! — Гладкий лоб служанки прорезала морщинка. — Нет, госпожа, это слишком далеко. Здесь моя семья, которой я должна помочь.

Её отказ поразил графиню, словно сильный удар. Она не ожидала, что здесь у Марии могли быть близкие люди.

— Это твоё окончательное решение? — спросила она.

Девушка опустила голову.

— Да. Я не могу их бросить.

— Тогда просто помоги мне убежать. — Жанна подошла к горничной и обняла за плечи. — Просто помоги уйти из этого дома незамеченной.

Мария прерывисто задышала.

— Хорошо, я сделаю всё, что вы скажете.

— Прекрасно. — Графиня почувствовала слабость и опустилась на кровать. Она горела как в лихорадке. — Скажи, есть ли в доме охрана? Кто стоит у калитки?

— Специально калитку не охраняет никто, — ответила девушка. — Но днём или утром я бы не рекомендовала покидать дом. По саду шныряет слишком много слуг. Если вы хотите уйти незамеченной, лучше всего сделать это поздним вечером или в полночь.

— Хорошо, пусть будет так, — согласилась Жанна. — Есть ещё один вопрос. Как только я выйду отсюда, в квартале от дома меня должен ждать экипаж. Я дам тебе деньги, и ты наймёшь карету, которая повезёт меня в Саутгемптон.

Служанка наклонила голову.

— Да, я всё поняла.

— А теперь иди. — Де Ла Мотт встала с кровати. — Я убегу не завтра, у тебя ещё есть время подумать, составишь ли ты мне компанию. Поверь, мы заживём как в сказке. Я выдам тебя замуж за состоятельного человека. А что ждёт тебя здесь? Полунищенское существование? Брак с бедняком, холодный очаг и смерть детей, которых нет возможности лечить?

— Хорошо там, где нас нет, — заметила девушка. — Нет, вы меня не уговорите. Когда вам понадобится экипаж, дадите мне знать.

— Да, иди, ты свободна.

Мария сделала несколько шагов к двери и обернулась.

— Вы сейчас говорили о детях, моя госпожа, но подумали ли вы о своём ребёнке? Не обрекаете ли вы его на мучения?

— Мой ребёнок — не твоя забота, — отрезала де Ла Мотт и отвернулась к окну. Она не обернулась до тех пор, пока за Марией не закрылась дверь.