Читать книгу "Нелёгкое дело укротить миллионера - Диана Билык"

Оля плачет навзрыд, я всхлипываю, Варя прижимает ладонь ко рту. Я смотрю в глаза Руслану и не узнаю его. Он будто скинул грубую кожу, обновился, стал собой.

И когда его губы шепчут «спасибо», я прячу глаза под ладонями и не могу сдержать слез. Его трагедия перекликается с моей, и злиться на него, за все, что сделал, в этот миг не получается.

Через полчаса чаепития мы перебираемся в гостиную. Я устраиваюсь на диванчике с Варей, Оля сначала ходит по комнате, рассматривая дорогие картины, изучая кончиками пальцев фигурки на полках, а потом застывает около музыкального инструмента. Руслан остается у стены, напряженный, натянутый, руки сплетены на груди, но хотя бы перестал на всех рычать и кусаться.

Меня немного пугает его взгляд. Он пронзительный и темный, направленный на меня. Он злится, что я вмешалась, или это другая эмоция? Я так устала, что еле ноги волочу, считывать нюансы поведения Руса уже не получается.

– Мама учила нас с Варей играть, говорила, что музыка лечит любые раны, – говорит Оля, приоткрыв крышку рояля. Пальчики нежно касаются клавиш, звучит легкий перебор, но он обрывается. – А эту… – небольшой квадрат незнакомой мне музыки, – она играла, когда ей было грустно, – и легкая веселая мелодия врывается в помещение канонадой звуков. Врывается в наши сердца, раскрывает души.

Рус переступает с ноги на ногу, сжимает губы и кулаки и неотрывно наблюдает за пальцами сестры. Ступает ближе, внезапно вклинивается в ее игру, доигрывает верхние пассажи, добавляет пьесе горячих искр.

– Эту она и мне играла, – горько усмехается Руслан. – Я помню, как она ее сочиняла. Наверное единственное, что о маме помню, – говорит Рус задумчиво, после того, как музыка доигрывает, а в воздухе повисает красочный аккорд.

Мы еще некоторое время беседуем, Оля много рассказывают о маме, в основном позитивное, болезненное учтиво остается за кадром, в прошлом. А потом девушки уходят, и Коршун, глянув на меня с благодарностью, идет их провожать.

Я остаюсь одна. Откидываюсь на диван и понимаю, что голова вертится, как юла. Мне нужно срочно выпить воды и добраться до кровати.

Я слишком резко встаю, перед глазами темнеет, и ноги заплетаются, хватаюсь на стену.

– Агата? Ты в порядке? – слышу голос Егора. Его руки придерживают, помогают выровняться.

– Устала. Голова закружилась, – шепчу обессилено.

– Ты ему сказала?

– Нет, – отвечаю, а потом всматриваюсь в профиль охранника и замечаю, как он сводит густые брови. – А ты откуда знаешь?

– Ты каждое утро обнимаешь унитаз, бледная, уставшая, кровь носом идет, а еще у тебя грудь налилась.

– Не говори ему, – шепчу и озираюсь. Руслан все еще на улице. – Не нужно ему знать.

– Но ведь… ты нарушила договор, – качает головой Егор. – Тебе Коршунов не заплатит.

– Мне все равно, – мы почти добираемся до спальни, когда Егор вдруг говорит:

– Почему тогда ты все еще здесь? Хочешь, я увезу тебя в тихое уютное место, сделаю тебя счастливой? – ведет ласково по щеке. – Ты ведь заслужила нормальную жизнь, а не это...

– Егор, – накрываю его ладонь своей, – прости, но не лежит к тебе сердце. Мне жаль.

– А к нему лежит? – мужчина неприятно кривится.

Мне не хочется отвечать на эту колкость, и так тяжело. Лежит или нет, нам все равно с Русланом не быть вместе, я это понимаю.

– Не усложняй, прошу тебя. Ты хороший парень, красивый, сильный. Я не твоя судьба.

– А если я хочу только тебя? – Егор тяжело вздыхает, голос свистит и понижается до хрипа. – Ему, значит, все отдаешь, несмотря на гадости, а меня футболишь? – он сдавливает челюсти, отчего его подбородок и, без этого квадратный, тяжелеет. Он не убирает руку, мягко поглаживает большим пальцем мою щеку, касается уголка губ. Мне тепло и только. Приятно, но не более. – Можно я тебя поцелую на прощание? Агата… пожалуйста. Один поцелуй. Невинный, ничего не значащий для тебя.

– Егор… прошу, – мне хочется оттолкнуть его, но он напирает, а сил в руках осталось мало, чтобы воспротивиться. Головокружение прошло, но я все еще еле стою на ногах.

– Одно касание наших губ, и я уйду, – роняет с надеждой.

– Отойди от нее, шакал! – гремит около нас.

Руслан стоит в коридоре, как черная туча. Но его ревность только злит меня сейчас. Ни себе, ни другим… вот как это называется. Ведь все его нежности – это просто какая-то игра, я уже ничему не верю и никому не доверяю. Хочу дожить до конца срока и уехать подальше. Даже если придется жить на копейки. Главное, что Славке я помогла, остальное не так важно.

Я влипаю в стену, чтобы не упасть от слабости.

Егор не отступает, держит меня, держит руку на моей щеке и смотрит в глаза.

– Его выбрала, да? Любишь эту мразь? – болезненно морщится. – За что? Я не понимаю, за что ты его любишь?

– Уходи, – мне ничего не остается. Он хороший, но запутался, вмешался в наши с Русланом отношения.

– Я уйду, когда у меня закончится договор, – охранник отходит резко, трет крупный подбородок и не сводит с меня глаз. – Ты еще наплачешься с ним. Агата, но я всегда буду ждать тебя, всегда  буду рад помочь. Просто знай это.

Он уходит, нарочно зацепив Руслана плечом, на что Коршун лишь сильнее сдавливает челюсти, до скрипа зубов. Мы стоим несколько секунд, глядя друг другу в глаза, и мне кажется, что между нами трескается стеклянный мост, и я вот-вот рухну в бездну.

Глава 53. Коршун

Она врезается в стену лопатками и смотрит на меня в упор. Не моргая. Расстреливая. Обжигает золотом глаз и вспенивает кровь в жилах, растворяет клетки одним взглядом, будто кислотой.

Сминает кости, ломает ребра. Просто. Глядя. В глаза.

«За что ты его любишь?»

Она любит. Любит. Лю-бит…

Знаю, что нравлюсь Агате, слышал от Давида еще тогда, когда ей плохо стало, но только сейчас смысл этих слов будто врезается в грудь на полном ходу и достигает разума.

И даже Егор не встает между нами, уходит, как лишняя тень.

Я видел, как Агата его отталкивала, как просила не трогать. Видел и ликовал в душе.

И все из-за меня?

Подступаю к ней, наклоняюсь, слышу запах кожи и волос, подцепляю каштановый локон на плече и передвигаю его за спину. Касаюсь подъема идеальной шеи, завожу руку Агате на затылок. Немного сжимаю, стягивая пряди в пучок, и слышу тихий вздох.

На поверхности светло-чайных глаз мерцают слёзы, алые губы приоткрыты, язык жадно скользит по краю, покрывая нежную кожу легким блеском.

Крошечные кристаллики, способные пронзить насквозь мое сердце, крутятся в глубине расширенных зрачков. Они, как черные планеты: объемные, глубокие, бесконечные. И я, как космический корабль, устремляюсь в центр Вселенной.